В стране под видом "балагана"

Все происходит "без обмана",

Как будто бы само собою,

Без всяких ниток, но... не скрою:

Я в щель взглянул и угадал:

Их дергал "серый кардинал".

В смиренной серенькой сутане

С подкладкою кроваво-алой

Невежда мудрым вдруг не станет,

Как камердинер - кардиналом.

Он сер, как заяц, сер, как волк,

Как змей, укутан в серый шелк!

Доброносец герцог д'Ашперон молча подошел и обнял Сирано.

- С возвращением, брат мой, с оружием, которое острее шпаги.

В ту же ночь кардинал Мазарини тайно бежал из Лувра в Кёльн.

Глава вторая

ШКОЛА ВЛАСТИ

Каждый видит, чем ты кажешься;

Немногие чувствуют, что ты есть.

М а к и а в е л л и

Рейн! Могучая полноводная река, словно хранящая былое величие Священной Римской империи немецкой нации*, низведенной Вестфальским мирным договором до положения стоячего болота, в какие превратились некоторые пострадавшие в Тридцатилетнюю войну раздробленные владения фюрстов и рыцарские земли, границы которых порой сужались до одного лье, с ютящейся внутри них сотней-другой подданных.

_______________

* Существовала как завоевание Германией ряда европейских стран и

большей части Италии с Римом и папой, начиная с 962 года. С 1648 года

превратилась в конгломерат самостоятельных и непокорных германских

государств уже без Италии. Прекратила существование при Наполеоне I в

1806 году. (Примеч. авт.)

Рейн, конечно, всегда оставался равнодушным к нескончаемым войнам на его берегах между патентантами* Кёльна и Пфальца из-за сооружений, которые одними строились, а другими разрушались. Безразличная к ручейкам человеческой крови светлая река несла свои чистые тогда воды**, рождая множество легенд и красивых сказок, которые слагались о ее берегах.

_______________

* Имеющие патент императора на правление. (Примеч. авт.)

** Ныне Рейн так загрязнен, что в нем нельзя даже купаться.

(Примеч. авт.)

Город Кёльн на одном из них являл собой отнюдь не процветающий центр: множество полуразвалившихся, заброшенных домов, пустые улицы, давным-давно начатый строительством, гениально задуманный собор походил на безобразный скелет, одетый в забытые людьми строительные леса, и далеко не напоминал тот всплеск ажурного камня к небу, который создаст столетия спустя мировую славу готической архитектуре.

По безлюдным улицам мчалась карета, запряженная попарно цугом восьмеркой золотисто-рыжих лошадей. По обе стороны кареты и позади нее скакал отряд королевских мушкетеров во главе с их капитаном, имя которого впоследствии будет прославлено несравненным Александром Дюма-отцом.

Капитан этот в шляпе с развевающимися перьями держался рядом с дверцей кареты, где виднелся в окне прелестный профиль дамы.

С бравым капитаном ехали отважные и надежные друзья, способные постоять за французского короля (пусть пока малолетнего), который вместе с матерью, королевой Анной, направлялся к ее первому министру, отсюда, из Кёльна, управлявшему Францией, поскольку Париж был захвачен Фрондой.

Карета остановилась около замка фюрста, вынужденного уступить его кардиналу Мазарини, имевшему права по Вестфальскому мирному договору, завершившему Тридцатилетнюю войну, распоряжаться в раздробленных германских государствах как у себя дома и нашедшего удобным отсюда, из Германии, вести французские дела.

Королева Анна, учтиво поддержанная под руку капитаном мушкетеров, сошла с подножки кареты, одарив галантного капитана, помня былые его услуги, теплым и ясным взглядом, и величественно прошла по каменным ступеням сквозь толпу гонцов, ожидающих приема кардинала, не просто расступившуюся перед нею, а распавшуюся на согнувшихся в подобострастном поклоне людей.

Анна властно распахнула двери кабинета, где за грубым столом сидел в своей рабочей сутане, подбитой алой материей, кардинал Мазарини. При виде королевы он вскочил, сделав знак рукой гонцу. Тот, низко кланяясь, пятясь, удалился из кабинета.

Анна, величественная, гневно-надменная, свысока смотрела на Мазарини, потом бросила ему на стол скомканную бумажку.

- Извольте, кардинал, прочесть этот гнусный пасквиль, касающийся не только вас, священнослужителя и министра, но и меня, облеченную парламентом Франции высшей властью. Я не терплю непристойностей.

Мазарини, не говоря ни слова, лишь благословил королеву Анну поднятой рукой, в ответ на что она чуть заметно присела в полуреверансе, взял бумагу, тщательно расправил ее и стал читать.

Робкий мальчик-король вошел вслед за матерью и с любопытством рассматривал комнату, украшенную рогами и многими кабаньими головами.

"И что их так к свиньям тянет?" - поморщился Людовик XIV.

Мазарини читал напечатанный в Париже листок.

У СПАЛЬНИ КОРОЛЕВЫ

(памфлет)

Что скажет "серый кардинал",

Когда кивнет сама Мадам?

Что он никак не ожидал

К себе вниманья знатных дам?

Нет! Мимо спальни не пройдет

"Святой" пронырливый прелат!

Таких на свете нет пройдох!

Таким пройдохам нет преград!

Не умерщвлять же клятвой плоть!

Не гнать же радость жизни прочь,

Когда попы, до папы вплоть,

Вкусить запретное не прочь!

Забыть безбрачия обет,

Известно, не для всех ведь грех!

В день постный съесть мясной обед

Вот это тяжкий грех для всех!

Наследник жалкий Ришелье,

Не выше ты его колен!

Несчетно шаг твой мельче лье,

Ты так же мелок, Мазарен!*

_______________

* Французское произношение имени Мазарини. (Примеч. авт.)

Мазарини прочитал листок и побледнел. Анна почти с ненавистью смотрела на него.

- Надеюсь, вы мужчина, кардинал?

- У вас есть повод для сомнений, ваше величество?

- Надеюсь, если бы вы находились в Париже, автор пасквиля был бы в Бастилии?

- О нет, ваше величество! - поправил Мазарини. - На эшафоте! Но, позволю себе заметить, что эшафот не единственное средство возмездия. Я знаю этого Сирано де Бержерака, забияку и драчуна. Вижу, он сменил шпагу на колкий стих. Но меня он не проколет.

- Зато меня гнусно ранил клинком, отравленным непристойностью.