Весь мир вокруг меня пропах луком. Луковый запах преследовал меня в машине, в офисе, в подъезде. Даже от кота Себастьяна, забравшегося ко мне на руки, отчаянно разило проклятой многолетней травой. Все это говорило об одном: у младшего детектива Николая Ивановича Яретенко случилось обострение любви к родине. Обычно это продолжается неделю. Помощник питается исключительно борщом на свинине, ест традиционные сэндвичи с копченым салом и цибулей, накрывает телевизор "Sony" вышитым рушником и предпринимает отчаянные попытки изготовить настоящую горилку в самогонном аппарате. Потом все проходит. Николай Иванович начинает бегать по утрам, чтобы выгнать из организма съеденное сало. Стирает рушник, стерилизует самогонный аппарат и убирает ностальгические символы на антресоли до следующего "сезона". Надеясь, что так случится и теперь, я глубоко вдохнула и зажала нос. И это пройдет…

После двадцати лет работы на "скорой" Александра Александровна Ворошилова (так меня зовут) превратилась в богатую наследницу, внучку княгини Друзе. С работы ушла, чувствуя жгучий стыд перед коллегами-бюджетниками за нежданное благосостояние, а потребность кого-нибудь спасать осталась. Дальше – дело случая. Особенности душевного склада наших граждан располагают к возникновению весьма неожиданных ситуаций и преступлений. В огласке их обыкновенно никто не заинтересован, поскольку круг "нарушителей и потерпевших" ограничивается близкими родственниками. "Кто-то же должен помогать людям решать подобные проблемы!" – подумала я. Так в России появилось, кажется, первое агентство по расследованию особо деликатных семейных дел. Правда, клиенты к нам пока не торопятся. Николай Иванович, "пенсионер, эксперт по противолодочной обороне", даже приуныл. В порыве отчаяния приобрел на развале книжку "Реклама и паблик рилейшиз". Теперь он самозабвенно занимается пиаром нашей конторы. Вторую неделю обращается к средствам массовой информации, применяя традиционную военную хитрость – измор.

Не дав мне подумать о непредсказуемости поворотов судьбы, агентство в лице нашего детектива-администратора настоятельно потребовало внимания:

– Александра Александровна! У нас клиент! Представляете? Женщина! Хочет, чтобы вы добыли доказательства ее вменяемости! Думаю, на нее телевизор подействовал!

Людмила Колыванова – детектив-администратор нашего агентства. Себя в анкете свадебного бюро отрекомендовала как "жгучую бурятку, словно из фильмов Тинто Брасса", "готовую осчастливить обеспеченного, щедрого, спортивно сложенного мужчину тридцати – семидесяти лет". Должность "детектив-администратор" Людочка придумала себе сама. Сказала, что составляет первое впечатление о клиенте, а это "важнейшая часть расследования".

– Телевизор? – опасливо переспросила я.

Перед глазами возникла живописная картина: в приемной сидит всклокоченное существо, нервно жуя "Панораму ТВ".

– Говорит, что свекровь со своей сестрой насылают на нее порчу и хотят упечь в сумасшедший дом! – добавила Людочка.

– Может быть, имеют основания? – предположила я, мучительно вспоминая номер психиатрической неотложки.

Повисла пауза. Похоже, Людочка решила умерить восторги и взглянуть на клиентку трезво. Через секунду вынесла вердикт:

– Нормальная женщина, – и добавила обиженно:

– зря вы, кстати, не доверяете. То, что она говорит, вполне может оказаться правдой, – затараторила Людочка. – Меня, знаете, как первая свекровь подставляла? Придет с утра и поет сладким голосом: "Давай Стасику рубашки поглажу?" Я и соглашаюсь. Думаю, она погладит. Ага! Щас! Потом Стае на меня орет, что у него глаженых рубашек нет, а Октябрина Карповна ходит себе улыбается!

Лишиться первой и единственной клиентки мне страшно не хотелось.

– Скажите женщине, что я буду через двадцать минут, – прервала я леденящий душу рассказ о подлости Октябрины Карповны. Взгляд зафиксировался на стремительно растущем заторе возле Литейного моста. – Нет, через сорок. Дайте ей бутылочку "Эвиан" и валерьянки. Будет просить валокордин, валидол, нитроглицерин – все есть в моей аптечке.

Разгоряченная Людочка отключилась. Иногда мне кажется, самый знойный мужчина не способен возбудить нашего детектива-администратора так же сильно, как воспоминания о свекрови. Не будет преувеличением сказать, что семейное счастье Людочки только на Октябрине Карповне и держалось. Кровопролитная война за звание самой главной женщины в жизни Стаса Колыванова затмевала все недостатки объекта борьбы. После смерти свекрови Людочка вдруг обнаружила, что супруг-то, оказывается, глуп, ленив, ни на что не способен и пять лет параллельно живет с другой бабой. Брак распался.

Охранники в бизнес-центре, завидев меня, расплылись в улыбках.

– Видели вас по телевизору…

– Некогда, – осадила я их, пробегая мимо. – Клиентка ждет!

Смешки, раздавшиеся вслед, меня насторожили. Типичный пример человеческого эгоцентризма, – успокоила я свою тревогу. Люди склонны все, происходящее вокруг, относить на свой счет. Начальник зол – работник думает: "На меня!", – люди рядом засмеялись – нервно оглядываемся…

На верхней ступеньке до меня дошло:

– Меня показывали по телевизору?! – и, споткнувшись, я грохнулась на четвереньки.

– Ой-ей! – секьюрити вздрогнули и поморщились. – Не ушиблись?

– Фигня, – храбро отмахнулась я, с сожалением глядя на расползающиеся от коленей стрелки. – А на каком канале?!

– По местному, в "Светской хронике"!

– Спасибо, – низким бархатным голосом поблагодарила женщина, перешагивая через поверженное мною дерево.

Добравшись наконец до своего кресла, я приблизительно поняла, что чувствовал Робинзон Крузо на берегу после кораблекрушения.

– Чай, кофе? – я положила руки на свой "антикварный" стол. В кавычках, потому что это очень хорошая подделка. С него, кстати, и началась моя детективная карьера[1].

– Нет, спасибо.

Повисла пауза. Ушибленная коленка зачесалась. Я поскребла ее ногтями и великосветстким тоном представилась:

– Александра Александровна Ворошилова, – а для солидности добавила:

– Вы, наверное, уже видели меня по телевизору.

– Видела, – кивнула клиентка, слегка скривившись, и вытащила из сумки длинный лакированный мундштук. – Я Ольга Корсакова.

– Ну-с, тогда начнем.

Как человек, проживший два года с политтехнологом, я грамотно положила руки на стол и подалась вперед. "Люди через секунду забудут о вашем промахе, если только вы сами не начнете о нем напоминать", – сказал как-то Вадим Соколов. Посему, набрав в легкие воздуха, я представила, что нахожусь в приподнятом деловом настроении.

– В общем, причина вашего обращения мне уже известна. Вас пытаются представить…

– Ненормальной, – подсказала Ольга, выпуская облачко сизого дыма. – Свекровь и ее сестра. – Думаю, они сговорились с прислугой. Подкладывают мне всякие вещи, потом убирают. Олегу говорят, что мне привиделось. Или шепчут гадости, а потом утверждают, что мне все послышалось…

– Стоп! – я вытянулась вперед так резко, что Корсакова вздрогнула. – Извините, что перебиваю, но вы могли бы вкратце описать ситуацию и назвать действующих лиц?

– Сейчас, – флегматично согласилась Ольга.

Посмотрела в потолок, потерла ладонью колено и, слегка покачиваясь вперед-назад, повела сказ на манер старца Нестора.

– Мужа моего зовут Олег, а свекровь – Регина Васильевна. Дом их располагается на берегу Финского залива. Сейчас гостит сестра Регины Владилена, журналистка и истеричка. Есть прислуга – местные аборигены. Горничные – учительница из местной школь! и официантка из соседнего пансионата. Приходят во второй половине дня. Есть кухарка. У Олега шофер. К мужу я переехала два месяца назад. Свекровь сразу свалилась с сердечным приступом. Прямо на нашу кровать, держась за печенку. На следующий день Олег уехал на работу. Свекровь со своей сестрой приперлись ко мне. Исполнили дуэт "Убирайся из нашего дома". Солировала Регина Васильевна, Владилена – на подпевках. Я их выгнала – и понеслось! Сперва в кровать подложили мертвую птицу. Потом на обед яйца с кровью подали. Меня аж стошнило. Пока в ванной отмывалась, они кровавое нормальным яйцом всмятку заменили. Что еще? В трубу каминную выли, на золе знак несчастья выводили, куклу восковую сделали…