— Я проверил оба диска, — негромко, почти без интонации сообщил тот. Лично, как вы и просили.

— Присаживайтесь, Андрей Яковлевич, — пригласил Канаш. — Есть что-нибудь, заслуживающее внимания?

Начальник технического отдела опустился в кресло для посетителей и осторожно положил увесистые блямбы жестких дисков на край стола. Черный металл негромко стукнул о матовое дерево, полупрозрачная зеленая папка бесшумно легла рядом. Канаш подвинул пепельницу поближе к посетителю, который уже начал беспокойно оглядываться, держа свою вонючую «пегасину» с наросшим на конце кривым столбиком пепла подальше от собственных джинсов, которые, на взгляд Канаша, давно просились на помойку.

Очкастый хиппи со степенью кандидата технических наук благодарно кивнул, стряхнул с сигареты пепел, воткнул ее в угол рта и зачем-то поменял местами лежавшие на столе винчестеры, словно тасовал карты.

— В общем-то, многого добиться мне не удалось, — сказал он своим шелестящим голосом. — Чек — хороший работник… был хорошим работником, поправился он, заметив промелькнувшую на лице Канаша тень неудовольствия. Поэтому все его рабочие файлы, конечно же, оказались уничтоженными. Стерто все, кроме базовых программ. Но по какой-то причине он не успел оптимизировать диски, так что кое-что из стертой информации мне удалось выудить и восстановить…

— Только, если можно, без технических подробностей, — попросил Канаш.

— Разумеется, — ответил его собеседник. — Я счел необходимым сделать это маленькое вступление просто для того, чтобы вас не удивлял… э… фрагментарный вид представленных документов.

Щурясь от заползавшего под очки дыма, он подвинул к Канашу зеленую папку. Канаш положил на папку каменную ладонь.

— Благодарю, — сказал он. — Я обязательно с этим ознакомлюсь. А не могли бы вы на словах, кратко и сжато изложить самую суть того, что вам удалось обнаружить? Честно говоря, мне просто не верится, что вы вообще сумели хоть что-нибудь найти. Я слышал о том, что стертая информация сохраняется еще в течение какого-то времени, но в это трудно поверить. По мне, так это что-то вроде россказней насчет изображения убийцы, которое сохраняется на дне глазного яблока жертвы. Ведь невозможно же срисовать картинку с экрана выключенного телевизора!

— Откуда вы знаете? — проворчал начальник технического отдела и полез в сигаретную пачку, забыв о дымящемся окурке, который торчал у него в зубах. — Энергия никуда не исчезает, это должно быть вам известно еще со школьной скамьи… Впрочем, вы ведь просили не вдаваться в технические подробности. Так вот, как вы и говорили, в последние дни Чек занимался «Кентавром».

— Да, — перебил Канаш. — И сказал мне, что ничего не нашел.

— Боюсь, он вам солгал. Мне удалось обнаружить несколько довольно крупных фрагментов какого-то текстового файла. Похоже, это было подробное досье на сотрудника «Кентавра» Аверкина. Этот Аверкин, насколько я понял, в прошлом имел самое непосредственное отношение к спецслужбам…

— А точнее?

— Я понял так, что он служил в спецназе ГРУ и прошел все «горячие точки», начиная чуть ли не с семидесятого года.

Стареющий хиппи сделал небольшую паузу, давая Канашу возможность спросить, какие, к черту, могли быть «горячие точки» в семидесятом году, но Канаш промолчал: ему, бывшему офицеру КГБ, все эти точки были превосходно известны.

— Судя по объему собранной Чеком информации, — продолжал начальник технического отдела, — основной упор при атаке на «Кентавр» он собирался сделать именно на этого Аверкина.

— Разумно, — сказал Канаш. — Фирма-то внешнеторговая. Головастый парень. Жалко такого терять. Лысый хиппи осторожно покашлял в кулак.

— Валентин Валерьянович, — сказал он, — вы просили меня обойтись без технических подробностей… Вы не могли бы оказать мне такую же любезность?

Канаш почесал указательным пальцем кончик своего утиного носа. В этот момент у него был такой вид, словно он готов рассмеяться. В следующее мгновение он отнял руку от лица, и иллюзия развеялась.

— Что ж, — сказал он, — это справедливое требование. Узкая специализация, да? Итак, что дальше?

— В принципе, у меня все, — ответил начальник технического отдела. Подробности вы найдете в распечатке. Кстати, о подробностях. На мой взгляд, их чересчур много даже для самого подробного досье, если оно действительно добыто в отделе кадров «Кентавра».

— Вы думаете…

— Все, что я думаю по этому поводу, я уже сказал, — сухо перебил Каната начальник технического отдела. — Винчестеры останутся у вас?

— Мне они не нужны, — сказал Канаш, сохраняя непроницаемое выражение лица. — Единственное, что мне нужно — это чтобы хранящаяся на них информация не пошла гулять по свету. А впрочем… Вы правы. Пусть они пока побудут у меня.

— Да, — вставая, сказал начальник технического отдела. Он по-прежнему говорил тихо и ровно, но опытное ухо Канаша без труда уловило в его речи саркастические нотки. — У вас они, конечно, будут сохраннее.

Оставшись один, Валентин Валерьянович Канаш поморщился от наполнявшей помещение вони отечественного табака, дотянулся до окна, приоткрыл раму, включил вентилятор, закурил и откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя на лежавшую рядом с черными коробками винчестеров полупрозрачную зеленую папку, ha-строение, поднявшееся было после ухода прокурорских нюхачей, снова ухудшилось. Канаш привык считать, что видит своих людей насквозь, и преподнесенный Чеком сюрприз на какое-то время буквально выбил у него почву из-под ног. Дело было даже не в том, что Чек связался с Баландиным. В конце концов, окажись на его месте сам Валентин Валерьянович, ему пришлось бы очень крепко подумать, как поступить. Во всяком случае, ни о какой лояльности по отношению к «Эре» и лично Юрию Рогозину речи не идет. Конечно, на свете живет масса амеб, по ошибке носящих брюки. «Вы убили мою сестру? — говорит (или думает) такая амеба. — Но, боже мой, это же было так давно! Забудем об этом, ведь мы же с вами интеллигентные люди! Кроме того, вы мой шеф, а шеф, как известно, всегда прав». Но Чек, как выяснилось, к числу амеб не относился, и Канашу не нужно было долго ломать голову, чтобы понять, чего добивается бывший программист. Если он не потребовал с Рогозина денег, вместо этого снюхавшись с хромым, значит, деньги его не интересуют. Субтильный мозгляк с музыкальными пальцами на поверку оказался крепким орешком и, похоже, жаждал рогозинской крови.

Канаш коротко усмехнулся уголками своего похожего на след от удара топором рта. Ему вспомнился старый тост, услышанный им с экрана телевизора: «Так выпьем же за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!» Чек мог сколько угодно жаждать крови: напиться ему все равно было не суждено, потому что на пути у него стоял Валентин Валерьянович Канаш. Это была его главная обязанность — защищать Рогозина, а Канаш всегда добросовестно относился к своим обязанностям. По крайней мере, до тех пор, пока его устраивала оплата.

Месть… Канаш снова посмотрел на зеленую папку. Месть — чепуха, но вот это… Судя по тому, что сказал начальник технического отдела, папка содержала в себе настоящие неприятности. Если бы нарытая Чеком информация была использована так, как предполагалось изначально — аккуратно, по назначению, продуманно и осторожно, — она послужила бы отличным оружием в конкурентной схватке с зарвавшимся «Кентавром». Компромат, подумал Канаш, это как змеиный яд. В малых дозах это лекарство, но при необдуманном использовании такого лекарства можно запросто откинуть копыта. А использовать по своему усмотрению информацию, касающуюся спецслужб, это все равно что играть в «русскую рулетку» с револьвером, в барабане которого нет ни одного свободного гнезда.

Он потушил сигарету, открыл папку и потратил несколько минут на беглый просмотр ее содержимого. Очкастый хиппи, похоже, был прав: ни одна фирма не могла собрать такое полное досье на человека, когда-то имевшего отношение к главному разведывательному управлению. Канаш снова почесал кончик носа согнутым указательным пальцем. Проклятый сопляк действительно как-то проник в тот темный, тщательно замаскированный чулан, в котором ГРУ хранит свое грязное белье, и ухитрился при этом остаться в живых.