– Да.

Осел подошел к ним ближе. Сел по-собачьи и тоже посмотрел, сначала на правый огонек, затем – на левый, потом поднял морду к звездам и задумчиво произнес:

– Насладитесь моментом. Это – свобода.

– В каком смысле?

– Свобода – это выбор. Чем он мучительнее – тем вы свободнее, потому что эмоциональность выбора заставляет его полнее осознать, а осознание – свобода от запрограммированной органики.

– Разве?

– Парадокс в том, что люди считают свободой – свободу от свободы.

– Как это?

– Так компьютер электронный или белковый считал бы себя абсолютно свободным именно потому, что не чувствует выбора. Он запрограммирован. Свободными себя чувствуют несвободные люди. Один занимается музыкой, которая ему нравится, ест то, что ему нравится, занимается сексом, как ему нравится, и считает себя свободным, потому что действует, как запрограммированный генами белковый компьютер. Второй не допускает сомнения в догмах, в которые верит и которыми руководствуется, и тоже считает себя свободным, потому что не мучается выбором.

– Странно.

– Тут много странного. И я его хорошо знаю…

– Кого?

– Того, кто эти странности придумал.

– Боба?

– Нет, Боба такие мелочи не очень интересуют.

– А зачем Псы нападают на нас? – спросила Белла.

– Псы служат Бобу. Не знаю, что вы задумали, но он вас хочет остановить. Так что придется выбрать, – ответил Призрачный Осел, показывая копытом в сторону огней.

Белла выбрала и решительно направилась к огоньку справа, Марк поспешил следом, а за ними сидящий как собака Осел повернул морду и приветственно кивнул розовому женскому призраку, который стоял рядом и смотрел вслед уходящим.

.

Глава 10

.

Огонек оказался небольшим костром в пустыне, рядом с которым сидела пожилая женщина в вышитых козами одеяниях. Марк вспомнил, где уже видел такие изображения. Огонь бы маленьким, но живым и настоящим. Юноша узнал топливо.

– Где вы раздобыли кизяк? – каким-то чувством Марк ощущал, что здороваться здесь было необязательно.

– Ну, точно не от Призрачного Осла, – рассмеялась женщина.

– Вы жрица Геры? – спросила Белла, которая, видимо, тоже узнала изображения на одеждах.

– Да. Я сестра Мэй. А у вас измотанный вид. Присядьте и покушайте.

Марк действительно почувствовал усталость. Сестра Мэй протянула Белле огромный пуховый платок, а затем откуда-то из своих одежд вынула два белых кусочка и протянула молодым людям. Кусочки оказались сыром, и очень вкусным, особенно после безвкусного белка.

– Кизяк, как и молоко, мне дают козы.

– Мы не видели здесь коз.

– Когда возникает необходимость, я колдую себе сытую козу. Моих чар хватает только на четыре часа, но этого достаточно.

– А вы добрая или злая жрица? – с улыбкой спросил Марк.

– Это люди, – женщина махнула рукой в сторону, – думают, что жрицы могут быть злыми или добрыми. На самом деле мы неизменны, меняются лишь представления о добре и зле. Гера – первая женщина-бог в понимании нашего мира. Мы, ее жрицы, представляем женское начало. В эру мужских ценностей мы считались злыми. Сейчас – эра бабских ценностей, и мы опять считаемся не очень добрыми.

И пока Марк с Беллой жевали сыр, согреваясь у костра, жрица рассказала им, что изначально женская сущность – универсальная и единственная, в которой инь не отделялась от ян. Но когда Боб создал мужской пол, тот вобрал в себя всю энтропию, весь ян, и женская вселенская сущность превратилась в бабскую инь. А инь – антиэнтропия, в которой все должно быть предсказуемо безопасно и комфортно. Комфортный рост биомассы без конфликтов, приятный и безопасный для всех. Это то, что называется добром. Таким образом изначально женское разделилось на две крайности – мужское и бабское. А крайности всегда ненавидят середину. Ведьмы стали злыми для всех.

– Я не знала, что Гера – первая, мне казалось, что богини были всегда, – удивленно произнесла Белла.

– Всегда ничего не бывает, детка. Когда-то Боб, Гера и Генри были одного пола, – ответила сестра Мэй.

– Что?!

– Они все трое – дети нашего Святого Духа… Но братьями и сестрой они стали потом.

– Не понимаю.

– Ни сам Святой Дух, ни его дети не имели пола, а вернее, они все имели женский, потому что мужской пол придумал Боб.

– Придумал?!

– Да, он – большой экспериментатор, чтоб его… Гера и Генри тоже в своих мирах ввели двуполые системы. Но созданные миры влияют и на своих создателей. Так Гера стала женщиной, а Генри и Боб – мужчинами. Но на этом влияние не кончилось. Генри и Гера влюбились друг в друга

– Ого!

– Сложность же заключалась в том, что они не могли быть вместе по той же причине, по которой желали этого.

– Почему?

– В их мирах уже существовало табу на браки между братьями и сестрами, и они теперь не могли его нарушить.

– И как же они поступили?

– Ненасытному Бобу для его экспериментов одного мира было мало. Тогда он решил завладеть мирами Генри и Геры, воспользовавшись ситуацией. Он внушил им, что единственный способ для них быть вместе – спуститься в один из миров в виде двух существ разных полов, не связанных друг с другом родственными связями. И они превратились в двух влюбленных дельфинов, переместившись в мир Геры на физическом уровне.

– В каком смысле? – спросила Белла, в воображении которой уже плескались два прекрасных дельфина.

– Что ж, может, тебе это и понадобится когда-нибудь, – задумчиво произнесла жрица, пристально осмотрев девушку. – Переместиться в мир можно тремя способами. В виде сна – когда не осознаешь себя спящего и вся реальность кажется ограниченной только этим сном. В виде аватара – когда осознаешь и тот мир, в котором находишься, и тот, который посещаешь. Но погружение происходит не полностью – как будто играешь в компьютерную игру. Этот способ доступен богам и полубогам. И третий способ – когда полностью подчиняешься всем законам мира, в первую очередь физическим, но при этом осознаешь не только этот уровень, но и Царство Небесное. Этот способ доступен только богам, хотя и является для них ловушкой.

– В каком смысле? – задала тот же вопрос Белла, которая вообще часто повторялась.

– Бог становится пленником мира, в который полностью переместился. Он помнит, кем является, но обладает только возможностями того существа, в которого превратился. Только смерть этого существа может освободить бога.

– Теперь понятно, – Марк вспомнил то, что говорили члены братства о превращении Боба в белую мышь.

– Кроме того, мои детки, когда бог попадает в такую ловушку и практически теряет свои способности, его мир начинает разрушаться, как и сейчас, если я верно все чувствую. Потому что сам мир не самодостаточен без воли бога. Но тогда только Боб знал это. Миры Генри и Геры начали разрушаться. И тогда Боб обратился к Святому Духу, их отцу, с просьбой передать эти миры ему, чтобы спасти их. Что ответил Святой Дух, доподлинно нам неизвестно, но перед дельфинами, в которых превратились Гера и Генри, разошлась скала и образовался портал в новый, созданный только для них мир. Он манил влюбленных, и они разогнались, чтобы прыгнуть в него. Но у обоих в своих мирах были уже дети-полубоги. Генри прыгнул, не задумываясь, а Гера засомневалась и замешкалась. То же влияние собственного мира, которое подарило ей любовную страсть, привило ей и страсть материнскую. Она не могла покинуть сына. Скала снова сошлась, убив дельфиниху и освободив Геру. Она осталась богом в своем мире. А Генри остался один в мире, созданном для двоих. Потом он тоже стал свободен от него, но его собственный мир достался Бобу. Жизнь в одиночестве на небольшой, для двух дельфинов, планете заставила Генри много думать и анализировать. И когда его дельфин умер естественной смертью, Генри освободился и уже не стал создавать собственный мир, став магистром.

– Понятно, – сказала Белла, хотя это было и не совсем так, – у Геры уже был сын?

– Да, и я чувствую, что вы его тоже знаете. Его зовут Гарри.