— Эй, парень! Не торопись. Целее будешь.

Кейр смерил свинопаса сердитым взглядом. Себя он просто «Эй-парнем» не считал. Благородный воин, пусть и не в летах пока. И никак иначе. Да и бесконечный моросящий дождь настроения не поднимал. Но лошадей придержал. Мало ли какая напасть приключилась в славном городе Кер-Мирддине или на сбегающей к нему с северных холмов дороге? Лучше знать.

— Чего стряслось-то?

— Ничего особого. Для меня. Я как пас свиней, так и буду. А ты, если так вот будешь лошадок нахлёстывать, повстречаешь соседку славную, только всего. Вернее, догонишь.

Кейр ещё не видел никого из фэйри вблизи. Только домового, ночью и мельком — да только кто ж домового не видел? А тут наклёвывалась целая история. Вещь интересная и самоценная. Стоило порасспросить. Опять же в город не просто хотелось — нужно было успеть дотемна заскочить к городскому приятелю, чтоб явиться перед старым другом отца, Дэффидом ап Ллиувеллином и его дочерьми не мокрой курицей, а благородным человеком.

Но фэйри водились разные. В том числе злые, с которыми лучше не связываться.

— А какая она? — начал Кейр расспрос.

— Особо не смотрел. С ними так — меньше любопытства, целее шкура. Увидел уши, понял — не человек. Отворотился да сделал вид, что очень меня волнует, не передрались ли свиньи за корешки.

— А я слышал, что злом на добро волшебный народ не платит.

— Можешь проверить, — буркнул свинопас, — я тебя предупредил.

И паскудно ухмыльнулся. Другому вольному человеку Кейр бы не забыл попенять на хамство, но заедаться со свинопасом — зря пачкаться в навозе. В другое время Кейр и предупреждению бы внял. Поскольку был молодым человеком серьёзным и рассудительным. Но любовь заставляет благородного воина, не бежать от приключений, а искать их. Иначе чем завоёвывать сердце прекрасной девы? А Тулла верх Дэффид — вполне прекрасна.

И всё-таки на глупые подвиги не тянуло. Тем более, попавшийся навстречу пропойца — лошадь тащила телегу, которую даже условно нельзя было назвать колесницей, по хорошо известному ей пути, икнув пару раз, поделился ценным наблюдением:

— Рыжая, а лицом вроде как синяя, да мелкая. Ей-ей банши. Короля-то как жалко!

— А короля почему?

— К простым людям такие не ходят. И даже к благородным. Разве только чума начнётся…

Кейр торопливо перекрестился.

Чума в Уэльсе уже была. Полтораста лет назад. С тех пор Кер-Мирддин так и не восстановил былого населения. Хотя валлийцы честно плодились и размножались, как заповедано. В холмах было получше. В смысле, не у фэйри, которые живут внутри, а у людей, которые живут вокруг. Старики говорили, что людей стало столько же, сколько до мора.

— В общем, кто-нибудь важный непременно помрёт, — подвёл итог пьяный, — Добрые соседи, они такое чуют заранее. И плачут заранее… Вот я и выпил — за упокой.

— До того, как увидел банши, — улыбнулся Кейр.

— Ну, это ты умный, — подмигнул пьяный, — Но ты ведь не скажешь моей супружнице?

Молодой воин кивнул. Гнать вперёд сразу расхотелось. Но — решать окончательно стоило, только после третьей встречи. Раз уж довелось попасть в сказку, то и действовать следовало по-сказочному. А в сказках главное число — три. И Кейр продолжал путь вперёд. На сей раз — медленно, чтобы не догнать до срока волшебную путешественницу. И тихо радовался, что, как ни повернись дела, он выглядит вполне достойным представителем старшины сильного клана — одет и снаряжён как воин, да и колесница — новенькая, о шести окованных железом колёсах в половину человеческого роста, с крепкой подвеской. Даже тент, хоть и сложенный, присутствует. Щитов нет — но повесить их на борта можно, и это видно сразу. На такой и в гонках поучаствовать не грех. Кейр приосанился. Всё правильно, осталось дождаться третьего встречного…

А вот и встречный, точнее, встречные — навстречу рысит верховая парочка. Кейр приветно замахал рукой. А уж когда парочка превратилась в знакомую девчонку с придорожной фермы да её жениха, понял — сейчас всё толком и вызнает. А ещё испытал короткий укол зависти — вот счастливец, укатывает свою, сколько хочет. Сейчас, наверняка, провожает к родителям. Ему бы со своей милой так. Увы, если сама Тулла отвечает на чувство взаимностью, то её родители…

— Доброго дня, господа! — Кейр степенно и точно в меру наклонил голову, — Не встречали ли вы на ждущем меня пути чего необычного?

— Кейр, дружище, привет! Брось притворяться стариканом, тебе не идёт!

Ну, у этого дружище — все, кто не кровный враг. А вот девушка сразу перешла к делу.

— Ты о доброй соседке? Встречали, пожелали доброго дня. Она нам тоже! Странная она. И симпатичная. А ушки как у лошади! Торчат из головы, вокруг волосы топорщатся. Смешно так. Миленько. Очень хочется пощупать. Погладить. А вот глаза сердитые. Но как-то понарошку сердитые.

— Точно, — поддержал жених, — зла она на кого-то. Хорошо, что не на нас!

Высказал своё, и уступил слово любимой.

— Одёжка у неё добротная, но очень уж скромная. Где это видано — вся в коричневом! Из-под подола, правда, серенькое проглядывает, да и пониже что-то есть. Порядочная барышня на богомолье, да и только. Если на голову не смотреть. Волосы все обрезаны коротко-коротко. Словно овдовела она, или осиротела, или ещё что… Идёт пешком, мешок за спину закинула. А одёжка ей непривычна, и мешок за плечами, и провалиться мне на месте, если не носила она белое с золотом!

Кейр отропел. Белое с золотом носили разве тилвит тег. Высокие, золотоволосые. И ещё… Да быть такого не может!

— Синяя же, говорят, рыжеволосая, маленькая… Гоблин почти.

— Сам ты гоблин, — девушка почему-то обиделась, — Говорю — настолько белая, что кажется синеватой. Волосы красные. Рыжие и красные — разницу видишь? И брови красные, и ресницы. А рост… Какой рост у добрых соседей, знают только они сами. Что ещё… Руки слегка в земле перепачканы. Отмыла, но под ногтями осталось.

Что ж. Так ничего и не прояснилось. Оставалось — узнать всё самому. И подстегнуть коней, чтоб не упустить свою легенду. Какой-то она будет?

Издали — как раз был участок прямой да ровный — сразу увидел — тёмная до черноты ряса, над ней лохматая голова. Из-под мелькают сапоги. Всаднические, судя по подошве, но без шпор. Смотрит под ноги. Внимательно так, словно кошель с золотыми обронила. Кейр поравнялся. А что сказать — не знал. Разве уши рассматривал. Уши были, действительно, большие и треугольные. И да, жеребячьи. Вот только торчали не вверх, а в стороны. И их действительно хотелось потрогать! Кейр решился.

— Куда путь держишь, добрая соседка? — на такое обращение, как будто, никто из фэйри не обижался. Иные, правда, всегда злые — но вот таких в Диведе почти и не водится. Разве только старый бог Гвин ап Ллуд со своей сворой…

Волшебное существо остановилось. Руки опустили мешок на землю. Голова вскинулась вверх, показав длинную белую шею. Глаза — серые, без белков, сжатые в точки зрачки… Фэйри. Точно фэйри! Только… которая?

— В город.

— Ааа, — Кейр постарался протянуть это солидно и многозначительно. И замолчал. Фэйри немного подождала, потопталась. Отвернулась, подхватила с дороги украсившуюся несколькими мокрыми песчинками ношу, и зашагала вперёд. Кейр, чтобы не отстать, пустил лошадей медленным шагом. Просто ехать рядом и молчать было неудобно. Но о чём можно говорить неизвестно с кем?

— Славная леди, ты не обидишься, если я спрошу, ты из которых?

Ведь и правда, могла оказаться баньши. Правда, это как раз могло быть и не страшно. Кейр слыхал о добрых соседях чуть больше, чем детские сказки — всё-таки не в последней семье клана уродился. Так что — знал: банши на самом деле хорошие. И никогда ничего не накликают, а что плачут над бедами людей — так это от жалости. Они ведь людям какая-никакая родня, того же адамова семени. О детях заботиться помогают, злые чары отводят. И только если совсем-совсем не могут помочь — плачут. Заранее. А оттого многие верят, что это банши напасть и накликали.