— Всё? Мы умрём? — совершенно спокойно спросила я, с интересом наблюдая, как Дерион быстро что-то нажимает на приборной доске и дёргает за рычаги.

— Когда-нибудь умрём, но не сейчас. Это сигнал, спасатели уже рядом.

— Сигнал?

— Да, на небольшом расстоянии он ещё действует. Смотри налево, сейчас кто-нибудь из команды появится. Они закрепят тросы и отбуксируют нас на Аквали. Иди, встречай гостей, они должны принести тёплую одежду и лекарства.

Лишь только вода сошла, я открыла перегородку шлюза, и впустила, затянутого в костюм эквейта, с огромной водонепроницаемой сумкой в руках. Незнакомец застыл, с интересом разглядывая меня, и при этом, неторопливо снимал шлем.

— Здравствуйте, ива Переславцева, — произнёс знакомый голос.

— Ив Нариго?

Это действительно был знакомый лиловый эквейт.

Он чуть улыбнулся и протянул мне сумку.

— Одевайтесь, ива, здесь очень холодно. Где Дерион?

— В рубке и он ранен. На нас напали горхи.

Кивнул, мужчина быстро направился в рубку, оставив меня с сумкой. Трясущимися руками, я достала пушистый белый свитер с высоким воротником, широкие тёплые штаны и настоящие вязаные носки. Я чуть не застонала от предвкушения тёплой неги, которую мне сейчас подарят эти вещи и, скинув полотенца, быстро оделась. Тело неприятно закололо, сказывалось переохлаждение, и меня начало трясти с новой силой.

С трудом совладав с ознобом, и уняв бешеный стук зубов, я, схватив сумку, бросилась к Дериону. Его тоже надо было утеплить.

Эквейт всё так же сидел в кресле, закрыв глаза, а над ним стоял хмурый Нариго, и настороженно наблюдал за Дерионом. Тёмный тяжело дышал и выглядел намного хуже, чем пять минут назад, когда я ушла. Что же успело произойти?

— Его нужно одеть, он замёрзнет, — сказала я, подходя ближе и пытаясь достать одной рукой из сумки тёплый плед.

— Как ты? — Дерион слегка приоткрыл глаза и осмотрел меня с ног до головы.

— Нормально, но тебе необходимо одеться, ты можешь заболеть.

— За меня не переживай, организм сейчас начнёт регенерировать.

— Но…

— Его нельзя одевать, — вмешался Нариго, молчавший до этого момента, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

— Но почему?

— Нам надо срочно вернуться на Аквали.

— Что случилось? — страх за эквейта сковал не хуже холода.

Мною завладело мрачное предчувствие.

— Всё будет хорошо, ива, присядьте в кресло и пристегнитесь, — лиловый на меня даже не смотрел, вновь склонившись над тёмным, и проверял пульс. — Тросы почти закреплены, мы сейчас отправимся.

— Дерион, что происходит?

— Алексия, пожалуйста, сядь в кресло.

Мне пришлось послушаться. И действительно, нас слегка тряхнуло, и капсула начала путь домой.

Прижав сумку к груди и так и не достав плед, я села в кресло, продолжая испуганно следить за раненым. С каждой минутой его состояние ухудшалось — дыхание с хрипом вырывалось из лёгких, а пот стекал ручейками по лицу и телу. Но почему? Может передоз инъекций сказался, или раны открылись? Господи, я не должна была позволять ему двигаться, это я во всём виновата.

— Алексия, расслабьтесь, всё самое страшное уже позади, — тихо произнёс Дерион и, потянувшись, слегка сжал мою руку.

— По твоему виду не скажешь. Ив Нариго, что случилось, ведь совсем недавно все его жизненные показатели были в относительной норме. Почему ему так резко стало плохо?

— Действие лекарства закончилось, и яд стал проникать в тело, — ответил тот.

Яд? ЯД!!! Почему мне никто не сказал, что горхи ядовиты. Я точно знаю, что нигде и никогда не видела информацию об этом. Меня вновь затрясло.

— Почему ты ничего не сказал?

— Ты в любом случае ничего не смогла бы сделать… Ты и так сильно отсрочила его действие, я вообще не должен был приходить в себя и умереть часа два назад.

Успокоил, ничего не скажешь.

— Но противоядие же есть.

Мне ответил Нариго:

— Есть, это целый комплекс лекарств и процедур. Нам нужно как можно быстрее оказаться в столице, нас уже ждут мобиль с врачами. Не переживайте, ива, мы успеем вовремя.

Успеем? А если нет? Думать об этом было страшно и больно.

И почему он ничего не сказал мне раньше? Почему даже не намекнул о яде, о том, что может погибнуть в любую минуту. А я дура уже расслабилась, думала, что опасность миновала, мечтала только согреться. Наивная идиотка. А если бы нас нашли позже? Нет, нет, нельзя об этом думать. Мы же только-только нашли общий язык… я не хочу его терять. Не хочу.

Я сжала руку мужчины и осторожно погладила, мы встретились взглядом.

— Всё будет хорошо, — Дерион слабо улыбнулся, всё еще пытаясь подбодрить меня.

А я продолжала сидеть, неотрывно глядя на него и сжимая руку, стараясь поддержать его всеми силами.

— Ты только держись, — шептали мои губы едва слышно. — Только держись.

Добрались до столицы мы минут за двадцать, но они стали для меня адом. Мне пришлось отпустить руку Дериона, потому что в какой-то момент его начали сводить судороги и Нариго боялся, что при новом приступе он мне её просто сломает. Я обхватила себя руками и тихо поскуливая, безотрывно смотрела, как беззвучно мучается тёмный. Его мышцы скручивало от боли, пот застилал глаза, а с губ срывалось шипение и стоны. В какой-то момент он просто потерял сознание. С одной стороны, я была рада, Дерион больше не содрогается в болезненных спазмах, а с другой, я страшно боялась, что он больше никогда не очнётся.

Нариго пытался всеми силами ему помочь, сразу же вколол какое-то лекарство, стирал пот с лица, разминал застывшие в судороге мышцы, но эффект был нулевым. Дерион медленно сгорал у нас на глазах.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо, — шептала я, раскачиваясь как в трансе, и пытаясь успокоиться и сдержать льющиеся слёзы.

Я сама уже не верила в это, но продолжала упорно шептать и молиться. Я даже вспомнила про их Богиню и мысленно начала взывать к ней — она-то ближе.

В тот момент я готова была продать душу дьяволу, лишь бы Дерион остался жив.

Быстрая стыковка, сброс воды и наша маленькая рубка моментально заполнилась эквейтами в форменной одежде врачей и военных. Дериона быстро погрузили в медицинскую камеру и куда-то быстро отрядили, я, резко вскочив с кресла, попыталась ринуться следом, но мне не дали, тормознув на выходе, и я затрепыхалась в крепких тисках.

— Пустите, — я беспомощно повисла на чьих-то руках, неотрывно глядя, как транспорт с телом Дериона скрывается за поворотом.

— Ива, успокойтесь.

— Вы не понимаете, мне надо к нему.

Истерика, которую я всё от себя гнала, которой сопротивлялась всё это время, накрыла меня с головой во всём своём великолепии — крики, слёзы, желание кого-нибудь стукнуть. В довесок к неадеквату появился безотчётный страх, но страх не за себя, за Дериона. И именно эту тревогу было сложнее всего перенести.

Внезапно появилась острая боль в районе лопатки, которую проигнорировала, всё ещё пытаясь вырваться. Как же они не понимают. Почему меня держат? Я же должна быть с ним…

А потом…

…Розовые в синюю крапинку, размером с кошку, летающие единороги, весело скакали по ярко-жёлтому лугу, резвясь и кувыркаясь. Я пыталась их поймать, но никак не получалась. С громким издевательским смехом они ускользали из моих рук и вновь начинали безобразничать.

— Так нельзя, — я топнула ногой и нахмурилась.

Это неправильно. Единороги не должны летать, у них не бывает таких красивых белоснежных крыльев. Тот факт, что единорогов тоже не бывает, меня почему-то в тот момент не смущал.

— Вам нельзя летать!

Но разве кто меня слушал. Они продолжали кружиться вокруг меня, показывая яркие фиолетовые языки и корча смешные рожицы.

И я обиделась.

Плюхнулась на кислотно-жёлтую траву и отвернулась. А единороги все мелькали передо мной, противно хохоча.