— Может быть, вы приведете примерчик для контроля? — осклабился Дик.

— Пожалуйста. За день до сердечного приступа, погубившего старого Тимоти О'Брайена, Бетти «присутствовала» при беседе одного из помощников Дэрка — Вэна Фидлера с домашним врачом Тимоти Брендой Ли. Если содержание беседы дошло до вас так же хорошо, как до меня, то вы должны были знать, что там обговаривались последние детали «организации» этого сердечного приступа.

— Черт побери! — Браун несколько опешил. — Я эту информацию получил, но в очень ослабленном виде… Мне даже показалось, что источник не тот. К тому же я был уже в самолете.

— Все правильно, — мрачно сказал Сорокин-Сарториус, — так и должно было получиться. Эухения вошла в канал связи, пропустила сообщение через себя, забрала на входе энергию, а на выходе не усилила. Удивительно, что до тебя вообще дошло хоть что-то.

— Вы, ребята, я чувствую, совсем свихнулись! — проворчал Доминго Косой. — То ли я совсем дурак, то ли у вас с головами не в порядке. Телепатия, экстрасенсорика, еще чего-то… Мелете черт знает что! Я знаю, бывает, когда в кайфе, мерещится чего-то, но чтоб чего-то, кому-то передавать во сне, да еще связно!.. По-моему вы мне тут мозги вкручиваете.

— А «Зомби-7»? — съехидничала Эухения. — В нем-то ты не сомневаешься, красавчик одноглазый?

— Не сомневаюсь, потому что помню, как толпа носилась по городу… — Доминго вытащил сигару, и Салинас услужливо поднес ему огонька на зажигалке.

— А вот насчет всех этих штучек с передачей мыслей и всего прочего — очень сомневаюсь. У нас, когда я еще мальчишкой был, на рынке в Сан-Исидро выступал один тип. Году так в пятьдесят втором, как помню. Фокусы показывал. То ли Роберто его звали, то ли Руперто — забыл. Самый хитрый фокус был у него такой: вызывал по пять человек из публики и говорил, чтобы построились в ряд у него за спиной в любом порядке. Сам он в это время сидел с завязанными глазами и не оборачивался. А потом он командовал, чтобы те, кто стоял за его спиной, поменялись местами, опять же в любом порядке, и он, мол, угадает, кто и где стоял до этого. Если на ком ошибется, то заплатит ему сто песо сразу. Тогда это большие деньги были! А если всех угадает, то с каждого по песо себе возьмет. Дураков-то много! Я и то раз пять пробовал, думал, может, на мне ошибется. Но он всегда точно угадывал. По тридцать-сорок песо в день нагребал. Вот про него тоже ходили слухи, будто он мысли читает. А на самом-то деле с ним в паре работал музыкант с аккордеоном. Они условились, что, допустим, какие-то пять клавиш сверху вниз

— это те пять человек, которые стоят после перестановки в порядке справа налево. Потом, когда этот самый Роберто-Руперто начинал «угадывать», музыкант начинал клавиши нажимать. Какую первую нажмет — значит, этот поначалу с правого края стоял, которую последней — тот слева был. И вся телепатия!

— Хорошо, — несколько раздраженный болтовней Косого, Сорокин решил перевести разговор в более деловое русло. — Тем не менее, если вы, сеньор Доминго, намерены с нами сотрудничать, постарайтесь более серьезно относиться к тому, что здесь сказано. Если вы сомневаетесь — это ваше право. Мы верим своей информации, вы можете ей не верить.

— И вообще, пора бы что-то решать, — сказал Стержнев. — По-моему, наши позиции уже достаточно ясны. Если секрет «Зомби-7» действительно спрятан в голове Сесара Мендеса, то надо, не теряя времени, достать его оттуда. Я предлагаю немедленно отправить Мендеса, Лусию и Елену Баринову вместе с Эухенией в Сан-Исидро. Там, на Боливаро-Норте, они смогут заняться делом в более спокойной обстановке. Здесь мы все время под угрозой.

— Туда «G & К» не сунутся, — поддержал Косой. — К тому же мы сможем присмотреть за тем, чтобы им не мешали. В городе мои ребята чувствуют себя лучше, чем на природе.

— О'кей, — согласился Браун. — У вас хватит места в вертолете?

— Для четверых места найдутся, — заявил Косой.

— Но мне не хотелось бы оставлять здесь Рауля, Харамильо и сеньора Родригеса, — заявила Эухения. — У них может создаться впечатление, будто их взяли в заложники.

— А по-моему, ничего плохого в этом не будет, — сказал Доминго. — Даже неплохо, если мы обменяемся заложниками. Вам, сеньор Умберто, я могу оставить Салинаса, а себе взял бы вашего парня, которого зовут Антонио.

— Извините, — в некотором волнении произнесла Эухения, — но получается, что вы обмениваетесь заложниками, берете заложников у меня, а мне не предоставляете никаких гарантий?!

— Давайте обойдемся без этих сложностей, — сказал Сорокин. — По-моему, у нас сейчас достаточно общих интересов. Я прекрасно понимаю сеньору Эухению, которой не хотелось бы случайно пролететь мимо родного дома и приземлиться в соседнем дворе, то есть оказаться гостьей у сеньора Доминго.

— Да на черта она мне нужна! — возмутился Косой. — Пусть летит вместе с Салинасом, а я посижу у вас сам. Можете быть уверены, мой пилот не перепутает крыши. Вертолет довезет их до Сан-Исидро за четверть часа и через полчаса прилетит за мной и ее парнями.

Хрюшка, узнав о необходимости лететь первым рейсом, то есть без меня, немного поворчала. Однако, узнав, что будет еще второй и мы прощаемся всего на полчасика, сменила гнев на милость.

Вертолет, на котором прилетели Доминго Косой, Салинас и трое сопровождающих лиц, был рассчитан на пилота и пятерых пассажиров. Он стоял на небольшой площадочке, устроенной на краю кукурузного поля. Там состоялась небольшая церемония, выразившаяся в суровом инструктаже, который Доминго провел для пилота и Салинаса, и нескольких теплых словах, которыми перекинулись с теми, кто улетал, те, кто оставались. Косой остался при трех телохранителях с пистолетами-пулеметами, а я — при подслеповатом адвокате и Рауле, который по сравнению с амбалами Косого выглядел настоящим интеллигентом. Правда, провожать улетающих пришел и Браун с тремя бойцами, а потому ничего неожиданного произойти не могло.

Вертолетик затарахтел, повис, покачался в воздухе, а затем решительно потянулся вверх и унесся в сторону моря.

— Пойдемте в дом, — предложил Браун, — хлебнем чего-нибудь прохладительного.

Устроились на открытой веранде с теневой стороны дома. Мулатка притащила целую упаковку пива «Карлсберг». Не знаю почему, но именно это пиво постоянно попадалось мне на глаза еще в прошлый приезд на Хайди. В Москве банками из-под «Карлсберга», начиненными взрывчаткой, рванули «Мерседес» Джампа, а заодно нашу «Волгу», заставив меня три дня побегать по Подмосковью в обществе Тани-Кармелы. Роковое пиво, так сказать!

Впрочем, было оно свеженькое и холодное. Выражение кайфа появилось даже на морде у охранников, которым пива не предложили. И брауновцы, и «койоты» бдили. Поскольку я лично считал, что бди — не бди, при таком раскладе от судьбы не уйдешь, то не мешал пить ни Раулю, ни Ховельяносу. Адвокат с поцарапанной и заклеенной бровью смотрелся как готовый потерпевший, а Рауль больше напоминал подследственного по делу о хулиганстве.

Не заметили, как прошло четверть часа, и Косой, осушив уже вторую банку, самодовольно сказал:

— Они уже высадили вашу тетушку, ребята. Сейчас прилетят и за нами. Полетим в тесноте, но, я думаю, как-нибудь поместимся…

Едва он успел это сказать, как «уоки-токи», висевшая под мышкой у Брауна, встревоженно прохрипела:

— Alerta! Вертолеты «тигров»!

— Это еще откуда? — Доминго едва не поперхнулся пивом. — Мы так не договаривались!

— Мы тоже, — бросил Браун. — Давайте-ка в дом! Нечего тут светиться. У нас позавчера с «тиграми» была неприятная беседа.

Гул уже хорошо слышался. Не знаю, как у всех прочих, а у меня появилось нехорошее предчувствие, что опять придется побегать. Хотя по идее хайдийские мобильные силы, как уже сообщалось по телевидению, проводили плановые учения, но хрен их знает… Может быть, «G & К» уже провели соответствующую работу с президентом Соррильей, объяснив ему, что на ферме сеньора Умберто Сарториуса скрываются коммунистические террористы, а сам Сарториус — агент Москвы Сорокин, который мешает честным бизнесменам мирно производить в честно арендуемой зоне «Зеро» прохладительные напитки с тонизирующими добавками. Насчет того, что Сорокин — агент нынешней Москвы, я сильно сомневался, а вот к терроризму он действительно мог иметь кое-какое отношение. Хотя, само собой, «джикейщиков» волновал не терроризм, а опасная близость Сорокина к секретам зоны «Зеро».