Недели две спустя, капитан за ужином сообщил, что следующий карнавал произойдет через день за границей. Это сообщение никого за столом не удивило, из чего я сделал вывод, что карнавалы такие проводятся регулярно то на нашей, то на другой стороне границы. Но что за государство находилось по ту сторону границы, я до сих пор не знал. Спросить об этом было как-то неловко. Боялся, что засмеют.

После ужина капитан впервые вызвал меня к себе. Оказалось, что у него в одной из каптерок оборудован кабинет.

- Думаю, что вы уже пообвыкли у нас, - сказал капитан. - Завтра мы уходим на день и в связи с этим у вас появляется возможность совершить подвиг или выполнить первое боевое задание!

Я насторожился.

- Вы остаетесь охранять заставу и всю границу! Вопросы есть?

Вопросов у меня было множество, но задавать их я не решился.

Когда на следующий день капитан и четверо пограничников покинули заставу, я, закинув автомат на плечо, впервые обошел окрестности. Удивило меня более всего то, что я не нашел ни единой тропки или дорожки. Все вокруг поросло диким лесом.

Обойдя пару раз вокруг заставы, я вернулся в комнату и засел за шахматную доску. Пытался доиграть последнюю отложенную партию Карпова и Каспарова. Мысли работали плохо, то и дело ходил глупо, несобранно. Чтобы ходить за Каспарова приходилось пересаживаться, так как сидя на месте Карпова, я не мог объективно анализировать позиции.

Неожиданно со двора донеслись крики и ржание коней.

Не успел я подняться, как двери распахнулись, и в комнату вбежал знакомый белый офицер с шашкой наголо.

- Руки! - заорал он мне. Лицо его исказилось от ярости. - Руки! Я кому сказал!

Ничего не соображая, я поднял руки. Офицер снял с моего плеча автомат и обыскал меня. В комнату зашли фельдфебель и еще несколько белогвардейцев с ружьями.

- Где карты военных действий? - спросил офицер.

- Не знаю... - пробормотал я.

Офицер вынул из кобуры револьвер.

- Сейчас ты все узнаешь! Лицом к стенке! К стенке! Где карты?

- Какие? - мой голос задрожал.

- Карты, на которых мы пили чай две недели назад! - не унимался офицер.

- Не знаю... - ответил я.

- Твое последнее желание? - холодно спросил он.

Вопрос прозвучал удивительно обыденно, словно спросили "который час?". Я подумал о своих желаниях.

- Если можно, хотелось бы разыграть последнюю отложенную партию в шахматы...

- Кем отложенную? - спросил офицер.

- Карповым и Каспаровым.

- А кто из них кто? - поинтересовался офицер.

- Оба наши, русские... то есть советские.

- Славно! - усмехнулся офицер. - Гражданская шахматная война! Или как ты там назвал - партия?! Ну давай разыграем, только я - белыми.

- Согласен! - выпалил я. - Значит, вы за Каспарова, я за Карпова.

Фельдфебель с белогвардейцами переворачивали заставу вверх дном, а мы с офицером разыгрывали отложенную партию. Офицер очень уважал Алехина, но больше никого из шахматистов назвать не мог. Играл он послабее меня. В тот момент, когда я объявил ему, то есть Каспарову, мат, в комнату вбежал радостный фельдфебель со свернутыми картами в руках.

- Вам мат! - объявил я.

- К стенке! - коротко скомандовал офицер.

Я подчинился. Офицер разложил карты на столе, выбрал нужную, потом подбежал к календарю.

- Ну, что, вашеродие? - взволнованно спросил фельдфебель.

- Через четыре дня погибнем, - покачал головой офицер.

Фельдфебель сглотнул слюну, покосился в мою сторону.

- Этого прикончим? - спросил.

Офицер окинул меня взглядом.

Неожиданно послышалось пипиканье радиоточки, сообщающей точное время.

Белогвардейцы вслушались. Пришло сообщение из Москвы о том, что отложенная партия между Карповым и Каспаровым была доиграна. Победил Каспаров. Офицер чертыхнулся.

- Опять неудача! - прошипел он сквозь зубы. - Выигравшие проигрывают!

- Живи! - крикнул он мне. - Живи и помни, как ты выиграл проигранную партию! Эх!!! По коням!

Белогвардейцы выбежали во двор.

Офицер медлил. Казалось, он не хотел уходить.

- А что там, за границей? - наконец решился спросить я.

Он удивленно оглянулся. Потом ответил: "Война!".

- Какая?

- Гражданская...

- А как же граница?

- Граница?! - ухмыльнулся офицер. - Граница не государственная, а временная. Ну все, живи себе! И наведи здесь порядок! Прощай!

Он вышел во двор. Кони заржали, и вскоре снова стало тихо.

Я помыл полы, сложил все по местам. Карты свернул и отнес в каптерку, из которой их вытащил фельдфебель, а потом сел на свою койку и никак не мог решить: докладывать капитану о нападении на заставу или не докладывать.

2

Вскоре после нападения на заставу седому капитану пришел секретный пакет. Капитан заперся у себя и долго не выходил.

Мы впятером сидели в большой комнате-казарме и с грустью глядели на отрывной календарь, ожидая, когда же наконец оторвется очередной листок с очередной датой "11 декабря 1985 года среда".

Дверь из кабинета распахнулась - вышел капитан, мрачный и без фуражки. В беспорядке торчали седые волосы.

- Хреновые вести, - почти шепотом произнес он. - Одному из вас придется заступать на дежурство в спецточке.

Все кроме меня побледнели, сникли и уставились в пол.

- А ты что, не боишься? - капитан посмотрел на меня.

- Никак нет! - отчеканил я, не понимая как можно бояться того, что тебе неизвестно.

- Что ж, - вздохнул седой, - тогда пойдешь ты.

Солдаты покосились в мою сторону, посмотрели как на обреченного больного, с сочувствием и жалостью.

- Иди пока, отдыхай! - приказал капитан.

На следующий день командир, приказав следовать за ним, повел меня в лес. В вещмешке я тащил трехдневный паек на двоих, спички и прочую мелочь.

Капитан ориентировался по черточкам, нанесенным смолой на самые крупные валуны. Когда стемнело - оказалось, что эти черточки светятся. Видно в смолу был подмешан фосфор.

Мы шли почти три дня. Я несколько раз спотыкался и крепко расшиб правую ногу.

- Ничего, - подбадривал меня седой капитан. - Терпи, дальше хуже будет!

После этих слов идти становилось немного легче.

Наконец мы выбрались на квадратную поляну, размеченную валунами по краям. В центре была вырыта яма глубиной метра три, а из нее торчал длинный, слегка наклоненный ствол.