- Когда твой поезд? - спросил Дан, - завтра?

- Да, завтра утром,- Таня закусила губу. Ах, как не вовремя! И почему он вспомнил об этом сейчас?

Невыносимой казалась мысль оставить этот дом и завтра же уехать, вернуться в пыльный, пропахший раскаленным бетоном Энск.

- Таня! - торжественно сказал Кашка, - послушай, а стоит ли уезжать именно завтра?

Таня робко посмотрела на остальных, поймав на их лицах улыбку.

- Ты можешь и задержаться на денек,- сказал Дан, - Мы все этого хотим.

Таня перевела взгляд на Виктора, как бы спрашивая разрешения. В конце концов, это он привел ее сюда.

- Почему бы и нет? - сказал Виктор, - Куда тебе торопиться?

- Ну как, останешься? - жадно спросил Кашка, внимательно следивший за выражением Таниного лица.

- Хорошо, - спокойно сказала Таня, - я уеду послезавтра. ГЛАВА 2. ТУМАННАЯ СТРАНА ЛАДИОРТИ.

Три дня спустя, вечером Таня впервые отправилась одна гулять с Баярдом.

Ей еще никогда не случалось иметь дело с собаками, и прогулка вначале вызывала у нее беспокойство, но в конечном итоге оказалась сплошным удовольствием. Тонкий веревочный поводок, по совету Кашки, Таня сняла с собаки, как только вышли на пустырь. До тех пор Баярд ни разу не натянул поводка, все время шел, как приклеенный, у Таниной ноги. На пустыре, освободившись, пудель первым делом тщательно отряхнулся, затем оглянулся на Таню, повилял хвостиком и легким галопом помчался по полю. Он спокойно совершил свои собачьи дела, обнюхал следы, поднял из травы несколько птичек и погонял их слегка. Затем пудель разыскал уже обглоданную кем-то толстую ветку, принес ее Тане, подал прямо в руку и отошел на несколько шагов. Из этой позиции он выжидательно смотрел на палочку, припадая от нетерпения на передние лапы. Понять его было нетрудно. Размахнувшись, Таня кинула палочку далеко, насколько могла. В несколько прыжков пудель достиг игрушки, схватил ее с видом льва, бросающегося на добычу, и помчался к Тане. Длинные пушистые уши собаки смешно взлетали и падали на бегу как крылья, подумала Таня. Баярд снова вложил палочку ей в руку и отскочил, жадно поглядывая то на игрушку, то Тане в лицо. Хвостик его бешено молотил из стороны в сторону.

Таня занялась игрой. Но занятие это было в значительной степени механическое, и она успевала напряженно думать. Ей давно пора было все обдумать спокойно и в одиночестве.

Она пропустила, как можно понять, не только один утренний поезд. И на следующее утро, и на послеследующее, обиженно шурша по рельсам, без нее уходили поезда на Энск.

Она позвонила маме, объяснив, что задержится у подруги на несколько дней, благо была у нее в Зеркальске действительно одна знакомая, встречались как-то на областной химической олимпиаде. Эта маленькая ложь, увы, не легла темным несмываемым пятном на ее безупречной белизны совесть. Таня врала далеко не первый раз в жизни.

Назидательный внутренний голос время от времени тревожил ее по другому поводу. Жить в одной квартире с тремя мужчинами? Хотя бы и в отдельной комнате. Хотя бы это были не мужчины, а святые ангелы (так оно, похоже, и было)... К тому же - жить на их деньги, ибо свои капиталы так и не размножились. Но все эти житейские соображения, которые первым делом высказала бы Танина мама, разлетались, как дым, в присутствии новых друзей. Слабо, очень слабо в глубине души Таня начала понимать, что это - не обычные люди, и нельзя к ним подходить с обычными мерками. Рядом с ними все становилось иным.

Казалось, Таня уже очень много знала о житейской стороне их существования. И все же - ничего о них она не знала. Ничего в них нельзя было понять.

Люди они были разные. Таня сперва приняла всех троих за студентов. Естественным было и то, что студенты снимают квартиру на троих. Но, как выяснилось, студентом из них был только Кашка. Он учился в Ветеринарной Академии на третьем курсе, особую склонность же питал к собакам. У него уже была масса постоянных пациентов, в основном, породистых собак и кошек, которым он делал прививки, осматривал, принимал роды, обрезал уши и хвосты, консультировал и лечил. Кроме удовольствия, это давало Кашке и деньги, которые, как известно, лишними не бывают.

Виктор не был студентом: он уже закончил консерваторию в Ленинграде. Однако, несмотря на такое блестящее образование, работал он всего-навсего в оркестре ресторана Горный хрусталь. Четыре вечера в неделю он пиликал там на скрипке популярные мелодии из эстрады и джаза, но основной своей деятельностью считал ту, за которую денег не получал, он был скрипачом любительской рок-группы Колесо, писал и музыку на странные, оригинальные тексты своего друга, солиста группы. И тексты, и музыка очень нравились Тане, это было совершенно ни на что на похоже, и мурашки бегали по спине от такой музыки.

Для таких же людей, как Дан, Танина мама непременно подобрала бы определение вроде "отбросов общества" или даже "забулдыг". Он не имел никакого образования. Хотя некогда учился в каком-то ВУЗе, но не потрудился довести дело до диплома. Работал он дворником, исключительно чтобы кое-как заработать на жизнь. Похоже, он был начисто лишен честолюбия, профессия дворника устраивала его вполне. Время, свободное от служебных обязанностей, Дан посвящал писанию своего, по-видимому, грандиозного философского трактата, а также изучению литературы, проводимому по большей части в Публичной, университетской библиотеках, а также в библиотеке иностранных изданий.

Впрочем, не годились тут вообще критерии из той, старой жизни - есть диплом, нет диплома... Странные они были, эти люди. Не люди вообще, а персонажи научной фантастики, не то из будущего, не то с другой планеты... Хотя, вроде бы, никаких чудес они не творили. Просто жили необычно как-то. Разговор у них был иной, и глаза по-другому смотрели, и друг к другу они странно относились... Если подумать, больше всего тут подошло бы слово любовь, но кто поймет это слово в первозданной строгости и чистоте? Просто не было, не могло быть грубости, пошлости, обид среди них. Невозможным все это казалось.

Таня даже подумала, что наконец-то нашла она то, что искала всю жизнь. То место и тех людей, лучше которых уже нельзя представить.