- Моё имя Дороти, миледи, - девушка всё поняла и представилась. - Сейчас я велю принести вам зелёного чая, - лёгкий поклон и Дороти удалилась.
Пока Дороти отсутствует, нужно как следует всё обдумать. Начнём со стандартного вопроса «Кто я?». До того, как меня сбил лёгковой автомобиль, я была девятнадцатилетней московской студенткой, училась на бюджетной основе на филологическом факультете. Помнится, столько сил вложила в сдачу вступительных экзаменов, а ещё и на конкурсе следовало выделиться, чтобы стать достойной бесплатного обучения в «Московском государственном университете». В сентябре этого года я должна была перейти на второй курс. Должна... Но судьба решила горько пошутить надо мной.
Зовут меня Борисова Екатерина Сергеевна, родилась в небольшой деревушке в Подмосковье, закончила одиннадцать классов сельской школы с золотой медалью, с шести лет профессионально занималась различного вида танцами: классические танцы, этнические, танцы народов мира. Это было моей отдушиной, праздником души и сердца! Пыталась даже как-то балетом заниматься, правда, этот вид танцев так и не прижился в моей жизни. Мой отец человек строгих нравов, бывший военный, отвоевавший в Афганистане и вышедший на заслуженную пенсию, мамочка - домохозяйка и преподаватель начальных классов. Папа всегда говорил, что мы с мамой похожи как две капли воды: и внешне, и по характеру. Маму я любила, а отцом восхищалась.
Обычно девочки всегда стараются подражать подружкам или матерям, я же хотела подражать своему отцу. Много училась, читала, изучала политику, историю в то время, как мои сверстницы с возбуждённым придыханием рассказывали об очередных свиданиях, головокружительных поцелуях и читали любовные романы. Возможно, именно поэтому у меня практически не было друзей: мои интересы не совпадали с интересами окружающих. Окончив школу, я переехала на постоянное проживание к старшему двоюродному брату, у которого была уже своя семья, состоящая из красавицы жены и двухгодовалого сынишки - моего любимого и сладенького племянника! Поступила в университет и устроилась на работу, чтобы помогать родителям. Вот так в девятнадцать лет я научилась смотреть на вещи не через розовые очки, а осмыслённым взглядом взрослого человека.
Я была не из тех, кто жаловался на жизнь каждый день. Как дочь человека, прошедшего войну, я научилась ценить каждое мгновение, выделенное нам временем. Шелест изумрудной листвы на деревьях, горьковатый запах осенних цветов, пробивающееся сквозь серые тучи в дождливый денёк солнышко, беззубая улыбка моего племяшки - всё это было одновременно простым, но таким важным для меня.
Приступаем ко второму существенному вопросу «Где я?». Только бессмысленно сидеть и что-то выдумывать, когда понятия не имеешь, где оказалась. Я вообще в своём мире? На земле? В двадцать первом веке? Если судить по обращению Дороти ко мне, как к маркизе, я оказалась в средних веках, ну или в эпохе нового времени. Нельзя исключать и тот факт, что до смерти я весила килограмм пятьдесят, а сейчас около ста. Если не сто с чем-то...
Дверь с грохотом распахнулась и я ожидала увидеть Дороти, чтобы скорее расспросить её обо всем, а в проёме появилась женщина примерно тридцати лет, одетая в пышное платье бело-золотого оттенка, расшитое драгоценными камнями и с высокой прической на голове.
- Быстро подняла свои жирные окорочка! - начала с грубой ноты женщина, проигнорировав утреннее приветствие. Может быть, следовало начать с «Доброе утро» или «Как твоё самочувствие», но дама решила продолжать в том же духе: - Гувернантка уже заждалась!
- Мама? - сделала предположительный вывод, чуть скривив лицо. Вдруг не угадала.
- Какая я тебе мама, сало ходячее!? - нет, всё-таки промахнулась. - Совсем забылась, что ли?! Ну, так я сейчас быстренько напомню!
- Прошу простить, это недоразумение, - поспешно произнесла я, стараясь выглядеть, как можно спокойней. Не каждому человеку понравится, когда его оскорбляют. - Понимаете, я совершенно не знаю, как сюда попала, кто я и где я. Пожалуйста, не могли бы вы мне объяснить?
- Совсем из ума выжила!? - зло прокричала женщина. - Если не прекратишь, велю выпороть тебя, как следует!
- Пожалуйста, я просто не понимаю...
- Матиас! - провизжала дама, к кому-то обращаясь. - Пятнадцать ударов розгами для этой жирной ленивой туши!
Я испугалась настолько, что мгновенно подскочила с кровати и умоляюще произнесла:
- Не надо, пожалуйста!
Но было уже поздно. Неизвестный мне Матиас неспешно вошёл в комнату, сжимая в руках тоненькую деревянную розгу и издевательски ухмыляясь, медленно направился ко мне.
- И не жалей её, - добавила напоследок женщина, закрывая двери.
- Умоляю вас, будьте благоразумны! - я выставила перед собой руки в целях защиты, а сама медленно отступала назад.
- Миледи, - съязвил мужчина. - Благоразумие - это черта вашего характера, а не моего...
Первый удар пришёлся по спине, поскольку я попыталась увернуться, но не успела. Ткань нежно-розовой ночной рубашки с треском разорвалась в районе лопаток, оставляя кровавую полосу на теле. Первый раз я не закричала, потому что удар был неожиданностью для меня. Родители никогда не били меня и отдавали предпочтение воспитательным разговорам в спокойном тоне. Но второй удар розгой стерпеть мне не удалось. Женский крик, принадлежавший мне, утонул во всём пространстве немаленькой комнаты. Я не пыталась отбиваться, лишь отступала назад, выискивая глазами место, где могла бы спрятаться. Третий удар по икрам, и по толстым ногам начала стекать струйка крови. До боли закусив губу, я внимательно следила за безумным мужчиной, которому доставляли удовольствия мои страдания.
Взмах рукой, розга рассекает воздух и мне достаётся четвёртый удар, а затем и пятый, но на этот раз терпеть я не собиралась. Ноги уже полностью были в крови. Схватила первую попавшуюся вазу и швырнула в Матиаса, попав прямо в голову. Ваза разбилась, осыпаясь осколками, а лицо мужчины вмиг окрасила алая кровь, которая на этот раз принадлежала не мне, а ему. Медлить я не стала, поэтому стремительно рванула в сторону ванной комнаты, и громко захлопнув двери, заперлась изнутри. Казалось, сердце моё успело пробежаться из области грудной клетки до пяток и обратно, отбивая ударами где-то в районе горла. От вида собственной крови меня замутило, закружилась голова и стало невозможно стоять на ногах. Обессилено скатилась вниз по двери на пол, прислушиваясь к мужскому крику снаружи.
- Сука! - сильный удар кулаком по двери заставил меня испуганно вздрогнуть. - Открой дверь, тварь!
- Матиас, - спокойный, властный голос принадлежал той даме, которая отдала приказ выпороть меня розгами. - На сегодня с неё достаточно. Дороти! - прокричала женщина. - Иди и скажи этой жирной твари, что сегодня она освобождена от всех занятий.
- Д-да, м-миледи, - голос девушки дрожал.
Обняв окровавленные коленки руками, уткнулась лицом и заплакала, подрагивая всем телом. Казалось, звук рассекаемого розгой воздуха до сих пор звучит у меня в голове. Что я им сделала? Ведь по логике вещей человека наказывают только тогда, когда тот в чём-то провинился. Не привыкла жалеть себя, но сейчас правда была полностью на моей стороне. Если я, к примеру, нагрубила, было бы разумным, ответить мне тем же, но я же лишь задала волнующие меня вопросы. Кем бы ни была эта Кэтрин, но мы с ней слишком, видимо, похожи, раз разъярённая дама безошибочно приняла меня за эту девушку.
- Леди Кэтрин, - тоненький голос Дороти раздался снаружи. - Леди Кэтрин, всё закончилось. Не бойтесь...
- Ох, Дороти, - горько усмехнулась я, но звучание голоса было приглушённым. - Если бы я могла не бояться...
- Прошу, позвольте мне обработать ваши раны, чтобы не осталось шрамов.
- Хорошо, Дороти, - утирая слёзы и борясь с внутренним страхом от наказания розгами, я тихонько приоткрыла дверь в ванную комнату.
Глядя на кровавые разводы по всей ванной, девушка тут же прикрыла рот руками и громко всхлипнула, не в состоянии сдержать набежавшие на глаза слёзы жалости. Жалость...весьма уместное сейчас чувство. Только я не привыкла, когда меня жалеют. Но признаться честно, я была рада тому факту, что Дороти заботится не только о моих физических потребностях, но и переживает о внутреннем состоянии. Позже, когда я, наконец, отважилась покинуть своё убежище, Дороти уложила меня на кровать так, чтобы я легла животом вниз, полностью предоставляя доступ к спине. Осторожные лёгкие прикосновения смоченной ткани и коже спины становится легче.