– Тайменя я добыл. Твоя очередь помочь.

– Я как бы уже помогаю, – Рысь кивнула в сторону трупа Совки.

– Да я не о том. Мать у меня сильно болеет. Сказали, нужно с Кладбища Шаманов принести три корня: золотой, красный и черный. Они помогут.

Рысь метнула в Ястреба свой цепкий и подозрительный взгляд.

– Кто тебе это сказал?

– Новый шаман, Зубр. А что, соврал?

– Тут как посмотреть. Правда в том, что эти корни действительно помогают недужным со сломанной спиной. Да. Только вот есть у них и другое назначение.

Рысь подошла к трупу Совки, достав еще один узелок, распустила завязки. На тело посыпался крупный черный песок. Потом она подобрала с галечной отмели два камешка и стукнула один о другой, направляя искры на убитую. С первого же удара охотно занялся дым, вскоре разгорелось пламя, охватившее все место, где лежал черный песок.

– Так что там с другим назначением корней? – напомнил Ястреб.

– В общем, вроде как корни помогают хулгу залечивать раны, нанесенные обрядовым кинжалом. Его же ранили, да?

– Значит, шаман и есть хулгу, – задумчиво произнес Ястреб. Рысь зацокала языком.

– Тут точно не скажешь. Ты лучше проследи за ним внимательней, но в глаза свое подозрение не говори. Все равно тебе сейчас заняться особо нечем. Матери своей не охранник: хулгу недужную побрезгует есть, когда вокруг столько резвой живчины. Не любят темные духи вот таких полумертвых. А обмыть, до ветру сносить и отвару подать – сам говорил, тетки справляются.

– Ну хорошо, – угрюмо кивнул Ястреб. – А все-таки, ты сможешь достать корни с Кладбища Шаманов? Тебе-то изгнание из рода не грозит.

– Я подумаю над твоей просьбой, – туманно ответила Рысь, что было мягким отказом.

– А чего тут думать? – удивился Ястреб. – Получается, корнями можно хулгу вывести на чистую воду. Я как принесу их матери, кто первый бросится на меня, чтоб их отобрать, тот и хулгу!

– Хорошая мысль, – согласилась Рысь. – Только не забывай, что ты вот эту мертвую девочку, как увидел, чуть сознания не лишился. А хулгу пострашней будет. Да и посильней. С ним четверка, хм, Посвященных не справилась. С обрядовым оружием. А ты со своим смешным топориком и подавно не одолеешь. А если все же отберет у тебя корни хулгу? И еще сильней станет?

Ястреб хотел было возразить, но понял, что девушка права, и промолчал, грустно глядя на костер, постепенно поглощающий труп Совки. Он ожидал, что будет мерзко вонять жженым мясом, но тело умершей горело без запаха и почти без дыма. Словно и не человек лежал в костре, а груда березовых дров.

– Ладно, не все так плохо, – подбодрила его Рысь. – В конце концов, сознания ты не потерял, увидев мертвяка, уже хорошо. На третьем десятке вообще пугаться перестанешь.

– Третьем десятке чего? – не понял Ястреб. Точнее понял, но решил уточнить, вдруг ослышался, и на самом деле его собеседница не предвещает ничего страшного.

– Вот этих – кивнула на костер Рысь. – Если у вас не хватило ума последовать моему совету и сжечь всех свеженьких мертвецов, то вскоре их станет больше. Оживет один мертвяк, задерет парочку человек, пока вы его ловите и сжигаете, а там и эти задранные поднимутся. Хулгу дело свое знает: в то время как за мертвяками гоняетесь, вам будет не до него. А он отдохнет и откормится на человечинке.

– Брр, – содрогнулся Ястреб. – Ладно, пойду, гарпун поищу. Его еще Цапле отдавать.

– Гарпун не надо искать, – лениво отозвалась Рысь. – А как найдешь, лучше сожги. Заговоренную мертвечину все равно полностью не отмоешь, смешается с битой рыбой, еще потравитесь. Ты говорил, один из обрядовых кинжалов, что были у Посвященных, взял себе?

– Да.

– Копьем, по-моему, ты управляешься лучше, чем кинжалом. Да и хулгу следует держать на расстоянии. Найди в лесу крепкую лиственницу, сделай из нее древко, а сверху кинжал прикрепи. Принесешь ко мне, я пару обрядов сделаю, будет у тебя оружие от хулгу.

3.

Внезапно небо заволокло черными тучами и хлынул проливной дождь. Последние шаги до селения Ястреб делал уже под струями ливня. Он подозрительно смотрел на небо, пытаясь понять – действительно ли тучи грянули по небесному промыслу или это тоже дело рук зловредного хулгу.

В селении было безлюдно. С одной стороны, дело ясное – кто же будет под дождем разгуливать. С другой стороны, и дыма от очагов не видать.

Ястреб пнул домик Кукушки, калечной старухи, которая жила вместе с сыном и его огромным семейством. Сын был ленив, чтобы строить что-то больше, и вполне был счастлив подживаться со своим выводком у матери.

На стук выглянула сама Кукушка.

– Чего тебе?

– Где все?

– Цаплю понесли хоронить на Калинов Холм.

Ястреб уставился на нее, еще не веря до конца. Неужели тварь и до рыбака добралась?!

– Хулгу?

– А кто ж еще, – буркнула старуха. – Тебя ждали, думали, по следам поищешь. А тут дождь все следы смыл, и потому решили быстренько отнести, похоронить.

Старую одну оставили, верно полагая, что ее хулгу есть побрезгует. Тем более задрав такого здоровяка, как Цапля, чудище, должно быть, изрядно насытилось. Цапля, Цапля… Некому теперь за гарпун пенять.

Ястреб забыл про бушующий ливень, рванул к кладбищу во всю прыть. Он издали начал орать, чтоб перестали копать могилу. Пока подбежал, пару раз поскальзывался, окунаясь в свежие лужи. Дождь на похоронах издавна считался хорошей приметой, иногда нарочно подгадывали отправление в Мир мертвых к нему. Считалось, что вода-с-неба помогает умершему быстрее добраться до владений Мруны по черным лесам, где бродили злые духи, голодные до человеческих душ.

Вперед выступил Кулик, подозрительно зыркая острыми глазами из-под мохнатых бровей.

– Чего горло дерешь?

– Нельзя хоронить умерших! – твердо сказал Ястреб. – Сжигать будем!

– Ага, сейчас! – подал голос кто-то из родни Цапли. – Ты, Ястреб, хоть и хороший охотник, но еще слишком молод, чтобы обряды, завещанные пращурами, менять!

Остальные просто молчали, стояли хмурой и несогласной толпой под серым дождем, который уже ослаб и кропил себе робкими капельками. Четверо мужиков, долбивших тяжелыми мотыгами яму для могилы, перестали работать и смотрели то на Кулика, то на Ястреба, не отступавшего от своего. Все же у молодого охотника в селении был свой авторитет.

– Совка! Тоже ее теперь прикажешь откапывать и сжигать?! – подала голос мать убитой девочки. В ее голосе слышались истерические нотки, видать, еще не отрыдала свое, не успокоилась толком по потере.

Ястреб посмотрел на нее сумрачно и кивнул в сторону могилы Совки.

– А ее не надо откапывать. Сама откопалась и пошла человечину искать.

– Что ты сочиняешь! – не веря в кошмарную действительность, воскликнула его собеседница, бросила затравленный взгляд на Кулика, на шамана Зубра и побежала к могиле дочери. Встала на колени, завыла нечто непонятное.

– Могила разрыта! – подал голос подбежавший следом за ней к могиле сын шести лет. Народ ахнул, зашумел, загудел.

Но когда заговорил Ястреб, рассказывая, как схватился на реке с живым мертвецом, все замолчали, завороженно слушая.

Он же, почувствовав, что взгляды родичей устремлены на него, рассказывал в красках, расписывал во всех подробностях. Правда, слова Рыси о трех корнях опустил, и вообще, ее роль в убийстве живого трупа свел до подачи умных советов с безопасного места, называя островным духом.

Когда он закончил, взял слово Кулик:

– Тогда дело ясное: Цаплю придется сжигать. Хитер хулгу и колдует, как тьма шаманов. Может, он и дождь призвал все следы смыть, чтобы Ястреб не смог его найти.

– Сжигать надо без промедления, ребята, – проскрипел Зубр мужикам, которые копали яму. – Да, мокро, но что поделать. Мы не знаем, сколько должно времени пройти, прежде чем Цапля… Ну вы поняли, да?

Все сразу все поняли. Детвора разбежалась за сухими ветками, мужчины пошли за дровами потолще.

Пока ладили костер, Ястреб выспросил у Кулика, как же хулгу добрался до Цапли. Оказалось, плюнув на совет Рыси не отлучаться поодиночке, знаменитый рыбак рода Орла решил проверить верши, раскинутые по Змеевке, болотистой притоке Громотушки. В итоге его нашли у самого селения с разорванным горлом возвращавшиеся после охоты сыновья Кулика. Во время убийства и Посвященный, и Зубр были на людях, потому на них трудно теперь бросить подозрение.