И таким вымышленным и невымышленным "любителям" русского языка, разъявшим философское двуединство языка-народа (что, по-древнерусски, одно и то же) – несть числа. Чем не "дети Розенталя" – не сорокинского оперного, а вполне реального и лингвистически почтенного, профессора, автора многочисленных пособий по русскому языку для абитуриентов и студентов вузов?

Код для ВИЧин

... Экскурсы в историю и возвышенные культурологические ляпы "Флагеллантов" оставляют в не меньшем недоумении. Иакова, как мы помним, с молодых социалистических ногтей начинает терзать роковая "оппозиция "русский-еврей" и все проистекающие отсюда безутешные рефлексии. И даже закончив свой печальный и бестолковый "наземный" путь, он не успокаивается: "А почему я должен бояться половины своей инородческой крови? Ведь не сказано в Символе веры: "И бойся инородца как самого себя!" Пусть тогда они введут это через патриарха, дополнят Символ тринадцатым пунктом, и я подчинюсь, как дисциплинированный православный…"

"Дисциплинированному православному" не грех бы знать, что у нынешнего Патриарха Русской Православной Церкви "инородческая" остзейская фамилия Ридигер (а были ещё и мордвины, и евреи) и что исповедание Православия не осложнёно никаким "тринадцатым" или "четвёртым" пунктом. Ну а пытливому толкователю "оппозиции "русский-еврей" грех не знать, что в число руководителей русских черносотенных организаций начала ХХ века входили многие образованные евреи (православные монархисты), такие например, как В.А. Грингмут и И.Я. Гурлянд.

Однако именно образование (точнее его отсутствие и так называемая образованщина), а вовсе не кровь, являются родовым грехом подобных иаковов. Это, безусловно, роднит их со многими либерального извода "телеакадемиками", проповедующими о "свинцовых мерзостях" русской жизни. Поэтому нечего удивляться, когда опять же вовсе не герой Арабова, а вполне реальный гражданин телеэфира (всё никак не запомню фамилию, что-то среднее между Родзянко и Звездинским) уже не только таскает за сильно поредевшую "бородатых классиков", но и с камерой заглядывает под платья царствующих особ в бесстыдстве собственной историо-телефилии.

Можно и дальше цитировать "Флагеллантов", только зачем? Ни идейно-содержательно, ни формально романа не получается. Получается сценарий, о чём, как о неизбежном свойстве массовой литературы, говорит в одном из интервью и сам Юрий Арабов: "На мой взгляд, вся литература сейчас – это приложение к аудиовизуальным видам искусств. Во всяком случае, та литература, которая получает некую популярность. Берешь "Гарри Поттера" – и непонятно, что ты, собственно говоря, читаешь. Такое впечатление, что ты читаешь сценарий не снятого (снятого) фильма. Берешь Дэна Брауна, пролистываешь – тоже какой-то сценарий".

Исчерпывающе честно. Только с тою разницей, что в российской действительности (с "бородатыми" и прочими классиками за спиной) вместо заокеанского бездарно-кощунственного "Кода да Винчи" получается доморощенный, жалкий и самопородийный "Код для ВИЧин", написанный для всех, инфицированных Вирусом Иммунодефицита Чести, Честности, культурно-исторической Чистоплотности, наконец!

Кстати, говорят, что именно одному из авторов проекта "Код да Винчи" принадлежит высказывание: "Больше всего на свете я люблю свиней". Что же, многие, как мы видим, уже сегодня готовы радостно ответить: хрю-хрю…

Бобок с телевизором

Повествование Арабова, как начиналось с анекдота, так анекдотом и заканчивается. На этот раз – литературным. Вослед "Бобку" Достоевского герой "Флагеллантов" самозакапывается на кладбище, не забыв прихватить с собой миниатюрный телевизор, дабы и под землёй не расстаться с единственной духовной составляющей своей жизни – мелькающими телеакадемиками. Что ж, как говорится, перечитали и осовременили классику.

Однако не без пользы, и если спасти роман-сценарий Арабова уже невозможно, то привести в некое соответствие даже нужно. Стоит только переназвать из "Самобичующихся" ("Флагелланты") в "Замозакапывающихся" (подыскать латинский эквивалент).

Что уже в полной мере адаптирует текст российского автора хрюкающей философии "Кода да Винчи".

Сорокин В. День опричника. Роман. М.: Захаров, 2006. – 224 с.

Роман "День опричника" читается в один присест, чему способствует не только легкий, ясный, экономный стиль, но и небольшой размер сочинения. Несомненно, задумывалось оно как ядовитый пасквиль. Собственно, если смотреть с узко литературной точки зрения, Владимир Сорокин, как опытный и умелый сочинитель, поставленную перед собой профессиональную задачу выполнил, и даже не без блеска. Возможное (хотя, где там, если говорить честно) установление в стране угрюмо-самодержавно-православного режима с дыбами, домостроем, "словом и делом" вызывает у него ужас и брезгливость, и он на эту тему высказался без околичностей и умолчаний.

То есть, если судить автора по законам, которые он над собой признал, то все в порядке – законопослушен до бюргерского уровня. И есть даже отличия от прежнего Сорокина в лучшую сторону. Например, его герои едят не фекалии, как обычно, а вот такое:

" – Водочка ржаная с золотым и серебряным песочком, икорка осетровая шанхайская, балычок тайюаньский, груздочки соленые и в сметанке, холодец говяжий, заливной судачок подмосковный, окорочок гуандунский… Ушица стерляжья, борщ московский, утка с репой, кролик в лапше, форель на угольях, поджарка говяжья с картошкой".

Приятно читать, слюнки текут. А это плюс автору, несомненно. Умение вкусно описывать еду уступает по профессиональному значению только умению описывать любовь.

Китайские мотивы в этом меню не случайны. По мнению автора, православное самодержавие неизбежно закончится полной китаизацией русских территорий и рестораций. Почему именно так, он объяснять не считает нужным. На уровне старого – "есть мнение", и всё. Хольм ван Зайчик выводит такой итог хотя бы из факта объединения империй, русской и китайской, в одно государство Ордусь. Сорокин ниоткуда не выводит, просто ляпает – будет вам повсеместный Китай за непомерное усиление русскости.

Вот такое отсутствие мотивировок в узловых местах образной системы романа не единственный недостаток. Во-первых, идея слишком не оригинальна, при всем расчёте на сногсшибательную оригинальность. Сорокин собрал вместе, сгустил, как ему кажется, до состояния мозговой тошноты у читателя признаки известной триады: самодержавие, православие, народность, и считает себя молодцом. Но нельзя забывать, что всего несколько лет назад у нас в стране был издан замечательный роман современного англичанина Джулиана Барнса "Англия, Англия...", где тот же прием был применен в отношении "доброй старой Англии". Эксцентричный британский миллиардер купил остров недалеко от берегов Альбиона и устроил там резервацию антикварной английской жизни. Файв о клоки, кэбы, пудинги, крикет, Шекспир и т.д. Барнс подробно исследовал, что стало с островом и что стало с реальной Англией в результате этого эксперимента. Отличие от Сорокина только одно: проделано это было с большой, пусть и драматической, любовью к отечественному прошлому. Автор подкладывает памперсы старушке Англии без брезгливости. Важно еще и то, что его ностальгический памфлет написан в ответ на памфлет сердитый, выполненный на ту же тему за полвека до этого небезызвестным Джорджем Оруэллом. Оруэлл Англию не столько любил, сколько порицал. Я это замечаю к тому, что поднятая нашим отечественным автором тема не нова, а, наоборот, стара.