Сархошев с улыбкой взглянул на тетку:

— Это товарищ мой, за мной пришел.

Тетка, утихомирившись, ответила:

— Иди, дорогой, идите защищать Советскую родину!

Минас с удивлением посмотрел на эту женщину. Она произнесла слова «Советская родина» так, словно голос ее выходил из склепа.

— Сообщи о себе, как только будет возможно, — наказала тетка Сархошеву, когда тот выходил с Меликяном.

Улица была уже безлюдна.

— Ну и фрукт же ты, Сархошев! Словно для тебя нет войны, нет отступления!

— Да я бы догнал, напрасно ты беспокоился.

— А если с тобой что-нибудь случится, что я отвечу майору Дементьеву?

— Ничего бы не случилось.

— Ну, идем, идем быстрее! — прервал его Минас. — А твоя тетка словно классная дама в царское время.

— Она преподавательница иностранных языков.

— Оно и видно! Иностранные языки знает, а нашего не знает. А это что за танк, Сархошев?! Смотри, сюда ползет…

И Меликян остановился, пораженный.

— Смотри, черный крест на броне… Фашистский! Удирай, Сархошев!

Танк остановился и выпустил в них пулеметную очередь. Волна прошла над головами, попала в окно дома за их спиной. На тротуар со звоном посыпались стекла. Меликян завернул в ближайший переулок, зовя за собой Сархошева. Но и здесь показались немецкие танки. Обернувшись, Минас увидел в другом конце улицы группу фашистских автоматчиков, которые заметив советских командиров, кинулись к ним, стреляя на ходу. С противоположной стороны также засвистели пули…

Когда Меликян, потерявший в лабиринте улиц Сархошева, выбрался наконец из предместья города в открытое поле, отступавших войск уже не было видно. Лишь одиночные бойцы или группы из трех-четырех человек шли по полю вдали от дороги. Двинулся полем и Меликян. Из города доносились взрывы. Столбы дыма поднимались над Харьковом.

Взяв направление на село Байрак, Меликян каждые пять минут оборачивался на Харьков, остававшийся в фашистском плену. Он не в силах был сосредоточиться ни на одной мысли. В общее большое горе влилась и тревога за судьбу Партева. Убит он или вернется, сумеет спастись? Меликян вспомнил роту, порученную старшине. Скоро ли он найдет ее? Вспомнил он отталкивающее лицо Вардуи Сархошевой и ее неприятный голос, вступление немецких танков в Харьков. Вспомнился и командир полка майор Дементьев. Что подумает майор, если он и Сархошев не появятся?.. И вновь мысль его металась, не останавливаясь ни на чем.

Он машинально вынул из кармана гимнастерки листок.

Аршакян, шагавший с батальоном по улицам Харькова, был, как и все, в подавленном настроении.

Один из работников штаба сообщил, что политотдел дивизии находится около села Цыркуны и что начальник политотдела Федосов вызывает к себе старшего политрука. В это время Тигран находился в центре города, там, где сливаются реки Лопань и Харьков.

Лишь под вечер, разбитый и измученный, Аршакян добрался до села Цыркуны. Политотдела дивизии там уже не было. Не нашлось и человека, который дал бы сведения о том, в какую сторону политотдел! двинулся. В районе Цыркунов расположились санитарный батальон, всевозможные тыловые подразделения, редакция какой-то военной газеты, батареи дальнобойных орудий. Но все они были из других частей, и никто ничего не знал о штабе и политотделе той дивизии, которую искал старший политрук. Раза два, найдя интерес Тиграна подозрительным, его даже остановили и проверили документы.

Последний раз проверяющей была какая-то женщина-врач с двумя бойцами. Внимательно просмотрев удостоверение личности Аршакяна, медленно по одной перелистав его странички, она еще раз взглянула на владельца и, возвращая документ, сказала:

— Мы со вчерашнего дня здесь. Такой части не было…

Тигран проводил ее задумчивым взглядом. Не верилось, что эта строгая женщина в военной одежде когда-то надевала шелковые чулки и изящные туфли на высоком каблуке, позволяла себе легкое кокетство, слушала чьи-то комплименты и весело болтала с кем-либо. А сейчас в случае малейшего подозрения она распорядилась бы взять Тиграна под стражу и послала бы его в какой-либо штаб. Подозрений не оказалось, но даже после этого она не улыбнулась и молча ушла.

По дороге без конца двигались войска. Правильных рядов колонн не было. Подразделения группами шагали по обочинам дороги или прямиком через поле.

Тигран решил! вернуться в Харьков, надеясь встретить какую-либо часть своей дивизии и присоединиться к ней. Он внимательно всматривался в идущие навстречу ему группы, в лица отдельных командиров, но не находил среди них ни одного знакомого, хотя казалось, что он всех знал!. Он попытался узнать что-либо у проходивших мимо командиров, но все они безразлично отвечали:

— Ничего не могу сказать.

— Я сам ищу свой полк.

А один молодой майор, холодно улыбаясь, вместо ответа дал добрый совет:

— Идите прямо на восток — и найдете…

Глубокое страдание было в этих словах, горечь была в улыбке молодого офицера, и еще была правда. Ясно, что их соединение окажется в той стороне, куда идут все.

Но Тигран продолжал идти назад. Ведь он очень быстро уехал из города, подсаживаясь на попутные машины. Полк майора Дементьева едва ли прошел здесь. Хоть бы встретить его!

Уже смеркалось. Войска на дороге редели. Над Харьковом алели облака и багровел поднимавшийся в небо дым, который днем казался грязновато-серым.

Не имело смысла продолжать поиски, идя назад. Все части уже прошли. Со стороны города двигались на северо-восток только небольшие группы или одиночки — в военном и штатском, в ватниках, ушанках, солдатских сапогах. Тигран повернул назад. Рядом с ним шла какая-то женщина. Она была неплохо одета, хороша собой. Тигран невольно обратил на нее внимание, и женщина тоже внимательно посмотрела на незнакомого военного.

— Больше нет частей из города? — спросил Аршакян.

— Как будто нет. Я вышла, когда воинских частей в городе уже не было.

— А почему вы одна? — спросил Тигран, только сейчас обратив внимание на то, что на ногах у этой прилично одетой женщины стоптанные солдатские ботинки.

— Я одна осталась, — тихо сказала она. — Во время утренней бомбежки у меня потерялась дочь. Выбежала из дому, даже не успев одеться. А потом пропала…

И женщина обеими руками закрыла лицо.

— А сколько ей было лет? — спросил Аршакян.

Женщина со вспыхнувшей надеждой взглянула на незнакомого военного. Может, встретилась ему по дороге маленькая девочка?

— Семь лет ей, Нюрой зовут. Неужели я не найду ее?

— Может быть, в городе осталась?

— Да нет, она рвалась из дому. «Пойдем, говорила, разыщем дедушку и папу!» Муж у меня в армии, комиссаром авиационного полка. И свекор в армии. Как все теперь перевернулось…

Видно было, что эта женщина находится в таком душевном состоянии, когда человек теряет всякую надежду и ни во что не верит.

— Не отчаивайтесь, товарищ, держитесь крепче, чтобы потом не стыдно было вспоминать эти дни.

Женщина молча поглядела на Тиграна и опустила голову.

— Я и сама в последние дни говорила такие слова другим. Конечно, не надо отчаиваться, вы правы. Вот только бы дочку мне найти…

Тигран, слушая ее, пристально всматривался в проходившие группы беженцев. Багровый горизонт пламенел заревом. Со стороны города стали доноситься сильные взрывы.

Незнакомка тоже обернулась к западу, прошептала:

— Горит наш Харьков…

В этот момент кто-то по-армянски окликнул Аршакяна:

— Да это вы, товарищ старший политрук?

Перед Аршакяном стоял лейтенант Иваниди. С ним были Хачикян и Славин, обрадованно глядевшие на старшего политрука.

— Почему вы идете обратно? — спросил Аршакян лейтенанта.

— Ищем нашу транспортную роту. Она отстала, а тут маршрут изменился. Искали в селе Байрак, но и там ее никто не видел.