Вот почему всегда нужно обращать внимание, что именно предстоит определять универсальному обозначению; заметив это, легко [c.113] можно видеть, насколько далеко простираются его границы, если познаны природа и охват определяемого термина. А потому, когда говорится “все, что ни свяжешь [quodcum-que ligaveris]”, если брать это “все, что ни” [quodcumque] абсолютно, то было бы истинным утверждаемое ими, и наместник божий мог бы совершить не только это, но и освободить жену от обязательств в отношении мужа, связав ее с другим при жизни первого, что никак невозможно. Он мог бы также разрешить меня от грехов без покаяния, что также не мог бы сделать и сам Бог32. Коль скоро это так, ясно, что подобное определение нельзя брать в абсолютном смысле, а в отношении к чему-то. А к чему оно относится, достаточно очевидно, если принять во внимание то, в отношении чего такая передача прав происходит, и чему это определение подчиняется. Ведь Христос сказал Петру: “Дам тебе ключи царства небесного”, т.е. “сделаю тебя привратником царства небесного”. Затем он добавляет: “И все, что ни [quodcumque], т.е. “все, что [omne quod]”, или “все, что относится к этой должности”, ты сможешь отменять и устанавливать. И, таким образом, универсальный смысл, заключающийся в словах “все, что ни [quodcumque]” ограничивается в своем значении должностью ключей царства небесного33. И если понимать это так, приведенное суждение будет истинным, абсолютно же нет, как это очевидно. А потому я говорю, что [c.114] хотя преемник Петра, в соответствии с нуждами должности, вверенной Петру, способен разрешать и связывать, однако отсюда еще не следует, что он может отменять и устанавливать декреты империи, или законы, как утверждали они, если только дальше не будет доказано, что и это последнее относится к должности ключей; а что оно не относится, будет показано ниже.

IX. Ссылаются также на слова у Луки, которые Петр говорит Христу, а именно: “Вот здесь два меча”, утверждая, что под этими двумя мечами подразумеваются обе вышеназванных власти; поскольку Петр сказал, что эти мечи находятся там, где находился он сам, т.е. у него, постольку они доказывают, что обе эти власти по праву находятся у преемника Петра. На это следует ответить, отвергая смысл текста, на котором аргумент основан. Ведь они говорят, что те два меча, на которые указал Петр, обозначают две названных власти, а это нужно совершенно отрицать как потому, что такой ответ не отвечал бы мысли Христа, так и потому, что Петр, по своему обыкновению, отвечал сразу, касаясь лишь поверхности вещей.

Что ответ не отвечал бы мысли Христа, станет ясным, если принять во внимание предшествующие слова и повод, по которому они были сказаны. Для этого надлежит знать, что сказано было это в день вечери, а потому Лука [c.115] начинает свое повествование так: “Приблизился день опресноков, когда нужно было заклать пасху”; во время этой вечери Христос говорил о предстоящем страдании, когда надлежало ему разлучиться со своими учениками. Следует также знать, что, когда эти слова были произнесены, все двенадцать учеников были вместе; потому вскоре после приведенных слов Лука говорит: “И когда настал час, он возлег и двенадцать апостолов с ним”. И затем, продолжая свою беседу, Христос произносит слова: “Когда я послал вас без мешка и без сумы и без обуви, разве был у вас в чем недостаток?” Они отвечали: “Ни в чем”. Тогда он сказал им: “А теперь, у кого есть мешок, пусть возьмет его, также и суму; а у кого нет, пусть продаст одежду и купит меч”. Отсюда достаточно ясно раскрывается мысль Христа. Ведь он не сказал: “Купите или возьмите два меча”, – или вернее двенадцать мечей, потому что обращался он к двенадцати ученикам, говоря: “У кого нет, пусть купит”, т.е., чтобы у каждого было по одному. И говорил он это, предупреждая о предстоящем гонении и предстоящем поношении их, как если бы он сказал: “Пока я был с вами, вас принимали, теперь вы будете гонимы; а потому надлежит вам по необходимости приготовить и то, что раньше я вам запрещал”. Итак, если бы ответ Петра не отвечал бы смыслу слов Христовых, на что сам Христос обрушился бы, как он обрушивался многократно, [c.116] когда Петр отвечал ему опрометчиво. Но этого он не сделал, а успокоился, сказав ему: “Достаточно”, как бы говоря: “Сказал я это по необходимости, но если кто-либо иметь меча не может, достаточно будет и двух имеющих”34.

А что Петр по обыкновению своему говорил, касаясь лишь поверхности, доказывает его поспешная и безотчетная решимость, к которой побуждала его не только чистота веры, но, думается мне, и природная простота35. Эту его поспешность засвидетельствовали все летописцы жизни Христовой. Матфей пишет, что, когда Иисус спросил учеников: “За кого вы меня считаете?”, Петр раньше всех ответил: “Ты, Христос, сын Бога живого”. Он пишет также, что, когда Христос говорил своим ученикам о предстоящем своем пути в Иерусалим и о многом, что ему предстояло претерпеть, Петр отозвал его и начал ему прекословить, говоря: “Да минует это тебя, Господи, да не будет этого с тобой”. На что Христос, обратившись к нему с упреком, сказал: “Отойди от меня, сатана!” Также он пишет, что на горе преображения, при виде Христа, Моисея и Или и двух сыновей Зеведеевых, Петр сказал: “Господи, хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: одну тебе, другую Моисею и третью Илии”. Пишет он также, что, когда ученики находились в лодке в ночное время и Христос шел по воде, Петр сказал: “Господи! Если это [c.117] ты, прикажи мне идти к тебе по водам”. Также он пишет, что, когда Христос предрек ученикам своим, что они соблазнятся, Петр ответил: “Если и все соблазнятся о тебе, я никогда не соблазнюсь”. И дальше: “Хотя бы надлежало мне умереть с тобой, не отрекусь от тебя”. И то же самое подтверждает Марк; Лука же пишет, что Петр сказал также Христу, немного раньше приведенных слов о мечах: “Господи! С тобою я готов и в темницу, и на смерть идти”. Иоанн же говорил о нем, что, когда Христос хотел омыть ему ноги, Петр сказал:

“Господи, тебе ли омывать мои ноги?” И дальше: “Не омоешь ног моих вовеки”. Говорит также, что он мечом поразил раба архиереева, о чем пишут все четверо. Говорит также Иоанн, что он, подойдя ко гробу, вошел сразу, видя, что другой ученик еще медлит у входа. И опять-таки Иоанн говорит, что, когда Христос находился на берегу, после воскресения, и Петр услышал, что это Господь, он препоясал себя одеждою (так как был наг) и бросился в море. Наконец, он говорит, что, когда Петр увидел Иоанна, то сказал Иисусу: “Господи, а он что?” Полезно было привести в похвалу чистоте архимандрита нашего такие примеры, в которых явно обнаруживается, что когда речь шла о двух мечах, он отвечал Христу в простоте души. Если же и надлежит эти слова Христа и Петра принимать в значении общем, их не нужно насильственно притягивать к тому, что говорят означенные [c.118] толкователи, а нужно связывать со значением того меча, о котором Матфей пишет так: “Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч; ибо я пришел разделить человека с отцом его”36 и т. д. Совершается это разделение и словом, и делом; потому Лука говорил Феофилу о том, что Иисус делал и чему учил37. Именно такой меч предписывал купить Христос, и о нем отвечал Петр, что у него есть двоякий. Ведь ученики были готовы и к словам, и к делам, посредством которых они совершали бы то, что, как говорил Христос, он по вышесказанному пришел совершить сам посредством меча.

X. Некоторые говорят, кроме того, что император Константин, очистившись от проказы, благодаря вмешательству Сильвестра, бывшего тогда верховным первосвященником, принес в дар Церкви столицу империи, Рим38, вместе со многими другими важнейшими правовыми преимуществами империи. На этом основании они доказывают, что после того никто уже не может пользоваться этими правами, не получив их от Церкви, утверждая, что они принадлежат Церкви. И отсюда, разумеется, следовало бы, что одна власть зависит от другой, как это им хочется.