Мировоззрение великого ученого сложилось не только под влиянием прочитанных книг, но и из опыта самой жизни. Ибн-Сина не сомневался в объективной достоверности познания, не сомневался и в безграничной силе разума человека. Он учил, что мир возник не по божественному произволу, а в силу необходимости.

В мировоззрении Ибн-Сины наблюдается двойственность. Согласно его взгляду, не только мир немыслим без бога, но и бог без мира. Однако роль бога Ибн-Сина ограничивал. Например, он утверждал, что разнообразие форм материи не зависит от бога. Ученый отвергал и догму Корана о воскресении умерших и многие другие положения ислама. Его учение подрывало основы религиозного мировоззрения. За это реакционное мусульманское духовенство преследовало гениального естествоиспытателя и врача, особенно в последние годы его жизни в Иране. Умер Ибн-Сина в тюрьме, куда его заточили по обвинению в безбожии.

В Средней Азии было немало еще выдающихся врачей и ученых в Бухаре, Хорезме, Мерве, Ургенче и других центрах. Терпя лишения и притеснения со стороны духовенства, они развивали и совершенствовали естественные науки и философию.

В конце первого тысячелетия средневековый уклад начал постепенно подтачиваться и разрушаться. Вместе с отмиранием феодализма теряет свое господство и церковь. Среди факторов, способствовавших разрушению феодального уклада, немаловажную роль сыграло возникновение и развитие городов, рост их экономической и политической мощи. Города возникли при крупных усадьбах, монастырях и церквах. Вначале они представляли собой небольшие укрепления, состоящие из замков и башен, окруженные высокими стенами. В укрепленные пункты стекалось население. Городское население постепенно увеличивалось. Рост городов сопровождался вытеснением натурального хозяйства и перенесением всей экономики из деревень в города. Уже в начале XII столетия значительная часть крестьян находилась на положении арендаторов «хозяйской» земли. С каждым десятилетием число их росло. Барщина сменилась оброком. Вилланы[11] работали уже не только на сеньоров и монастыри, но и на городские рынки, а это усиливало зависимость хозяев от крестьян, постепенно превращавшихся из «барских» в «мирские», в ремесленников.

По мере роста городов вилланы стали отмежевываться от села. В городах появились новые классы: ремесленники и буржуазия. Политический и экономический рост городов усиливал тягу к науке и просвещению и все больше подрывал авторитет церкви.

Человек, загипнотизированный влиянием религии, стал перерождаться. Дух мирской стал брать верх над духом церковным. Спадают чары с писаний «отцов церкви» и схоластов. Усиливается борьба за земные блага жизни и удовлетворение насущных потребностей человека. А вместе с тем растет интерес к подлинно античному миру — его поэзии, его искусству, его науке.

Другим фактором, способствовавшим пробуждению людей этой эпохи от гипноза, навеянного церковью и схоластикой, служили крестовые походы, которые осуществлялись с конца XI по конец XIII столетия.

Социально-экономические причины крестовых походов в страны Восточного Средиземноморья сводились в основном к стремлению феодалов и самого крупнейшего феодала — церкви — расширить свои владения, осесть на новых территориях, поработить новые массы крестьян, получить новые доходы. К тому же западная церковь стремилась подчинить себе восточную, увеличить количество епархий. В крестовых походах участвовали самые разнообразные слои населения, движимые собственными интересами. Торговцы стремились ликвидировать своих восточных конкурентов и стать монополистами. Угнетенные народные массы искали избавления от феодального гнета, а вдохновители походов полагали, что участие в них отвлечет народ от все более обостряющейся классовой борьбы. У всех был расчет, свои земные соображения.

Но расчеты не оправдались и интерес к походам ослаблялся, а постепенно и совсем иссяк. Это разочарование нашло отзвук в сочинениях трубадуров, в которых говорилось: «Как будто я не могу молиться богу так же в Париже, как и в Иерусалиме! Дорога в рай не обязательно должна идти через моря». А народ заявлял: «Если богу было угодно освободить святой город (Иерусалим. — В. Ф.), он мог бы исполнить это и без военных походов крестьян». Все это сильно подрывало авторитет церкви, вдохновительницы походов. Народные массы, приведенные в движение походами, почувствовали острый интерес к житейским благам и право на удовлетворение своих запросов, в числе которых многим уже стали дороги запросы умственные, стимулированные знакомством с природой и образом жизни в заморских странах.

Создаются светские школы взамен церковных. В них проникает дух свободомыслия. Нарождается и высшая школа (studia generalia) в конце XII и в XIII столетии, когда в ряде городов создаются университеты (Париж — 1150 г., Болонья — 1158 г., Монпелье — 1180 г., Оксфорд — 1200–1229 гг., Неаполь — 1224 г., Кембридж — 1257 г., Рим — 1303 г., Прага — 1348 г., Краков — 1384 г.). Университет в Средневековье представлял коллегию магистров — ученых-преподавателей. Слушателями университетов были юноши разных национальностей.

Университеты развивались медленно. В них преподавались богословие, медицина, юридические, естественные науки и «свободные искусства». Помимо прохождения систематических курсов, в этих учебных заведениях периодически устраивались диспуты, привлекавшие массу слушателей.

В университетах и во многих монастырях в XIII столетии переводятся на латинский язык труды античных ученых, и прежде всего Аристотеля. В начале этого же столетия создается два новых ордена — орден францисканцев (1208 г.) и доминиканцев (1215 г.), названные так по имени их основателей: Франциска Ассизского и Доминика. В первый период своего существования они играли прогрессивную роль. Члены этих орденов учили: «Из школ все наше благополучие, вся наша слава, все наше счастье». Францисканцы и доминиканцы, отвечая на социальный заказ выдвинувшей их эпохи, выделяли из своей среды мыслителей, философов, ученых, любящих природу и зараженных вольнолюбивым духом городов.

Исключительно яркой фигурой этой эпохи был английский философ и ученый Рожер Бэкон (около 1214–1292 гг.). Образование он получил в Оксфорде и Париже. Оба эти города в то время были в зените своей славы. Оксфорд отличался свободомыслием, Париж — схоластической мудростью. Бэкон ищет точных знаний, подвергает сомнению авторитеты прошлого, резко критикует схоластический метод[12].

Слушая в Париже лекции знаменитого схоласта Альберта Великого, он в отличие от большинства восторженных слушателей не удовлетворяется схоластическими речами вместо науки и книжной мудростью вместо живой действительности. О других мыслителях того времени, лекции которых он слушает, Р. Бэкон говорит, что все они в лучшем случае «аристотелевы обезьяны», а в худшем — «кретины и ослы».

По завершении образования он возвращается в Оксфорд, где читает лекции и пишет научные труды. В своих лекциях и книгах он бичует невежество, подрывает церковные авторитеты. Он пишет, что нет большей опасности, чем невежество, и нет ничего достойнее изучения мудрости, прогоняющей мрак невежества, особенно подчеркивая, что от этого зависит благосостояние мира. Он призывает к изучению наук о природе, из которых человек может извлечь для себя пользу.

Есть три источника знания, говорит Бэкон: это — авторитет, разум (то есть отвлеченное силлогистическое знание) и опыт. Но авторитет недостаточен, если у него нет разумного основания, да и разум сам по себе не в силах отличить софизм от подлинного аргумента, если он не может оправдать его опытом. У Р. Бэкона уже можно найти определенные высказывания в пользу того, что только опыт дает настоящее и окончательное представление об истине, и этого не могут сделать ни авторитет, ни отвлеченное доказательство. Шестая часть его труда идет полностью под девизом: «без опыта ничего не может быть вполне познано» (то есть без опыта нет знания). Бэкон ищет точного знания. И поэтому он горячо ратует за изучение математики.