Губернатор спросил:

– Вы знали, что в этом есть потенциальная опасность? – Он смотрел на Фрэзи.

— Ну что я инженер, что ли? Перестаньте сваливать все на меня. Когда Гиддингс показал мне эти чертовы изменения, я ему ответил, что в таких делах не разбираюсь.

Бен Колдуэлл спросил:

А что сказал на это Уилл?

– Я уже не помню.

«В критических ситуациях, – подумала Бет, – одни вырастают, другие теряют лицо. Фрэзи, этот ухоженный самодовольный патриций, уже потерял все свое величие и продолжает катиться вниз».

– Вы меня спрашивали, – сказал Колдуэлл, – не стоит ли, по моему мнению, отменить торжества и прием. Если это была ваша идея, значит, вы должны были понять большую часть из того, что говорил Гиддингс. Если это была его идея, то вы должны были хотя бы частично понять, как это важно.

Холодная, безжалостная логика.

– Что из этого соответствует действительности, Гровер?

Рука Фрэзиг дернулась за стаканом. Он вернул ее:

– Вы сказали, что прием отменять не стоит.

– Вот именно этого я не говорил, – голос Колдуэлла был холоден как лед. – Я сказал, что реклама – не мой профиль. Это совершенно другое дело. Гровер. Вы...

Тут вмешался губернатор:

– Но вопрос-то был задан, Бен. Хотел ли Гиддингс отменить прием или Гровер только думал об этом, совсем не важно. Вы – специалист. Вы понимали потенциальную опасность происходящего?

Вопрос остался висеть в воздухе.

 – Мой ответ был совершенно ясен, – сказал Колдуэлл. – И я здесь. Пришел так же, как и все остальные. – Его спокойствие дышало ледяным холодом... – Никто не мог предвидеть, что какой-то хулиган проникнет в подвал и на трансформаторную подстанцию. Никто не мог предвидеть пожар на четвертом этаже, который сам по себе означал бы только небольшую неприятность. – Он сделал паузу. – Но все сразу, вместе с теми изменениями, которые произвели... – Он покачал головой. – Как я уже говорил, произошел ряд трагических совпадений.

– Как далеко они могут завести?

Колдуэлл снова покачал головой:

– Вы спрашиваете меня о вещах, которые выше моего понимания, губернатор.

В разговор вмешался мэр:

– Именно об этом он вас и спрашивает, Бен. Он хочет вашей оценки, а не безоговорочного заключения.

«И мой шурин, – подумала Бет, – тот Боб, который никогда звезд с неба не хватал, и в нем есть, оказывается, способности к руководству, и он в критической ситуации сохраняет холодную голову и безотчетное желание смотреть правде в глаза – свойства, которые, как она могла убедиться, не часто встречаются и среди мужчин, и среди женщин».

Колдуэлл неторопливо кивнул.

– Да, понимаю. – Он взглянул на шефа пожарной охраны. – Пусть ваши люди скажут, что они обо всем этом думают. Потом я снова свяжусь с Натом Вильсоном.

Голос Брауна глухо забубнил:

– Делаем все, что можем...

– Это не ответ, черт вас возьми, – рявкнул его шеф. – Это вы мне уже говорили, Тим. Я хочу знать, каковы ваши успехи и вашу оценку ситуации.

Наступила маленькая заминка.

– Да хорошего мало, если честно. Мы ничем не сможем до вас достать. Будем подниматься снаружи, сколько получится, потом влезем внутрь и продолжим подъем по лестницам. По каждой лестнице к вам уже взбираются по двое пожарных, по крайней мере пытаются. У них противогазы...

– Много там дыма?

– Достаточно. Сколько продержатся некоторые противопожарные двери, можно только догадываться, какими бы они ни были огнестойкими. Если они раскаляются...

– Я знаю, Тим. Продолжайте.

Теперь голос Брауна звучал рассерженно:

– Этот Вильсон, сотрудник Колдуэлла, все время настаивает, чтобы мы вызвали Береговую охрану.

– Господи, а это для чего?

– У них есть пушки, которыми выстреливают канат терпящим бедствие кораблям. И он думает, что нужно... – Голос умолк.

— Ну, Вильсон, по крайней мере, шевелит мозгами, – заметил шеф пожарной охраны.

– У него есть еще одна дикая идея...

– Дайте мне его. – Шеф пожарной охраны кивнул Колдуэллу.

– Колдуэлл слушает, Нат, – начал тот. – Что у вас за идея?

– Если мы сможем получить ток с подстанции, – ответил Нат, – а Джо Льюис над этим уже работает, то по временной схеме можно попытаться ввести в действие один из скоростных лифтов. – Он помолчал. – По крайней мере, мы хотим попробовать. Нам понадобятся специалисты...

– Их обеспечит Саймон.

Нат изменившимся голосом сказал:

– Да. С Саймоном мне очень нужно поговорить. И о многом.

Колдуэлл повернулся к присутствующим:

– Вы все слышали.

Из динамика снова донесся голос Ната:

– Вертолеты ничем не помогут. Им негде сесть, потому что мешает шпиль.

– Ладно, Нат, – сказал Колдуэлл, – спасибо. – Он еще раз оглядел молчащих коллег.

Первым заговорил губернатор.

– О подобных ситуациях я уже слышал, – начал он. – Но никогда бы не подумал, что сам попаду в такую. – Он попытался улыбнуться. – Кто-нибудь хочет сыграть в шахматы?

Было 16. 59. С момента взрыва прошло тридцать шесть минут.

Бетон и сталь, что им сделается? Разве они не вечны? Ничего подобного. Башня страдала, и люди, шагавшие вверх по бесконечным лестницам, даже сквозь стальные двери чувствовали горячку ее мук.

Пожарные Денис Хоуард и Лу Старр остановились на тридцатом этаже, чтобы отдохнуть. Дым был не везде, только вот донимала жара, а на этом этаже воздух был чист. Они с радостью сняли противогазы.

– Мама моя родная, – сказал Хоуард. – Ты не чувствуешь себя камикадзе? – Он жадно хватал ртом воздух.

– Я тебе говорил, бросай курить, – ответил Старр. – Смотри, у меня совсем другое дело. – Он сопел и задыхался точно так же, как Хоуард, – Еще девяносто пять этажей, и мы на месте!

С минуту они молча пыхтели, потом Хоуард спросил:

– Помнишь ту песенку, что мы учили в июле? «Все выше и выше, и выше... »

Старр устало кивнул:

– Что-то припоминаю.

– Знаешь, – продолжал Хоуард, – я всегда гадал, куда же это «выше». – Он помолчал. – Наверно, это как раз про нас.

Он с тоской взглянул на бесконечный ряд ступеней:

– Так что тронулись!

Из вестибюля вынесли обугленный труп, прикрытый пологом носилок. Телевизионная камера сопровождала его к ожидавшему из морга автомобилю. Постовой Фрэнк Барнс задержал носилки, приподнял брезент и внимательно посмотрел на труп, потом сказал Шэннону: – Это наш, Майк.

«Мы могли ему помешать, – подумал он, – но теперь поздно бить себя в грудь».

Он взглянул на санитара.

– Вы выяснили, кто он?

– В сумке что-то нашли; если это его сумка.

Барнс взглянул на сумку с инструментами, опаленную взрывом, но все же уцелевшую.

– Да, он был с ней.

– Там написано «Коннорс, Джон Коннорс», – сказал санитар и, помолчав, добавил: – После имени приписано «Гражданин мира». Псих.

– Лейтенант захочет узнать его имя, – сказал Барнс.

– Ваш лейтенант может получить его целиком, прямо с пылу с жару. Знаете печки-гриль, где все изжаривается в один миг? Как раз такой случай.

Барнс отошел в поисках лейтенанта полиции, которого звали Джеймс Поттер. Лейтенант выслушал его, записал фамилию погибшего и вздохнул.

– Ладно, – сказал он, – для начала сойдет.

– Я не должен был впускать его, лейтенант, – сказал Барнс. – Мне нужно было...

– Ты что, ясновидец, Фрэнк? Я – нет. У него на лбу ведь не было написано, что он псих и несет взрывчатку?

Барнс вернулся к Шэннону у барьера, но легче ему не стало. Лейтенант направился к трейлеру. Там как раз шло совещание, и лейтенант снова вздохнул, оперся о кульман и стал ждать, когда оно кончится. На ближнем к нему стуле сидела Патти. Лейтенант мельком удивился – что она тут делает, но спрашивать не стал.

– Существуют, две возможности, – говорил командир пожарной части, – лестницы или, если нам повезет, лифт.

Он обращался к Нату.