На мгновение Джина оставила свои вызывающие манеры. Она наклонилась вперед, и ее глаза сверкнули.

— Да? И сколько?

— Четверо: два мальчика и две девочки.

— А сама Багзи здорова?

— Пережила, закусив удила. — Тэннер помолчал. — Скучает по тебе.

— Вот этого не надо!

Джина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, как бы защищаясь от удара.

— Джина, я же только констатирую факт. И вовсе не собираюсь играть на твоих чувствах.

Внезапно ему пришло в голову, что придется применить более тонкую тактику, чем он предполагал сначала. Он ясно видел, что Джине не по себе, что она предпочла бы оказаться подальше отсюда. Ее пальцы мяли край полотняной салфетки, лежавшей у нее на коленях, а ее вниманием, казалось, полностью завладело стоявшее рядом деревце в горшке.

— Мисс Карсон, насколько я знаю, вы владеете в городе магазином, где продаются детские вещи, — вновь заговорил Тэннер.

Колетта улыбнулась, и он не мог не заметить, что ее ангельские губки прямо-таки предназначены для поцелуев.

— Да, он называется «Мал-малыш». Я его открыла два года назад.

В этот момент появилась официантка с заказом, и разговор прервался. Официантка поставила перед каждым из них выбранные блюда, отпустила пару замечаний о погоде, о том, как много в ресторане бывает посетителей в эту пору года, и ушла.

— Могу себе представить, сколько времени и сил отнимает у вас бизнес, — заметил Тэннер, когда распробовал мясо.

— Да, конечно, — согласилась Колетта. — Потому-то я очень обрадовалась, когда Джина стала у меня работать. Честное слово, мне ее сам Бог послал. Она изумительный продавец.

— Джина — умная девочка, — отозвался Тэннер и добавил про себя: «Слишком умная, чтобы быть девчонкой на побегушках за мизерную плату в детском магазине».

Больше всего он боялся не только того, что Джина не реализует свой интеллектуальный потенциал, но и того, что ее приберет к рукам какой-нибудь городской бездельник, разобьет ей сердце, и в результате она превратится из продавщицы в покупательницу в детском магазине. И перед ней навсегда закроется то будущее, которое прочил ей Тэннер. Все его труды, вложенные в нее, обернутся мыльным пузырем.

— Джина мне говорила, что у вас большое ранчо в Канзасе. Значит, вы понимаете, как людям приходится тратить время и силы, — сказала Колетта.

Тэннер кивнул.

— Да, безусловно, работа тяжелая и время отнимает... особенно в сезон.

— Надо полагать, тебе не терпится возвратиться к работе, — вставила Джина.

Тэннер рассмеялся: насколько же она простодушна!

— Джина, ты меня знаешь. И знаешь, что для меня семья всегда была важнее всего на свете. — Он снова повернулся к Колетте: — Мисс Карсон, у вас есть родные?

— Прошу вас, называйте меня Колеттой. А вся моя семья — это я и мама.

— Ваша мама живет здесь, в городе?

— Да, только мы, к сожалению, не очень-то близки. Правда, Джина, салат замечательный?

Тэннер насупился и откусил еще один кусок мяса. Итак, она не близка с матерью. А это, насколько Тэннер мог судить, — еще одна причина для того, чтобы избавить Джину от ее влияния.

Сам-то он понимает, какую роль в жизни человека играет семья. Колетта Карсон и представить себе не может, как ей повезло, что у нее есть мать. А он, Тэннер, знает, что такое жить без матери и без отца, знает, как это важно, когда за твоими плечами есть семья, на которую ты можешь опереться. А его семья — Джина.

— Какое у вас ранчо, мистер Ротман? — поинтересовалась Колетта.

— Меня зовут Тэннер, и мы разводим крупный рогатый скот. У меня два больших стада коров элитных пород.

— Одни — для молока, другие — для мяса? — полюбопытствовала Колетта.

И Тэннер, и Джина засмеялись.

— Нет, обе породы мясные, — пояснила Джина.

— Да вы не смущайтесь, — мягко обратился Тэннер к Колетте: на ее щеках выступил очаровательный румянец. — Я бы, например, не отличил шляпки от чепчика.

Колетта ответила мелодичным смехом.

— Вот и я, боюсь, не очень-то разбираюсь в коровах.

— У Тэннера есть и лошади, — добавила Джина. — Лошади из «Двух сердец» несколько раз брали первые призы на скачках.

— «Два сердца» — это название ранчо? — спросила Колетта.

— Да, это Джина придумала такое название.

Тэннеру вспомнился тот день, когда ранчо получило свое название. За два дня до похорон родителей. Они с сестрой стояли на крыльце, сиротливо вглядываясь в окружающие дом пастбища и поля.

— Тэннеру оно не понравилось, — сказала Джина. — Он считал, что оно будет звучать чересчур по-дамски. — Она смерила Тэннера взглядом и улыбнулась. — Но он сказал: «Раз ты хочешь «Два сердца», то пусть так и будет».

— Вечно я тебе потакал, — усмехнулся Тэннер.

Остаток ужина прошел за разговорами на менее личные темы: о чудной весенней погоде, о новых фильмах, о последнем скандале в политических кругах.

Тэннер поймал себя на том, что его взгляд раз за разом обращается к Колетте, и даже слегка рассердился на себя: не слишком ли он ею очарован?

Когда она улыбалась, на одной ее щеке появлялась очаровательная ямочка, а когда задумывалась, то закусывала нижнюю губу так сексуально, что сразу хотелось попробовать ее на вкус.

Колетта казалась Тэннеру столь же сообразительной, сколь и красивой, и разговор воодушевлял его. Но, когда пришел черед кофе, он напомнил себе, что приехал в этот город не для того, чтобы наслаждаться обществом соседки и работодательницы Джины.

Он сжал в ладонях массивную кружку с кофе и сказал себе, что пришла пора приступать к кампании по возвращению Джины на родное ранчо.

— Джина, я беспокоюсь о тебе.

Он понимал, что властные распоряжения сейчас не сработают. На Джину следует воздействовать на другом уровне.

— Не о чем тебе беспокоиться, — отрезала она. — У меня все хорошо.

— Ты не понимаешь, насколько опасно жить в городе, — продолжал Тэннер. — Ты всю жизнь жила под колпаком. Джина, к этому ты пока не готова. — Он потянулся через стол и взял сестру за руку. — Знаешь, я бы никогда не приехал, если бы так не волновался за тебя.

Джина отдернула руку. Ее красивое лицо обезобразила недовольная гримаса. Она взглянула на Колетту, словно ища у нее поддержки.

— Мне кажется, она справляется со своей независимостью, — заметила Колетта. — Я в ее возрасте уже была самостоятельной и вполне могла сама себя обеспечивать.

Тэннер заставил себя улыбнуться, надеясь, что улыбка скроет его раздражение.

— Джина — не вы. Кроме того, я вынужден сказать, что ваша квартира расположена не в лучшем районе, о безопасности здесь и говорить не приходится.

Может быть, Тэннеру и удалось скрыть за улыбкой свое недовольство, но в глазах Колетты он заметил то же чувство.

— Этот район сейчас перестраивается. Я правильно поступила, когда решила открыть магазин именно здесь и здесь же поселилась.

— Это хорошо для вас, но не для Джины, — возразил Тэннер. — Она просто не готова окунуться в самостоятельную городскую жизнь. Она еще слишком молода и плохо приспособлена к тому, чтобы жить своим умом.

— Раз вас так беспокоит, как Джине здесь живется, так побудьте рядом с ней несколько дней, посмотрите, как она работает, как хорошо со всем управляется, — предложила Колетта.

Джина, казалось, пришла в ужас от такой перспективы. Тэннер нахмурился. Провести несколько дней в Канзас-Сити? Это не входило в его планы. Впрочем, он не ожидал, что сестра обретет столь мощную группу поддержки в лице своей соседки по квартире.

— Что ж, это недурная мысль.

Оставалось только надеяться, что ни сестра, ни Колетта не догадываются, насколько сильно охватившее его разочарование. События развивались совсем не так, как он рассчитывал, а он не любил, когда его планы рушились.

— Тэннер, я же знаю, сколько дел на ранчо весной! — воскликнула Джина. Ужас сверкал в ее глазах. — У тебя же просто нет свободного времени, чтобы болтаться здесь с нами.

— Ничего подобного, Джина. Я тебе давно рассказывал про мою шкалу ценностей. Семья всегда была для меня на самом первом месте. — Он умолк, отхлебнул кофе, после чего продолжал: — И не забывай, у меня на ранчо работают хорошие ребята. Дела будут идти как по маслу и без меня. Я уже забронировал номер в гостинице на этой самой улице. Так что если я побуду здесь пару дней, то, может быть, почувствую себя спокойнее.