Она постучалась к девушке.

— Джина!

Дверь открылась, и Джина посмотрела на Колетту широко раскрытыми глазами.

— Он ушел?

— Нет. Он говорит, что хочет только поговорить с тобой, — ответила Колетта.

— Я не хочу с ним разговаривать. — Джина почти шептала. — Он уговорит меня. А я не хочу. Он победит. Он всегда выходит победителем.

— Джина, как же ты собираешься убедить его, что хочешь жить независимо, если сама забиваешься в угол как маленькая?

На гладком лбу Джины пролегла складка. Наконец она сдалась:

— Ладно. Я выйду, но разговаривать с ним буду только при тебе.

Теперь уже Колетта нахмурилась.

— Мне кажется, с моей стороны было бы неразумно вмешиваться...

— Ну пожалуйста, — взмолилась Джина. — Тебе не нужно ничего говорить или делать. Просто сиди рядом со мной. Тогда у меня хватит сил, чтобы не поддаться ему, не сделать чего-нибудь, о чем я потом пожалею.

— Хорошо, — неохотно согласилась Колетта.

Тэннер Ротман стоял у окна гостиной и изучал городской вид, открывающийся с восьмого этажа; впрочем, его почти полностью закрывал стоящий напротив небоскреб.

Когда женщины вошли, Тэннер повернул голову. Колетту снова поразил его мужественный облик. Чувственные губы его изогнулись в легкой улыбке. Он смотрел на сестру с откровенной нежностью.

— Привет, Джина.

Девушка села на диван, Колетта пристроилась рядом.

— Тэннер, как ты меня нашел?

— Сейчас это не так важно, — небрежно отозвался ковбой. — Как у тебя дела? Прошло три недели, а ты ни разу не позвонила, не написала, вообще никак не дала о себе знать.

Джина смотрела на стену мимо Тэннера.

— Я была занята, — ответила она.

— А я беспокоился, — упрекнул ее Тэннер.

Меньше всего Колетте в эту минуту хотелось находиться здесь. Она чувствовала себя мухой, которой необходимо вылететь в другую комнату и оставить брата с сестрой наедине.

Джина покраснела.

— Тебе не о чем беспокоиться. Ты же сам видишь, у меня все в порядке.

— Не знаю, могу ли я попросить тебя поужинать со мной.

— Я не голодна.

В голосе Джины слышался вызов.

Колетта наблюдала за обоими. От напряжения воздух в комнате сгустился так, что его можно было ощутить кожей.

— Сейчас почти семь часов, ты только что пришла с работы, — невозмутимо продолжал Тэннер, — так что наверняка поесть не откажешься. Джина, пойдем. Я хочу пригласить тебя на ужин, только и всего.

В его словах можно было уловить оттенок мольбы.

Джина нерешительно взглянула на Колетту, но та старательно сохраняла полнейший нейтралитет.

— Хорошо, давай поужинаем, но только если Колетта пойдет с нами.

Колетта едва не ахнула от неожиданности.

— Знаешь, я не...

— Отлично, — перебил ее Тэннер, не давая возможности возразить, отошел от окна и направился к двери. — В соседнем квартале я заметил что-то вроде симпатичной шашлычной. Давайте встретимся там. Скажем, через полчаса. Чтобы вы, леди, успели освежиться и вообще сделать, что вам нужно.

Колетта хотела было решительно заявить о своем нежелании участвовать в чужих делах, но не успела произнести ни слова: Тэннер уже вышел, и только легкий запах мужского одеколона остался в воздухе.

— Джина, — заговорила Колетта, — я все-таки думаю, что вам с братом следовало бы поговорить без меня. Я сделаю себе салат. А ты иди к нему.

— Колетта, пойдем со мной, пожалуйста.

Большие синие глаза Джины умоляюще смотрели на нее.

— Джина, ты уже совершеннолетняя. Он не имеет права вернуть тебя пинками и понуканиями. И я там не нужна.

— Если ты не пойдешь, то и я не пойду. Тогда он просто вернется сюда. Ну пожалуйста.

Теперь Колетта не знала, что возразить своей юной соседке. Ей было известно, как себя чувствует человек, которого окружают те, кто не верит, что он на что-нибудь способен.

— Ладно, значит, ужинаем, — сдалась она. — Но только сегодня. А дальше ты будешь разбираться со своим братом сама.

— Спасибо тебе, — с откровенным облегчением произнесла Джина.

— Я пойду переоденусь.

Колетте требовалось найти что-нибудь менее официальное, чем строгий костюм, который она надевала на работу.

Закрывшись в спальне, она дала себе клятву, что на протяжении всего ужина будет держать рот на замке. Она никоим образом не намерена вмешиваться в сражение между красавцем ковбоем и его несмышленой сестренкой.

Тэннер поджидал сестру и ее соседку в ресторане. Он злился, что Джина настояла на том, чтобы Колетта Карсон присоединилась к ним. Он успел собрать кое-какие сведения об этой хорошенькой блондинке, и у него сложилось впечатление, что она оказывает на его добрую, невинную сестренку нежелательное влияние.

Тем не менее он был поражен привлекательностью Колетты уже в ту самую секунду, когда она открыла перед ним дверь.

Ее короткие кудрявые волосы создавали вокруг головы что-то вроде светлого нимба, который отлично соответствовал тонким чертам и янтарному оттенку глаз. В строгом синем костюме она была похожа на хладнокровного, целеустремленного профессионала; именно такой образ создался у него после сбора информации.

Он хотел, чтобы Джина была одна, так как знал: дай ему время, и он сумеет убедить сестренку, что отнюдь не в ее интересах было бросать учебу и сбегать в Канзас-Сити. А сложилось так, что у него, по-видимому, не будет времени, чтобы поговорить с Джиной с глазу на глаз... Сегодня, во всяком случае.

— Может быть, выпьете что-нибудь, пока ждете друзей? — с кокетливой улыбкой обратилась к нему официантка.

Он не отказался бы от виски со льдом, но понимал, что должен подойти к предстоящему тяжелому разговору с холодной головой.

— Было бы хорошо стакан чая со льдом, — сказал он.

Когда официантка отошла, его мысли снова обратились к сестре. Он совершенно не понимал Джину и лишь подозревал, что ее поспешное бегство было запоздалым протестом.

Он дал ей три недели на то, чтобы прийти в себя, но она не образумилась. И теперь он должен решительно разрулить ситуацию и добиться успеха. Именно так Тэннер и намеревался действовать.

Увидев предмет своих размышлений, он поднялся из-за столика. Джина входила в ресторан вместе с соседкой. Он сделал им приглашающий знак. От его внимания не укрылось, что Колетта сменила свой деловой костюм: теперь на ней были свободные темно-коричневые брюки и бежевая блузка с темно-коричневыми полосами. Эта одежда придавала ей неофициальный и притом сдержанно элегантный облик.

Едва он заметил, что его сестра одета в очень схожем стиле, как в его голове прозвенел предупреждающий звонок.

— Добрый вечер, — с улыбкой приветствовал он девушек.

Колетта ответила ему улыбкой. Джина не улыбалась. Она выбрала стул напротив Тэннера, и Колетте оставалось только занять место рядом с ним. Когда она опустилась на стул по левую руку от него, он сразу ощутил исходящий от нее густой цветочный аромат, немедленно напомнивший ему лучшую его весну на ранчо.

— Надеюсь, вы ничего не имеете против шашлыка, — обратился он к Колетте. — Насколько мне известно, это излюбленное блюдо Джины.

— Ошибаешься, — с вызовом бросила Джина.

Это ребячество только укрепило уверенность Тэннера в том, что его сестра не была готова к решительному броску с ранчо в независимость и городскую жизнь.

— Шашлык? Замечательно, — спокойно сказала Колетта.

Она взяла в руки лежавшее перед ней меню. Джина повторила ее движение и прикрылась листком от Тэннера.

Тэннер усмехнулся про себя. Слишком хорошо он знает свою сестру. Она рассержена, приняла защитную стойку, а так бывает всегда, когда она знает, что неправа. Должно быть, для него не составит труда убедить ее вернуться вместе с ним на ранчо.

В тот же момент у их столика возникла официантка. Когда она удалилась, приняв заказы, Тэннер опять вгляделся в сестру.

— Багзи ощенилась на прошлой неделе, — сказал он и добавил, поворачиваясь к Колетте: — Багзи — это охотничья собака Джины.