Звездолет «Энтерпрайз» класса «Гэлакси» прошел славный путь. Он участвовал в сражениях, которые оставили след в истории галактики. А сколько раз он приходил на помощь людям! Вот и в своем последнем полете он спешил спасать людей… И потерпел крушение. Что ж, не худший способ уйти из жизни.

Те же, кто долгие годы стояли на мостике «Энтерпрайза», оказались не у дел. Корабль потерпел крушение на планете Веридиан-3, а их судьба забросила на планету Борет. Между этими двумя планетами было что-то общее. Что именно? Трудно выразить словами ощущение неприятного, отталкивающего. Впрочем, это, пожалуй, то, что необходимо для закалки исследователя и бойца.

— Я клингон, — размышлял Ворф. — А все эти мысли и соображения о преданности кораблю и экипажу присущи людям, землянам. Но почему-то они не чужды и мне. И я, как ни странно, рад этому.

— Брат Ворф! — прозвучал голос.

Оглянувшись на него, Ворф увидел, что к нему направляется монах Лурн. На нем простая, непритязательная ряса Боретийского монастыря.

— Я слушаю, мастер Лурн, — отозвался Ворф.

— Я шел, надеясь увидеть вас за упражнениями, а вы, оказывается, наблюдаете сверху, — стараясь заглянуть Ворфу в глаза, произнёс Лурн. — Почему вы не на площадке?

Ворф бросил взгляд вниз, на площадку, где около двух десятков клингонов отрабатывали рукопашную. Обычно подобные занятия днем проходили сравнительно спокойно, но сейчас бойцы распалились, и кое-кто уже вытирал кровь.

— Сейчас у меня Час Молчания, — присаживаясь на скамейку, уклончиво ответил Ворф.

— По-моему, у вас сегодня Час Молчания был уже два раза, — заметил Лурн.

— Нет, только один раз, — возразил Ворф.

— И вы предпочли удалиться сюда вместо того, чтобы принять участие в занятиях? — не отступал Лурн. — Я не понимаю этого.

— Я выбрал именно сейчас Час Молчания потому, что не хочу заниматься борьбой, — раздраженно произнес Ворф.

Лурн обошел вокруг скамьи, на которой сидел Ворф, и посмотрел говорившему в лицо.

— Я слышу в вашем голосе ноты раздраженности, — заметил он. — Почему бы не сказать правду? Так что побудило вас отказаться от участия в занятии?

Ворф вновь посмотрел вниз. Там клингоны примерно его возраста потели и пыхтели, стараясь одолеть друг друга. Отрабатывали групповую схватку, причем в группы входило неравное количество борцов. Вчера — двое и трое, сегодня — трое и четверо, завтра будет четверо и пятеро. На следующей неделе победители сойдутся один на один.

— Мне все это представляется бессмысленным, — произнес Ворф. — Что такое рукопашная? Нечто дремучее. Сейчас ребенок, вооруженный ручным фазером, одолеет всю эту груду мускулов и клинков. Часто ли вам в космосе доводилось наблюдать подобные бои?

— Да ведь это же не бой, а всего лишь развлечение, спорт, — с усмешкой возразил Лурн. — Это нужно нам, клингонам, для самовыражения. И в твоей жизни еще будут бои. Если они не найдут тебя, то ты сам отправишься на их поиск.

— Хотите сказать, что клингоны устремятся в глубины галактики для того, чтобы спровоцировать там какой-нибудь конфликт? — фыркнул Ворф.

— Такова природа клингонов, — кивнул головой Лурн.

— В таком случае, нам следует постараться подняться над своей природой, — поднимаясь со скамьи, произнес Ворф.

— Это в тебе говорят годы жизни, проведенные среди людей на Земле, — укоризненно заметил Лурн.

Ворф повернулся к нему и пристально посмотрел в глаза.

— Вы учите в этом монастыре тому, что конфликт неизбежен, что отказ от него равнозначен отказу от реальности, что расы выживают благодаря победе над другими расами, — с неожиданной горячностью произнес Ворф. — Но среди людей я узнал другое. В экипажах Звездного Флота руководствуются другой мудростью.

Лурн рассмеялся.

— Скажи мне, часто ли во время службы в Звездном Флоте вы сдерживали себя в ситуации, когда требовалось нанести удар? — с иронией спросил он.

Ворф не ответил. Он чувствовал, как в нем закипало раздражение. В течение прошедшей недели Лурн говорил, ему об этом не менее десяти раз, сколько же можно? У Ворфа не находилось нужных слов, чтобы понятно объяснить Лурну ту идею, ради которой Федерация Планет осваивает космос. Он разделял ее, а вот объяснить не мог.

— Ты жив, Ворф, не благодаря мудрости землян, — поучительно произнес Лурн. — Ты жив благодаря удаче. В любом игорном заведении знают, что игроку какое-то время может сопутствовать удача. Но рано или поздно она отворачивается от него. Монета может упасть на одну сторону тысячу раз подряд. Но если ты будешь бросать ее и дальше, то она станет падать на другую сторону, и в конце концов счет сравняется.

Это закон. А Звездный Флот состоит из робких пацифистов, которые боятся любого противостояния. Рано или поздно колебания и нерешительность обернутся против них.

— Тем не менее Федерация будет стоять на своем принципе, — возразил Ворф, чувствуя, как у него начали дрожать плечи. — Много раз я слышал, как люди говорили: «Вот линия, ее пересекать нельзя».

— Но ты до сих пор не понимаешь, где именно проходит та линия, верно? — усмехнулся Лурн. — И ты вообще не знаешь, зачем она нужна. Потому что ты, Ворф, клингон. И ты никогда не поймешь людей. Да, они тебя воспитали, и ты усвоил некоторые их понятия, правила. Это было тебе необходимо, когда ты жил среди них. Теперь отбрось это, оно не твое. Сейчас у тебя проблемы, верно?

Это потому, что ты пытаешься отказаться от всего клингонского.

От такого натиска Ворф растерялся. Выбитый из колеи собственной неспособностью выразить словами то, во что верил, Ворф вдруг резко повернулся и ударил кулаком в то место, откуда исходил голос Лурна.

В ответ он услышал смех Лурна за своей спиной. Сам же Ворф, увлекаемый силой инерции, едва не свалился с наблюдательной площадки.

— Видишь? — с улыбкой сказал Лурн. — Ты настоящий клингон. Я это знал. И знал, как ты поступишь в этой ситуации. В этом ударе по воздуху твоя подлинная природа. Проиграв спор, ты понял, что никогда не сможешь защитить Звездный Флот, потому что его идеи и цели чужды тебе. Ты клингон, и не можешь стать человеком. Люди иначе смотрят на мир, иначе видят его. Вот почему тебе никогда не понять, где они проводят свои линии. Настало время понять, что ты клингон, Ворф. Твое место не там…

Подавленный доводами Лурна и своей беспомощностью в споре с ним, Ворф ухватился за край скамьи и молчал. Он не сердился на Лурна. За что? Тот делал свое дело. Какое? Пытался разобраться в личности Ворфа? Или хотел найти то, за что можно зацепиться? Или же стремился внести ясность в его сознание?

И все же Ворф злился на Лурна. Как можно говорить такое о Федерации, которая сумела добиться завидной стабильности на своем участке галактики? И это в то время, когда другие расы терзали друг друга бесконечными войнами. Неужели в этом и заключается сущность клингонов? В отрицании очевидных фактов.

— Командор Ворф! — послышался голос монаха Класка.

— Слушаю, брат Класк, — немедленно отозвался Ворф.

Он поднялся во весь свой громадный рост, так что подбежавший монастырский служащий во время разговора был вынужден задрать голову вверх.

— Боюсь, что мне придется нарушить ваш Час Молчания, — извиняющимся тоном сказал Класк. — Дело в том, что на ваше имя от командования Звездного Флота только что получена радиограмма.

Ворф бросил на Дурна выразительный взгляд.

Ведь как-никак это Час Молчания Ворфа. Ни дождь, ни солнце, ни голод, ни буря, ни скука, ни нападение врага, ни планетарная катастрофа не могли отменить эту традицию.

Ничто.

Кроме… радиограммы от командования Звездного Флота. Вот так. Она, эта радиограмма, решала все.

Ворф помедлил. Он не хотел торопливостью оскорблять чувства брата Класка и доставлять удовольствие Лурну. И лишь после того, как выждал нужное время, протянул руку за сообщением.

В конце концов, зачем ломать копья?