Владимир Николаевич НИКОЛАЕВ

ИСПЫТАНИЕ

Погода выдалась - лучше не надо: тихая, солнечная, какая в высоких широтах случается редко, даже очень редко. На голубом небе ни облачка, море в мертвом штиле - зеркальная гладь. Ничто не только не предвещало, но, казалось, и не могло предвещать решительно никаких неприятностей.

Изредка проплывали сахарно-белые, нежно подсиненные понизу льдины, первые предвестники сплоченных ледовых полей, которые скоро станут главным, но все же преодолимым - не первый раз! - препятствием на пути. Пока же эти отдельные льдины не помеха, правда, время от времени попадаются небольшие айсберги, столкновение с которыми ничего хорошего не обещает.

Но капитан, как и положено прослужившему на флоте не один десяток лет моряку, достаточно искушен в полярном плавании, и для него не составляло труда обходить и плывущие по бортам льдины, и редкие, изрядно вытаявшие айсберги.

Ледокольный пароход неспешно продвигался, мощность его машин не позволяла развивать большую скорость. С поразительной четкостью на спокойной воде повторялись крутые черные бока парохода со сверкающими глазницами иллюминаторов, белые палубные надстройки, ходовая рубка, шлюпки, висевшие по бортам, и большая закопченная труба, из которой вились густые клубы черного дыма.

Со стороны пароход выглядел даже нарядным, хотя на самом деле был изрядно поношенной посудиной; на корпусе его, если внимательно приглядеться, заметны и царапины, и боевые вмятины, полученные в тяжелых единоборствах с арктическими льдами. В зеркальном отражении все это скрадывалось.

Был тот утренний час, когда на рабочих местах оставалась лишь вахтенная смена, остальные же, пользуясь столь редкой в Арктике погодой, высыпали на палубу, любовались спокойным морем, с наслаждением дышали свежим воздухом. Одни стояли, опершись на поручни, другие прогуливались в самом хорошем и безмятежном расположении духа.

Пароход выполнял обычный рейс по осеннему завозу на зимовки. Одних зимовщиков пришел срок доставить на Большую землю, других - высадить для продолжения работы.

Надо было забросить и самые разнообразные грузы, включавшие все необходимое для жизни и работы на зимовках. Чтобы вести в Арктике наблюдения по намеченной программе, выполнять научную работу, полярникам нужно и продовольствие, и одежда, и топливо, приборы и инструменты, всякого рода оборудование. Так что трюмы парохода и даже палубы были основательно забиты грузами.

На некоторых зимовках пришла пора поправить жилые и хозяйственные постройки. Поэтому на пароходе везли лесоматериалы и сруб целого дома, янтарно посвечивавший только что обструганными сосновыми бревнами.

Помимо команды, на борту парохода плыли зимовщики-полярники, бригада плотников, представители Главсевморпути, в чьем ведении находилась большая часть арктического флота и полярных станций.

Учитывая военную обстановку, мирный пароход слегка вооружили. На носовой и на кормовой палубах установлены два орудия, возле ходового мостика спаренные зенитные пулеметы. Не ахти какое вооружение, но, как говорится, все же лучше, чем ничего. На борту находилось несколько моряков-артиллеристов под командованием младшего лейтенанта.

Так что народу хватало. В жилых помещениях было тесно. Но никто не жаловался.

На борту было и несколько женщин. Зимовка - дело тягостное и длительное, женщины делают посильную работу и своим присутствием скрашивают суровый полярный быт. Да и в экипаже судна всегда есть женщины - буфетчица, медсестра, уборщицы, и на камбузе без них не обходятся.

Но все же в основном были мужчины. Второй год гремела война, и эти здоровые и сильные мужчины рвались на фронт, осаждали военкоматы, требуя зачисления в действующую армию. Но служба в Арктике и на флоте приравнивалась к фронтовой.

В то утро никто не подозревал о подстерегавшей смертельной опасности, даже сигнальщик в смотровой бочке на фок-мачте, бдительно оглядывавший окрестности в морской бинокль, пока ничего подозрительного не замечал. А между тем опасность приближалась. В арктических водах уже некоторое время рейдировал фашистский крейсер, закованный в броню стальной корабль, хорошо вооруженный, имевший на борту почти тысячу человек команды.

Крейсер пробрался сюда, чтобы нарушить единственную нормально действующую морскую коммуникацию, по которой шло снабжение сражающихся на Севере советских войск.

До того, как направиться в полярные воды, фашистский крейсер действовал на просторах обширной Атлантики и топил мирные суда союзных держав. Разбойничал безнаказанно, постоянно и ловко, уклоняясь от встречи с равным по силам противником. Подводным лодкам и самолетам союзников пирата перехватить не удавалось.

Более двух десятков беззащитных судов, среди которых были и пассажирские, и госпитальные, отправил крейсер на дно.

На этот раз задача выпала посложнее. В Арктике само плавание неизмеримо труднее. Если в Атлантике туманы и штормы, то здесь легко оказаться в ледовом плену, из которого и не выберешься. Этого сильно опасалось командование крейсера, совсем не искушенное в ледовых плаваниях, не располагавшее оперативными данными о погоде и льдах в арктическом бассейне.

На легкие победы над судами под красным флагом рассчитывать не приходится, особенно, если случится иметь дело не с беспомощными одиночками, а с транспортами судов. А за ними-то и следовало охотиться.

На прошлой неделе фашистам удалось подстеречь советский транспорт. Добыча казалась близка. Но все неожиданно сорвалось.

В этой чертовой Арктике погода внезапно и резко меняется. Обнаружив транспорт, крейсер пошел было на сближение. И вдруг внезапным порывом переменившего направление ветра нагнало столько сырого молочно-белого тумана, что в нем все в считанные мгновения растаяло и скрылось.

И сам крейсер едва не оказался в беде: в тумане потерял ориентировку, мог напороться на айсберг или забраться в такие ледовые поля, откуда никакая сила не вызволит. Пришлось стопорить машины и ложиться в дрейф в ожидании ясной погоды.

Неудача обозлила фашистов. В другое время командир крейсера, возможно, и не обратил бы внимания на случайно встреченное судно - слишком мелкая добыча, не стоило из-за этого обнаруживать себя. Но, глянув еще раз в бинокль и обшарив взглядом советское судно от носа до кормы, командир крейсера переменил намерение: если действовать быстро (любимое слово немецких военных - блитц - озарило сознание), то все будет гут, зеер гут. Молниеносный налет решит дело. С парохода не успеют сообщить о неожиданной встрече. И свидетелей нет: Арктика пустынна на многие и многие тысячи миль.