Он услышал тяжелые шаги четырех людей, поднимавшихся по лестнице… Он прикинул, что им понадобится, по крайней мере, минут пятнадцать, чтобы взломать дверь, а, может быть, даже и больше, если ему повезет. Он давно наметил такой план действий, который поможет ему уничтожить все следы, компрометирующие его друзей.

Он вернулся в салон, открыл большой шкаф, вынул из него большую металлическую коробку, крышка которой была хорошо закреплена изоляционной лентой. Он сорвал ленту и бросил в камин тряпки, пропитанные горючим, которые находились в коробке. Прозвенел звонок. Он прошел в спальню, вытащил нижний ящик из комода и вынул оттуда пачку незаполненных паспортов. Снова раздался звонок. Он опять опустил руку в ящик, нашел фотографии Бордингтона, его паспорт и две другие фотографии друзей, которым он вызвался помочь.

Он слышал, как затрещала входная дверь под напором сильных плеч… Он принес в салон фотографии, паспорта и различные конверты, содержащие сведения, необходимые для заполнения паспорта, и бросил все это в камин. Дверные петли начинали сдавать. Он быстро чиркнул спичкой и тряпки, пропитанные горючим, мгновенно вспыхнули. Власт был совершенно спокоен. Дверь теперь трещала под мощными ударами. Власт взял кочергу, чтобы помешать в камине, прощупал пепел и убедился в том, что ничто уже не могло выдать его друзей. Потом, удовлетворенный, он достал из кармана жилета миниатюрную капсулу, которую носил с собой в течение многих месяцев на непредвиденный случай. Он сунул капсулу в рот и тяжело сел в свое любимое кресло.

Дверь теперь была наполовину сломана. Он повернул голову в сторону Смерна, потное лицо которого было искажено от ярости. Смерн протискивался через отверстие в двери. Подождав секунду, Власт прошептал молитву и раздавил капсулу между зубами.

Бордингтон услышал, как Мала поднималась по лестнице. Он научился узнавать ее шаги. Бордингтон встал. Целый час он пребывал в тревоге. Он старался убедить себя, что ранение Власта было легким и что через день или два паспорта будут готовы, но в глубине души понимал, что все это будет не таким легким делом. И вместе с тем, несмотря на окружающие его опасности, он был счастлив тем, что находится около Малы. С той поры, как она согласилась поехать с ним в Женеву, его опасения уменьшились. Перспектива покинуть Прагу одному и одному пройти контроль полиции ужасала его. Но если его будет сопровождать Мала, это испытание казалось ему менее страшным. Он должен был заботиться о ней, и эта ответственность придавала ему уверенности.

Услышав, как Мала стала отпирать дверь, он подошел и открыл ее. По его спине пробежала холодная дрожь, когда он увидел ее вытянутое бледное лицо. Она быстро вошла в комнату, и Бордингтон запер дверь.

— Что случилось? — спросил он дрожащим голосом.

Она опустилась на стул и уронила сумочку на пол.

— Он умер. Они как раз увозили его, когда я пришла.

Бордингтон одно мгновение стоял, словно каменный.

— Послушайте, это невозможно… Вы, вероятно, ошиблись.

Ее голос был почти неразборчивым иканием.

— Напротив… Полиция была там. И была санитарная машина.

Они уносили тело на носилках, когда я подошла. Покрывало, которым его закрыли, соскользнуло в то время, как его вносили в санитарную машину. Я его видела… Он был мертв. Бордингтон упал на стул и обхватил лицо руками. Он задрожал. Смерть Власта разрушила все его надежды. Деньги, которые он так старательно скопил в Женеве, его план побега — все это теперь было бесполезным. У него не было никакой возможности покинуть Прагу.

Мала наблюдала за ним. Видя отчаяние Бордингтона, она чувствовала, как воля ее окрепла.

— У нас есть деньги, — сказала она. — Мы еще можем попытаться удрать. Бордингтон слышал ее, но эти слова не произвели на него никакого впечатления. Как покинуть Прагу без хорошо подделанного паспорта? Он сделал над собой усилие, чтобы успокоиться.

Он должен был думать не о себе, а о ней. Без него она, может быть, и спаслась бы. Во всяком случае, если она не будет долго находиться с ним. Он подумал о пистолете, спрятанном у него под мышкой. Лучше всего было бы выйти отсюда, найти спокойное место и пустить себе пулю в голову. От этой мысли он задрожал. Хватит ли у него мужества нажать на курок, когда холодное дуло коснется его лба?

— Алек! — голос Малы стал жестким. — Вы слышите, что я вам говорю? У нас есть эти деньги… тридцать тысяч долларов! Мы должны ими воспользоваться, чтобы достать паспорта! Мы еще сможем убежать!

Он поднял голову. Глаза его были пусты.

— Я знал только Власта. Безусловно, существуют и другие люди в Праге, но кто?

Мала встала и заходила по комнате. Она поняла, что в этой ситуации она может рассчитывать только на себя. Внезапно она почувствовала покровительство к этому высокому слабому англичанину. Он попытался спасти ее, и теперь настало время сделать все возможное, чтобы спасти его. Внезапно она вспомнила о Жане Брауне.

— Я знаю кое-кого, кто нам поможет, — сказала она, подойдя к нему и садясь рядим. — Его зовут Жан Браун, Его отец был другом моего отца. Их вместе расстреляли. Жан земледелец. У него есть небольшая ферма в тридцати километрах от Праги. Может быть он знает кого-нибудь, кто сделает нам паспорта. Я поеду повидаю его.

Бордингтон поднял голову, в его глазах затеплилась надежда.

— Вы уверены, что можете доверять ему?

— Полностью. Его отец умер по той же причине, что и мой.

Да, я могу довериться ему.

Бордингтон, наблюдавший за ней, почувствовал, как надежда все больше утверждалась в нем. Он видел, что она перестала бояться, что это она теперь взяла в свои руки управление их бедной баркой.

— Он каждую неделю приезжает в Прагу, чтобы продать овощи и фрукты, — продолжала Мала. — Завтра день торговли. Я пойду повидаюсь с ним и расскажу ему то, что произошло.

Бордингтон вытер лицо носовым платком.

— Нет. Я уйду от вас, Мала. Вы можете быть скомпрометированы. Я не хочу, чтобы по моей вине с вами что-нибудь случилось. Нет. Я уйду. Я найду возможность…

— Да замолчите же! — нетерпеливо проговорила она. — Куда вы пойдете? Будьте благоразумны! — Внезапно она улыбнулась ему. — Вы пытались мне помочь… Теперь моя очередь. — Она встала. — Я приготовлю обед… Уже поздно.

Бордингтон сидел на стуле как приклеенный, пока она возилась на кухоньке. Он чувствовал себя слабым и бесполезным. У него не было аппетита, но он заставил себя съесть мясо, которое она приготовила. Видя его отчаяние, она протянула руку и похлопала по его руке.

— Все будет хорошо, Алек, — сказала она. — Вот увидите, мы выберемся отсюда. — Она встала. — Мне нужно приготовиться, иначе я опоздаю.

— Да, конечно.

Бордингтон зашел за занавеску и растянулся на кровати.

Он готов был заплакать.

Расставшись с Гирландом, Брикман направился в свой отель.

Войдя в свою комнату, он сел на кровать с зажженной сигаретой в зубах, и по телефону попросил соединить его с Парижем. Через некоторое время чей-то голос сказал:

— Интернациональный кредит.

— Говорит Брикман из Праги. Я получил вашу телеграмму относительно фактуры.

— Да, мистер Брикман, пожалуйста, не вешайте трубку.

Брикман стал ждать. Он знал, что его соединят с Дори. Только в случае крайней необходимости он мог позвонить в «Интернациональный кредит», который немедленно соединял любого агента с ЦРУ. Брикман торопился сообщить, что его торг с Гирландом заключен.

— Да, мистер Брикман? — Он узнал голос Дори.

— Относительно потерянных фактур, — сказал Брикман. — Наш клиент их видел и мы заключили сделку. Оплата сразу. Согласны?

Наступило молчание, потом Дори спросил:

— У вас есть деньги, которые вам послали?

— Да, но деньги не будут возвращены. По-прежнему согласны?

— Придется, — огорченно сказал Дори. — Я вам уже говорил… у вас карт-бланш.

И Дори дал отбой.

Брикман скривился и повесил трубку.

В начале одиннадцатого он вышел из отеля и сел в трамвай, который довез его почти до дома Малы. Он появился на ее улице около десяти часов двадцати девяти минут. Никаких следов Гирланда он не заметил, хотя знал, что тот наблюдал за ним, укрывшись в темноте какой-нибудь двери.