Посреди своих размышлений он услышал приближение Малы и подождал ее. Она с трудом тащила его мешок и ружье.

— Я не могла больше выносить одиночество, — сказал она. — Я очень виновата.

— Посмотри-ка на эти бочки! Мы сможем соорудить плот. Мы свяжем три бочки вместе, пойдем посмотрим, какая там вода.

Он взял ее за руку одной рукой и, держа свечу в другой, стал продвигаться вперед. Но им пришлось остановиться. Почва галереи стала резко опускаться и через три метра от них исчезла под водой, черной и липкой, от которой исходил тошнотворный запах.

— Мы не сможем пройти тут! — воскликнула Мала и невольно отшатнулась назад. — Это невозможно!

— И между тем, это тот путь, по которому мы должны пройти, моя прелесть. Гирланд положил мешок и ружье, пошарил в мешке и достал из него другую свечу, которую тоже зажег. Он отдал свечи Мале и вернулся к бочкам для бензина, опрокинул одну и покатил ее к краю воды. Мала следовала за ним. Потом они оба вернулись за другой бочкой. В тот момент, когда они опрокидывали ее, в ней что-то зашевелилось. Черная тень пробежала по их ногам и исчезла в темноте. Мала закричала и отступила, выронив свечу.

— Это крыса! — воскликнула она, дрожа.

— Ну что ж, она ведь убежала, — сказал Гирланд, подбирая свечу. Он зажег ее об ту, которую она еще держала в дрожащей руке. — Ну, дорогая, не расстраивай так себе нервы! Ты мне нужна. — Он повернулся ко второй бочке. — Подожди меня здесь, я пойду за третьей бочкой.

— И я с тобой! — закричала Мала. — Как ты думаешь, есть ли еще и другие крысы? — прибавила она, бросая вокруг себя тоскливые взгляды.

— Я этого не думаю, — предположил Гирланд, вспоминая то, что говорил ему Жан. Он не считал нужным говорить правду. Она и так в достаточной степени была терроризирована.

Он подкатил бочку к краю воды и поставил ее рядом с другими. Мала все время ходила за ним. Они вместе сходили за третьей бочкой. Передвигая ее, он обнаружил что-то, что сперва принял за змею. Его первым рефлексом было отскочить назад, но он взял себя в руки и оставшись неподвижным, вполголоса сказал Мале:

— Дай мне свечу.

По тревоге, которая слышалась в голосе ее компаньона. Мала представила себе что-то страшное и замерла от ужаса. Подняв на вытянутой руке свечу с дрожащим пламенем, он стал рассматривать то, что сперва принял за змею. Это была бухта бечевки.

— На этот раз удача на нашей стороне, — сказал он. Он нагнулся, чтобы взять бечевку. Огромный паук сидел на ней. Паук побежал и исчез во мраке, успев все же страшно испугать Малу, которая при виде его отскочила назад, задушив крик ужаса.

— Это всего лишь паук, — сказал Гирланд. — Послушай, ведь ты уже большая девочка. Вот… возьми веревку. Я займусь бочками. — Он протянул ей веревку и улыбнулся. — Не забудь, что у нас с тобой, назначено свидание: самый роскошный обед в Париже!

— Я этого не забываю, — ответила она, взяв круг веревки и вешая его себе на плечо.

— Вот это хорошо! Теперь начнем!

И Гирланд покатил третью бочку.

Малих опустил бинокль.

— Это не Гирланд, — сказал он с огорчением. — Следовательно, он еще находится в шахте.

Он стоял в компании Смерна у подножья наблюдательной вышки и наблюдал за минным полем, на котором трое солдат осторожно, при помощи миноискателя, разыскивали мины.

— Мне необходимо перейти туда. Я не могу ждать, пока они уйдут. — Он повернулся к командиру поста, маленькому толстому человеку, которого привезли на быстроходной машине. — Прикажите выключить ток! — сухо распорядился он. — Мне нужно перейти ограждение. Найдите где-нибудь подставки или козлы и настелите доски, по которым я смогу пройти спокойно. Толстый командир опешил.

— Но если хоть одна нога подставки коснется мины, все будет кончено, — сказал он. — Это чрезвычайно опасно. Было бы намного безопаснее, если пройти по воздуху, при помощи каната, закрепленного якорем. Вы проделаете путь, вися на канате.

Малих обежал взглядом минное поле.

— Согласен, — сказал он. — Займитесь этим.

Командир быстро отошел, а Смерн воскликнул:

— Ты совершенно ошалел! Может быть, Гирланд и не выйдет из шахты. А если канат сорвется…

— Я перейду, — сказал Малих. — Будь добр, помолчи.

Смерн пожал плечами. Он достал пачку «Бенсон Хедж» и протянул ее Малиху. — Мне также нужен автоматический пистолет, — продолжал Малих, выпуская дым из ноздрей.

— В грузовике найдется такой.

— Хорошо. Второй выход находится в трех километрах отсюда, пересеку поле прямо и миную проволочное заграждение. Вернусь тем же путем. Устрой так, чтобы к моему возвращению эти болваны устроили прямой проход через поле. Пусть повнимательнее пройдут эту полосу.

— Я пойду за пистолетом, — сказал Смерн и направился к фургону. Он вынул из одного ящика автоматический пистолет и вернулся к Малиху, который разговаривал с возвратившимся командиром.

— Он заряжен и хорошо работает, — сказал Смерн, протягивая пистолет Малиху.

Малих кивнул головой и снова повернулся к командиру, который объяснил ему: — «Они теперь стараются получше закрепить крюк к канату, а ток уже выключен».

Малих посмотрел на часы. Он рассчитывал, что ему понадобится не менее часа после того, как он преодолеет все заграждения, чтобы дойти до второго выхода. Гирланд не сможет проплыть четыре километра менее, чем в два часа, если ему, конечно, вообще удастся. Так что торопиться было нечего. Времени в запасе у него хватало.

Трое мужчин смотрели на солдата, который со сторожевой вышки кидал крюк, привязанный к канату, в сторону ограждения. После трех попыток крюк зацепился за один из металлических столбов, и солдат закрепил канат к раме платформы вышки.

— Ну вот, я могу и отправляться, — сказал Малих. — Он пожал руку командиру, потом повернулся к Смерну. — Это конец Гирланда. Я предупреждал его в последний раз, когда мы с ним виделись, что в следующий раз я убью его.

— Почему ты такой честолюбивый? — спросил Смерн, понизив голос, чтобы командир его не услышал. — Это моя обязанность убить Гирланда… Это я должен идти туда!

— Нет… это персональное дело между мной и Гирландом, — сказал Малих. Он бросил окурок и протянул руку Смерну. — Последи хорошенько за разминированием поля!

Смерн пожал ему руку.

— Желаю удачи!

Он смотрел вслед Малиху, большими шагами направлявшемуся к сторожевой вышке. Потом Малих стал карабкаться по лестнице, ведущей к платформе вышки. Несколько минут спустя он уже висел высоко над головой Смерна. Он сделал ему приветственный жест рукой, потом, не колеблясь ни секунды, схватился за канат и начал свое долгое и изнурительное путешествие по канату при помощи рук и ног. Канат прогнулся под его тяжестью, и Смерн с беспокойством следил за его продвижением. Но Малиху удалось достичь ограждения. Он с силой оттолкнулся от него у упал на австрийской земле.

Потом он поднял руки в виде прощального привета и быстрыми шагами прошел вдоль ограждения на свидание с Гирландом.

Капитан Гуго фон Ротенау, который командовал австрийской пограничной заставой, снял телефонную трубку и попросил соединить его с американским посольством в Вене.

В ожидании соединения, он откинулся в кресле и стал постукивать карандашом по бювару. Фон Ротенау было около тридцати восьми лет. Он был высокого роста блондин аристократического вида. Он испытывал лютую злобу к коммунистам и безграничное преклонение перед американским образом жизни. С фанатическим рвением он старался вырвать у коммунистов всех беглецов, которые пытались пересечь границу.

Ему сообщили, что соединили с американским посольством. Накануне он был предупрежден Франком Говардом, агентом ЦРУ в Вене, что один американский агент, может быть, попытается пересечь границу, и что он будет ему очень благодарен, если фон Ротенау будет держать его в курсе того, что произойдет. Говард, с которым он был в хороших отношениях, не сообщил ему никаких подробностей, но все же намекнул, что дело идет о чем-то чрезвычайно важном. Говард подошел к аппарату.