– Возможно, – признал Ваанес, отворачиваясь. – А может быть, я страшусь того, кем я стану, если они меня не схватят.

– А вдруг еще не все потеряно, – предположил Свежерожденный. – Для нас обоих.

– О чем ты?

Свежерожденный легко коснулся его руки, и Ваанес посмотрел на собственное плечо. Под бледной рубцовой тканью все еще безошибочно угадывались контуры черного ворона.

Когда-то Зал Древних был местом собраний для гарнизона «Неукротимого», но теперь в этих стенах из светлого камня среди величественных мраморных колонн собрались воины совсем другого рода. На флагштоках из адамантия раньше висели сине-золотые знамена – теперь их сорвали, и уцелевшие от огня полотнища пошли на подстилки для крутов-наемников. Бронзовые скульптуры, изображавшие знаменосцев Ультрадесанта, были разбиты, и обломки усеяли мозаичный пол. Фонтаны, в которых когда-то струилась вода из рек Макрагга, были осквернены и теперь смердели от экскрементов ксеносов.

Такое надругательство над идеалами Ультрадесанта вызвало у Хонсу улыбку: он был счастлив получить дополнительную возможность унизить врага. В сопровождении Гренделя, Ваанеса и Свежерожденного он вошел в огромный зал высоко подняв голову, как и пристало командующему этим флотом, и с надменностью, уже ставшей привычной, прошествовал мимо рядов собравшихся воинов к постаменту на дальнем конце зала.

Как он и предрекал, кораблям Ультрадесанта не хватило огневой мощи, чтобы справиться с «Поколением войны», и в первые же минуты сражения баржа вывела из строя меньшие суда врага. Три захваченных корабля, пристыкованные к докам «Неукротимого», сейчас проходили ремонт и переоборудование, и Хонсу с огромным удовольствием представлял, как направит эти корабли против их бывших хозяев.

– И по какой же причине наш новый… союзник объявил общий сбор? – спросил Ваанес, и Хонсу отметил, как тщательно тот подбирает слова.

– Следующий этап нашей атаки на Ультрамар. Теперь Ультрадесант знает, на что мы способны, и нужно загнать их в оборону.

– И как же? – поинтересовался Грендель.

– Они ждут, что мы, как и раньше, будем двигаться от планеты к планете. Пора усиливать натиск.

Избегая дальнейших вопросов, Хонсу прошел дальше. М’Кар объявил сбор всех военачальников на «Неукротимом» после того, как завершилось разорение Талассара. На этот раз Хонсу не стал досматривать представление до конца: ему надоело следить за тем, как орды демонов громят города на единственном континенте, гордо возвышавшемся среди океана размером со всю планету. Города эти теперь стали могильниками, полными разорванных тел, но осадной артиллерии не довелось сровнять с землей ни одного городского здания, и от этого железновоинская душа Хонсу страдала. Точное применение математических принципов в артобстрелах, прокладке апрошей, сап и контрмин могло доставить эстетическое удовольствие, ибо осадное дело было в равной мере и наукой и искусством. После восторга, которым для него сопровождалась битва железа и камня в сражении за «Неукротимый», Хонсу казалось, что в этой войне не хватает чего-то главного.

Он миновал вонючую ораву крутов под командованием Эко; кожа ксеносов, покрытая едким биохимическим потом, маслянисто блестела. Гребни их были яркой смесью зеленого и желтого, клювы пестрели черным и пурпурным. Напротив крутов расположился отряд рептилий-локсатлей Ксанеанта, и Хонсу заметил, что даже среди этого сборища пиратов, проходимцев и ренегатов соблюдается определенная иерархия. Ксеносов оттеснили в тыл зала, а более могущественные командиры выдвинулись вперед, поближе к своему демоническому покровителю.

Каарья Саломбар отсалютовала Хонсу с насмешливой небрежностью. Он подумал, что королева корсаров все же красива: струящиеся синие волосы, бледная кожа и теплые миндалевидные глаза фиолетового цвета. Поговаривали, что в ее жилах есть примесь эльдарской крови, и Хонсу допускал, что это правда: в ее стройной фигуре и нечеловеческой грациозности было что-то родственное этой древней расе. В облачении из тканей яркой расцветки и сегментов брони из лакированной кожи она производила внушительное впечатление, и легкая улыбка на ее тонких губах казалась одновременно и гадкой и соблазнительной.

Ближе к постаменту стоял Вотиир Тарк – командующий воинством боевых машин, которые были созданы на планете, раньше считавшейся священной для Механикус, но затем захваченной их падшими сородичами. В кузницах этой планеты рождалось проклятое железо, закаленное душами тысяч убиенных жертв; станки, питаемые перемолотой плотью рабов, окровавленными молотами выковывали страшные машины, предназначенные для службы их темному хозяину. От самого Тарка осталось только несколько фрагментов тканей и мозгового вещества, которые были заключены в бак с амниотической жидкостью. Последний раз Хонсу видел Тарка на осыпающемся склоне перед брешью в Бастионе Десницы – тогда этот гибрид был частью жуткой паукообразной машины, утыканной мортирами, словно шипами. Теперь его органическая часть обитала в длинном многоногом устройстве со множеством клинков и тонких, словно стебли, рук, которые выглядели обманчиво хрупкими.

Хонсу прошел мимо множества других безымянных главарей пиратов и ренегатов, не обратив на них внимания, но вот показались мечники, которыми раньше командовал Нота Этассай. Чемпион Темного принца принял свой последний бой на «Неукротимом»: невероятный поединок с имперским асассином закончился для Этассай печально. Банда мечников досталась Хонсу как трофей на Новом Бадабе; его раздражала увлеченность их предводителя сильными ощущениями, но теперь, когда Этассай погиб, Хонсу обнаружил, что скучает по его легкомысленной болтовне.

Не успел он миновать отряд мечников, как из их рядов с изящным пируэтом выступила женщина в гибком серебристом доспехе.

Ее шлем с безупречной андрогинной личиной плавно разошелся, как будто был сделан вовсе не из твердого металла, что напомнило Хонсу о блестящей фактуре руки-протеза, которую он позаимствовал у сержанта-ультрадесантника. Женщина была темнокожей, с тонкими чертами лица, и напоминала совершенную статую из оникса – за исключением твердого взгляда необычно желтых глаз и коротко остриженных золотых волос, которые показались из-под шлема, втянувшегося в доспех.

– Хонсу, – произнесла она голосом, похожим на благоуханный бриз.

– Кто ты такая и почему я должен тратить на тебя время?

– Я Ксиомагра, – представилась воительница, – новая госпожа клинка.

– Рад за тебя, – бросил Грендель, проталкиваясь мимо нее. В то же мгновение, без какого-либо видимого движения со стороны воительницы, у горла Гренделя оказались два меча, один серебристый, другой черный. Ей оставалось лишь повернуть запястья, чтобы обезглавить свою жертву, и у Хонсу возник смутный соблазн не мешать ей в этом.

– Это мечи Этассай. – Он узнал вычурные гравированные клинки и богато украшенные навершия рукоятей.

– Это оружие Танцующих с мечами, – поправила Ксиомагра. – Когда прежний предводитель умирает, преемник получает его клинки. Этассай погиб, сражаясь за тебя, и Закон мечей требует, чтобы я тенью следовала за тобой, пока не верну этот долг.

– У меня уже есть телохранитель, – Хонсу ткнул большим пальцем в сторону Свежерожденного, на что Ксиомагра насмешливо улыбнулась.

– Тот ублюдок? Мне бы следовало прямо здесь прикончить уродца.

– Не советую, он на самом деле крепче, чем кажется.

Ксиомагра отпустила Гренделя, и Хонсу успел перехватить руку своего помощника прежде, чем тот выхватил пистолет.

– Не сейчас, – сказал он, и Грендель ответил столь разъяренным взглядом, что Хонсу показалось, что тот сейчас его ударит. Грендель стряхнул его руку с плеча и, обернувшись к Ксиомагре, провел пальцем поперек покрытого шрамами горла.

Догнав помощника, Хонсу добавил:

– Можешь убить ее потом, но сейчас она нам нужна.

– Ладно, – согласился Грендель, бросая последний взгляд на воительницу. – Я подожду.

Оставив позади командиров-смертных, Хонсу наконец приблизился к постаменту, возле которого выстроилась элита этого собрания. Честь занять передний ряд у широкого пьедестала получили Железные Воины, и их отменная выправка и величавые манеры вызвали у Хонсу неожиданное чувство гордости. В этой армии именно они были самыми ценными кадрами, хотя многие другие мечтали добиться такого же статуса. Навстречу ему обернулись череполикие шлемы, и он ощутил, что воины воспринимают его со сдержанным уважением.