Корабль все больше казался живым, и Цицерин был его сердцем; это тревожило, но варповство быстро совершенствующегося магоса помогло скрыться от глаз противника на достаточно долгое время, чтобы флот проник вглубь системы Калта. Если бы не замаскированное заграждение из буев-авгуров, они незамеченными добрались бы и до орбиты самой синей планеты.

– Значит, Вентрис родом отсюда? – спросил Грендель, жадно вглядываясь в очертания холодной сферы, что медленно вращалась на экране.

– Да. – Хонсу обернулся к Свежерожденному – тот содрогался под мехадендритами Цицерина, пытливо вторгшимися в его мозг.

– Выглядит не очень.

– Это просто отравленная скала, – заметил Хонсу, стараясь говорить равнодушно. – Жить на ней нельзя, если только ты не зароешься, как троглодит, глубоко в подземные пещеры. Но там есть кое-что, что нам нужно уничтожить, – древнее святилище, построенное еще во времена Хоруса Луперкаля.

– Святилище? Что за святилище? – насторожился Ваанес.

Хонсу помедлил, прежде чем ответить.

– М’Кар рассказал мне о нем, перед тем как флот разделился. Это усыпальница какого-то забытого капитула Ультрадесанта. Насколько я понял, нечто вроде памятника из времен Хоруса. Что бы это ни было, М’Кар хочет, чтобы мы уничтожили гробницу со всем, что окажется внутри.

– Значит, теперь нами командует демон? – ухмыльнулся Грендель.

– Нет, – огрызнулся Хонсу. – Наши приоритеты – Калт и Вентрис.

– Если это святилище так важно для М’Кара, почему он сам его не уничтожит? – спросил Ваанес.

Стараясь не выдать собственной заинтересованности в гробнице, Хонсу окинул его холодным взглядом. Из всех его помощников Ваанес всегда был самым сообразительным. Хонсу и сам задал такой же вопрос М’Кару, но демон ответил уклончиво.

– Этот мир грозит мне погибелью, – вот все, что он сказал.

Хонсу отвернулся, игнорируя вопрос Ваанеса, и подошел к краю бассейна с густой амниотической жидкостью, в котором располагался Цицерин. Пульсирующие щупальца, похожие на толстых лоснящихся змей, тянулись по всей палубе и, извиваясь, подсоединялись к варп знает чему. Каждую конечность магоса окутывало мерцающее зеленое свечение тошнотворно гнилого оттенка.

Одно такое щупальце, извиваясь в воздухе и роняя на палубу капли жидкости, уходило интерфейсным штырем в голову Свежерожденного. Тот, как и все остальные, был облачен в доспех, однако готовность существа к бою была под большим вопросом. Из-под его век струился изумрудный свет, и такое же свечение сочилось из стыков брони.

Следом подошли Грендель и Ваанес – оба следили за тем, как уменьшается дистанция, разделявшая два флота. Скрытно подобраться так близко к Калту было само по себе большим достижением, и Грендель присел рядом с бассейном, содержавшим основное тело Цицерина.

– Неплохо, – заметил изуродованный чемпион, скупясь даже на малую похвалу для магоса.

– Меня больше впечатлит, если он сможет сделать то, что обещает, – сказал Хонсу.

– У нас будут проблемы, если не сможет? – спросил Ваанес, глядя на приближающиеся корабли Ультрадесанта. – Это не просто патруль – это боевые корабли Адептус Астартес.

– Проблем не будет, просто уйдет больше времени, – ответил Хонсу, отталкивая Гренделя с дороги. Он чувствовал себя глупо, говоря с распухшей массой в бассейне, наполненном гелем, но теперь Цицерин уже не вылезал из своего убежища.

– Ты готов?

++ Ответ положительный,++ пробулькал магос в своей мерзкой манере.

– Тогда начинаем, – скомандовал Хонсу.

И центральный смотровой экран затопили изумрудные потоки искаженного мусорного кода.

Магос секундус Лацимэ проводил предбоевую проверку систем на орбитальной защитной платформе Гелиотропус три-девять. Духи машины со скоростью тысячу раз в секунду тестировали алгоритмы запуска, а дистанционные телеметрические каналы от авгуров давали погрешность в пределах 0,00000034, что было вполне в рамках допустимых отклонений.

Двадцать монозадачных сервиторов, расположенных вокруг диска его командного трона, следили за надлежащим выполнением ритуалов обслуживания, которые должны были обеспечить быстрое заряжание и точную стрельбу десяти батарей макропушек. Каждый сервитор контролировал отдельный обряд, необходимый для работы этих сложных и капризных орудий. Командный центр заполняли облака благовоний; на экранах когитаторов целеуказания одна за другой высвечивались в двоичном или шестнадцатеричном коде строки обрядов точности и уничтожения.

Гололитическая сфера, парившая над сюрвейерной станцией, показывала точно выровненный боевой порядок флота Ультрадесанта, но Лацимэ заметил, что «Синее солнце» сместился со своей позиции на девять и четыре десятых километра. Ничтожно малая величина в пространственном смысле, но значимая для жреца Марса.

Он учел положение сместившегося корабля в расчетах целей, зная, что ничто не сможет вторгнуться в смертоносную зону обстрела его орудий, не превратившись при этом в пылающий остов.

Один из его сервиторов задергался на своем посту, голову и плечи его свело судорогой, а из консоли посыпались зеленые искры. Подобно смертельной инфекции зеленое свечение начало перекидываться с консоли на консоль, с шипением и искрами проникая в каждую систему.

Лацимэ направил свои ноосферные сенсоры внутрь, отслеживая источник этого вторжения.

Перед его взором, накладываясь друг на друга, появились поля бинарного кода, в котором единицы и нули с текучей плавностью складывались в непрерывный математический танец. Но появилось и что-то еще – нечто черное и вязкое, сочащееся, словно нефть из грунтового провала.

Он попытался изолировать поврежденный код, но каждый шунт и каждый блокиратор кода, которые он ставил, вызывали только новый приток нечистых цифр в операционные системы духов машин. Он чувствовал их боль от того, что красивые строки кода становились запутанными и уродливыми, бесконечно преумножая свои неверные формулы; наконец он понял, что никак не сможет остановить этот процесс.

– Уведомление: защитная платформа Гелиотропус три-девять, магос секундус Лацимэ сообщает о вторжении враждебного кода. Сохранение боевой готовности невозможно.

Вокс-система выплюнула яростный разряд статики, и не было способа узнать, получил ли кто-нибудь его предупреждение. Лацимэ отключил свои чувства от внутренних систем и увидел, что зеленые молнии охватили уже весь командный центр.

Свет пробовал проникнуть и сквозь его собственную защиту. Почувствовав это, он укрепил барьеры эгиды, чтобы помешать проникновению.

По мере продвижения в иерархии Адептус Механикус магос лишился многих эмоций, но еще не зашел достаточно далеко на пути механизации, чтобы избавиться от страха, и он чувствовал страх, видя, как искаженный мусорный код перенацеливает орудия платформы Гелиотропус три-девять.

Он вставил штырь мехадендрита в порт ввода, и разряд зеленой молнии сразу же расплавил его, не давая извлечь коннектор. Не в силах разорвать соединение, магос мог лишь с ужасом наблюдать, как его мастерски составленные расчеты целей начинают меняться.

– Лорд-адмирал, – заговорил Филот, вахтенный офицер «Вэ виктус». – Фиксирую обмен странными сигналами между вражеским флотом и орбитальными защитными платформами.

Пальцы Тиберия, стоявшего за командной кафедрой из твердой древесины, танцевали над встроенным в конструкцию голографическим планшетом, которым он пользовался для передачи приказов по всему кораблю. Капитанский мостик, залитый мягким светом, функционировал спокойно и рационально: вахтенная команда была хорошо обучена и преданна своему делу, сервиторы – регулярно ремонтировались и обслуживались.

Сервиторы были недавним добавлением к оборудованию почтенного корабля и доказали Тиберию свою полезность самым определенным образом во время конфликтов с зеленокожими и тау. Хотя он предпочитал команду из живых людей, способных проявить инициативу, он нехотя признал, что сервиторы по крайней мере эффективны.

– Что за сигналы? – спросил Тиберий. – Вывести на мою кафедру.