Но Уэнди, ни на минуту не задумываясь, променяла бы все это на гамбургер с Маком.

И ничего удивительного. По крайней мере, с Маком она знала, кто она. Ей не нужно было притворяться кем-то еще, потому что она не пыталась произвести на него впечатление. Ей было легко в его обществе. Вот и все. Пусть так. Но отчего же тогда у нее перехватывает дыхание, когда он смотрит на нее?

— Вы готовы отправиться по магазинам? — спросил Мак.

Она разглядывала коробку, которую он принес, благодарная Маку за то, что он отвлек ее от размышлений.

— Похоже, вы там уже побывали.

— Я только купил это по просьбе мамы. — Он поставил коробку на столик в вестибюле и снял крышку.

— Я вовсе не собиралась туда заглядывать, — сказала она поспешно.

Он улыбнулся.

— Это ранний рождественский подарок вам от нее.

Оберточная бумага полетела на сверкающий пол, он вытащил из пакета темно-зеленое драповое пальто, длинное и изящное. Из-под воротника выглядывал шарф из шотландки приглушенных тонов. Пальто было красивое и как раз ее цвета. Она уже представляла, как будет оттенять темно-зеленый цвет красноватый отлив ее волос.

— Я никак не могу принять это, — сказала она.

— Уверяю вас, без него вы замерзнете. И поскольку вам придется выполнять всяческие поручения мамы, почему бы ей не побеспокоиться о вас?

— Это другое дело.

— Нам надо торопиться, если мы хотим успеть до закрытия магазинов. Вы мне не поверите, сколько людей сейчас толпится там. — Он помог ей надеть пальто, и, лишь немного поколебавшись, Уэнди скользнула в него. Бессмысленно было мучить себя. Она еще помнила, как холодный ветер проникал сквозь ее тонкий плащ и как у нее стыло дыхание.

Машина, которая ждала их у центрального подъезда, была не той, что Мак купил день тому назад. Это была спортивная, с низкой посадкой модель, за руль которой Уэнди вообще не осмелилась бы сесть, а тем более отправиться на ней по улицам, на которых, возможно, лежал лед. Он помог ей забраться внутрь, обошел машину и сел за руль.

— С чего начнем?

Уэнди заглянула в список Элинор и назвала магазин. Мак кивнул. Хотя он довольно легко справлялся с дорогой, Уэнди порадовалась, что не она за рулем. По мере того как они ездили от магазина к магазину и росла гора пакетов и коробок на заднем сиденье машины, Уэнди становилось все радостней от мысли, что Мак рядом с ней.

Когда они подъехали к последнему магазину, Уэнди пробормотала:

— Ну и счета мы привезем домой, даже ваша мать побледнеет.

Мак пожал плечами.

— Мы покупаем только то, что у нее в списке.

Это было так, но все же… Она положила изящное платьице, которое держала в руках, и резко отвернулась.

— В чем дело? Вы же не думаете, что мама будет ворчать из-за этой вещицы.

Закусив губу, Уэнди покачала головой.

— Нет, разумеется, нет. В том-то все и дело. Все эти невероятные расходы — пальто для меня и столько вещей для Рори. Вы знаете, что ее кроватка задрапирована старинными кружевами? И это еще не все, Мак.

— Уэнди, пожалуйста…

— Миссис Берджесс подменяет то, чего не может дать, вещами. Это, должно быть, и имела в виду Марисса.

— Марисса была…

— …незрелой, эгоистичной и вконец избалованной. Поверю вам на слово. И все-таки у нее были основания так говорить, Мак. И пусть вы считаете это чепухой, в том, что она говорила, есть смысл. Мне очень нравится ваша мама, но надо быть реалистом. Физическое состояние не позволяет Элинор самой заботиться о ребенке. Она не способна уделить Рори то внимание, которое ей необходимо. Начать с того, что она даже не понимает, что нужно ребенку.

— О чем вы говорите? После того, как она вырастила четверых детей…

— Может быть, она просто забыла, но… — Уэнди подыскала пример: — Сегодня утром Рори кашлянула, и ваша мать хотела немедленно вызвать врача.

— Ну и что из этого? Надеюсь, она вчера не простыла?

— Конечно, нет. Рори просто поддразнивала меня. Это у нее такая забава. А ваша мать не увидела разницы. Она совсем не знает детей.

— Как знаете вы, да?

Уэнди кивнула с печальным видом:

— Сиделки обеспечат ей элементарный уход, но ведь мало быть чистой и накормленной. Разве это заменит человека, который любит ребенка и заботится о его физическом и эмоциональном благополучии? Если бы вы были честны с собой, Мак, вы бы признали это. Вы знаете, что ваши родители не смогут по-настоящему заботиться о ней.

— И каково ваше решение проблемы?

Она ответила мягко:

— Я бы хотела увезти ее обратно в Аризону.

— Вы же знаете, что это невозможно.

Уэнди печально кивнула:

— Я жалею, что позвонила вам.

Когда он наконец заговорил, его голос, обычно такой бархатистый и нежный, звучал почти бесцветно:

— Я понимаю, Уэнди. Поверьте мне, я понимаю.

Уэнди снова взяла платьице — не потому, что хотела купить его, а потому, что ей нужен был предлог, чтобы не смотреть на Мака. Она усиленно моргала, стараясь удержать слезы. До чего глупо, сказала она себе. Заведя этот разговор, она добилась только того, что разрушила легкие приятельские отношения, которые установились между ними сегодня.

Мак казался разочарованным, подавленным и почти растерянным. Он, вероятно, жалеет, что не оставил ее в Аризоне, где она не смогла бы ему докучать. Или, может быть, он все-таки в душе согласен, что зря привез Рори в Чикаго?

Но какой теперь смысл думать обо всем этом? Стоило Берджессам узнать о существовании Рори — и назад пути нет. Они бы никогда не разрешили девочке остаться у Уэнди.

— У вашей матери ревматоидный артрит, — сказала она внезапно.

Мак взял из ее рук платьице и прибавил его к груде вещей, которые он нес.

— И что?

— Несомненно, более теплый климат был бы ей на пользу. Она никогда об этом не думала?

— Что у вас на уме? Финикс? — Он рассмеялся. — Понял. Мы могли бы все вместе жить счастливо в шалаше в пустыне. Ах, Уэнди!

— Мне доводилось слышать и более глупые вещи. — Она отняла у него платьице и снова повесила его на вешалку.

— А мне нет. Вы так отчаянно хотели выбраться сегодня из дома, что, надев пальто, буквально меряли шагами вестибюль.

— Ничего подобного! Я была в гостиной, потому что ваша мать отдыхала, Рори спала и…

Мак покачал головой:

— А я могу объяснить ваше нетерпение только тем, что вам хотелось видеть меня.

У нее снова перехватило дыхание.

— Ну да, в какой-то мере, — призналась она, — Я хотела спросить…

— Я знал это. То бурное приветствие относилось только ко мне, несмотря на ваши слова о том, что в нем нет ничего личного.

Ее сердце, казалось, перевернулось в груди, но тут Уэнди увидела, что в его глазах снова появились знакомые искорки. Он подшучивает над ней; он даже не заметил ее странную реакцию.

— Только не берите в голову, Мак, — раздраженно сказала она. — Я просто думала, что, если бы мы жили в одном городе, они, несомненно, хотя бы обдумали возможность доверить мне Рори, не правда ли?

— Что вы заладили про этот Финикс? Что вас так тянет туда? — Он положил кипу детских вещей рядом с кассой и вынул кредитную карточку.

Тут-то Уэнди и умолкла. Господи, она забыла, что у нее нет больше работы! Она и себя-то содержать не может, что уж говорить о Рори. Если бы она все-таки представила это предложение на рассмотрение Элинор и Самюэлю Берджессу, ей пришлось бы просить их о финансовой помощи, по крайней мере на ближайшее будущее, пока она снова не встанет на ноги. И у нее нет никаких сомнений в том, как это было бы воспринято. Она слышана лед в голосе Мака в их первый телефонный разговор, когда он подумал, что она просит денег. И хотя она была уверена, что теперь он понял: она не из тех людей, кто пытается нажиться на беспомощности ребенка, у нее не было иллюзий по поводу мнения остальных членов семьи.

В любом случае это глупая идея. Только представить себе, как она стала бы убеждать Берджессов покинуть их дом и светские связи, с тем чтобы переехать в Финикс. Представить, что Берджессы пойдут на все это ради маленькой девочки, которую меньше всего волнует, где именно жить…