— Вы правы. Я выглядела бы совершенно глупо, предлагая им переехать, — согласилась Уэнди.

— Раз уж вы заговорили об этом — да, вы выглядели бы глупо. — Мак передал ей пакет с покупками и взглянул на часы, прежде чем взял другие два. — Ведь мы купили все, что было в списке?

— И даже более того, — глухо сказала Уэнди.

— Вы не будете возражать, если я на минутку загляну к себе в квартиру? Мне нужно захватить подарки для остальных членов семьи.

Уэнди удивленно заморгала.

— Конечно, не возражаю. Но я думала, вы живете с родителями.

Он улыбнулся.

— Нет, с тех пор, как поступил в колледж. Видите, я прекрасно понимаю, как отчаянно хочется сбежать из этого дома.

Он подставил локоть, и Уэнди машинально положила свободную руку на мягкую шерсть рукава его пальто.

— Но теперь, раз я могу вернуться в свою собственную квартиру, когда только захочу, я очень мило провожу с ними праздники и выходные. В самом деле, мне кажется, теперь они видят меня чаще, чем когда я жил с ними и то и дело придумывал предлоги, чтобы сбежать.

Его квартира находилась в одном из высотных зданий на берегу озера. В быстро сгущающихся сумерках полированная сталь здания и гладкое стекло отражали свет уличных фонарей и рекламных вывесок. Когда они входили внутрь, одетый в униформу слуга поспешил к машине, чтобы отогнать ее на стоянку, но Мак отрицательно покачал головой.

— Мы лишь на несколько минут. Присмотрите за машиной, хорошо?

— Я могла бы подождать здесь, — предложила Уэнди.

— И замерзнуть? Не глупите. Пойдемте. Я налью вам выпить.

Лифт быстро домчал их наверх и бесшумно открылся, обнаружив перед ними просторный великолепный коридор. Мак открыл замок и наклонился, чтобы собрать почту, скопившуюся под дверью. Он пробежал ее глазами, бросил стопку на мраморный столик в небольшой прихожей и провел Уэнди в гостиную, выходившую окнами на восток, из которых открывался вид на озеро. Небольшая, но чистая, она определенно была обиталищем мужчины. Мебель была солидная, прочное дерево и мягкие подушки, которые словно приглашали гостей скинуть обувь и почувствовать себя как дома. Вспомнив замечание, сделанное этим утром горничной о подругах Мака, Уэнди подумала, сколько из них приняли это безмолвное приглашение.

— Немного шерри? Бокал вина? — Она слегка поежилась, и Мак улыбнулся. — Намек понял. Как насчет каппуччино?

— Если это не займет слишком много времени.

— Один момент. Боюсь разочаровать вас, но, даже если бы я и захотел быть классным поваром, у меня нет места. — Он открыл дверь, ведущую в маленькую кухню. — Или вам просто хочется побыстрее вернуться домой?

Уэнди сделала вид, что не заметила иронии в его голосе. Она прошла за ним в кухню и стала смотреть, как он готовит каппуччино. Пар поднимался от двух кружек с напитком, который он помешивал.

— Ваша мать говорила насчет посещения церкви, — сказала она, — накануне Рождества.

Он подал ей кружку и взглянул на часы.

— Думаю, нам стоит поторопиться, или вся семья будет уже там к тому времени, как мы вернемся. Это семейная традиция — рождественские службы, а затем поздний ужин. — Он указал рукой на автоответчик, который без устали мигал возле телефона на кухне. — Вы не возражаете, если я прослушаю сообщения?

— Конечно, нет. Я подожду в гостиной.

— Это вовсе не обязательно, я не ожидаю услышать что-нибудь интимное.

Уэнди бросила на него ироничный взгляд, закрывая за собой дверь. Она направилась к окнам, выходившим на озеро. Город уже погрузился в темноту, и отблески ярких рождественских огней тянулись вдоль всего прибрежного шоссе, колеблемые и разбиваемые волнами, набегающими на берег.

Она не прислушивалась, но даже с такого расстояния нельзя было не услышать томный женский голос, раздававшийся из автоответчика:

— Привет, милый. С Рождеством. Мы ведь увидимся с тобой в праздники, правда? У меня для тебя есть совершенно замечательный подарок.

Мак засмеялся.

Даже если б женщина выкупалась в патоке, подумала Уэнди, ее голос не мог бы звучать слащавее.

Хотя это, разумеется, не ее дело, если Маку она по вкусу.

Сообщений было много. Уэнди почти допила свой каппуччино к тому времени, как автоответчик замолчал. Выходя из кухни, Мак засовывал в карман листок бумаги. Уэнди было любопытно узнать, кому же он собирался ответить. Наверное, киске с медовым голоском.

— Прошу прощения, — сказал он, — это заняло больше времени, чем я ожидал.

Пока он укладывал празднично упакованные свертки в большую коробку, Уэнди не спеша ополоснула кружку и поставила в сушилку. Она уже застегивала пальто, когда он закончил.

— Мак, а ваш брат Джон и его жена не могли бы взять Рори?

Он помедлил с ответом, словно обдумывал такую возможность.

— А почему вы спрашиваете?

— Да вот сегодня утром ваша мать сказала мне кое-что. Она сказала, что Тэсса… Так ведь ее зовут? — (Мак кивнул.) — Она сказала мне, что Тэссе не терпится увидеть Рори. Не знаю, но это прозвучало так, словно бы… — Ее голос сорвался.

Мак снял с вешалки ее шарф и укутал ей шею.

— Все возможно. Я бы никогда не взялся угадать, что могут сделать Джон с Тэссой. Если Тэсса вобьет себе в голову, что ей хочется ребенка, то уже готовый пришелся бы ей как раз по вкусу.

Он совсем не казался удивленным, отметила Уэнди. Значит, и его эта мысль, по-видимому, навещала.

Она покусывала нижнюю губу. От того, как отреагировал Мак, Джон и Тэсса не показались теми заботливыми и любящими родителями, которые нужны Рори. Но едва ли это справедливо — составлять себе мнение о людях до того, как увидишь их. Возможно, она слишком торопится со своими выводами. Может быть, они вовсе и не собираются брать к себе Рори, просто горят нетерпением увидеть нового члена семьи… Только у ворот дома Берджессов Уэнди вспомнила об утренних переживаниях по поводу срока своего пребывания в Чикаго.

— Мак, а как насчет моего обратного билета?..

Он нахмурился:

— А что такое?

Уэнди рассердилась. Не ей было объяснять ему, почему она спрашивает.

— Мне хотелось бы знать, на сколько меня пригласили, прежде чем мне будет задан щекотливый вопрос. Мне бы не хотелось последней узнать о том, что срок моего пребывания здесь давно истек.

Машина затормозила перед домом. Мак вышел и открыл для нее дверцу.

— Мак, — продолжала она, — все, что я хочу знать, — это число на билете. Подробности могут подождать.

Он помог ей выйти и перегнулся через сиденье, чтобы забрать лежавшие сзади пакеты с покупками.

— Я и не покупал его.

— Прошу прощения? — Уэнди не поверила своим ушам.

Один из слуг спустился по лестнице.

— Я отнесу их, сэр.

Уэнди направилась к дому. Было слишком холодно, чтобы вести разговор на улице. Но когда она окажется с ним наедине…

Почему, черт побери, Мак не купил ей обратный билет? Надеялся, что она сама оплатит дорогу домой? Но этого не может быть: он прекрасно знает, что ей это не по карману. Не хочет же он, чтобы она торчала в Чикаго, оттого что ей не на что вернуться в Аризону.

Вестибюль был залит ярким светом, слышалась негромкая праздничная музыка и пахло елкой и ванилью. Молодая женщина в светло-голубом платье появилась в дверях гостиной. Ее светлые волосы были забраны в старомодный пучок, гармонирующий с классическим покроем ее платья. В одной руке она держала бокал с шампанским.

— Вы, должно быть, Уэнди, — сказала она. — Входите, дорогая. Вы, наверное, до смерти замерзли. Я — Тэсса.

Женщина была вовсе не похожа на ту холодную светскую даму, какую могла нарисовать себе Уэнди со слов Мака. Тэсса оказалась простой и домашней, с теплым, подкупающим голосом.

Конечно же, подобная женщина не могла бы устоять перед таким прелестным ребенком, как Рори. Проблема в другом, думала Уэнди: она не хочет полюбить Тэссу. И не хочет, чтобы она оказалась подходящей матерью для Рори. Неужели она и вправду так эгоистична? Дворецкий взял у Уэнди пальто, а Тэсса настойчиво уговаривала ее пройти в гостиную, где собрались все остальные.