— Ты застрелил маму, ты, чертов урод! О Господи! Брайан, звони девять один один. Будешь теперь, папочка, гнить в тюрьме до конца жизни. Надеюсь, оно того стоило.

Он заботливо склонился над Дженет.

Почти в тот же миг вдалеке послышался вой сирены. Тед тяжело опустился на пластиковый кухонный стул, белый как полотно.

— Ладно, это был несчастный случай! — завопил Уэйд. — Все поняли? Несчастный случай. Он хотел нам показать свои клинтиствудовские штучки-дрючки и не знал, что пистолет заряжен. Конец фильма.

— Прости, мам. Это все из-за меня. Прости.

Ники удерживала Теда на стуле. Он что-то бормотал, сжав голову руками. Брайан положил трубку и подошел к Уэйду и матери. Присел на корточки рядом с ними.

— Боже, Уэйд, — сказал он. — Я бы чего только не дал, чтобы меня застрелили.

В дом с шумом ворвалась бригада «скорой помощи».

Хауи подкатил к мотелю, вид у него был сердитый и встревоженный. Насколько помнила Дженет, спаниелье добродушие и веселость изменили ему впервые. На короткий миг у нее появилась надежда, что поездка в НАСА может оказаться интересной. Ей не придется выслушивать болтовню о познавательных обедах с помешанной на космосе семьей Брунсвиков, разглагольствования о погоде, струнах, щебенке, чечевице, скворцах или преимуществах сахарного песка перед рафинадом — словом, обо всем, что взбредет в голову Хауи.

— Доброе утро, Дженет. Погожий денек.

Спасибо, что сообщил. Ну вот, сразу завел свои разговоры о погоде — выражения, как всегда, прямо скажем, неоригинальные — и эта его непрошибаемая жизнерадостность.

— Да, доброе утро, Хауи.

— Давайте, запрыгивайте, прокатимся на Хаумобиле. Мыс Канаверал ждет нас!

— Хауи... — Дженет стояла рядом с открытым окном машины. — Я что-то неважно себя сегодня чувствую. Думаю, я вряд ли смогу вынести еще одно их цирковое представление... и потом надо все время что-то говорить... и улыбаться.

Дженет ждала, что Хауи начнет протестовать.

— Вы уверены, что не хотите ехать? — спросил он.

— Уверена.

— Ладно, тогда до встречи.

— О'кей.

— Счастливо оставаться.

Ррум! И Хауи укатил.

Впервые с тех пор, как они познакомились много лет назад, у нее зародилось робкое любопытство по поводу того, что творится у него в голове.

Машина, которую она взяла напрокат, наотрез отказалась заводиться. Дженет прошла в офис мотеля, попросила жулика портье вызвать ей такси, и скоро древний «крайслер», по всей видимости кое-как скрепленный резинками и скотчем, грохоча, как телега, остановился у края тротуара. Дженет села в машину и попросила отвезти ее в интернет-кафе, о котором вычитала в туристической брошюре.

Планета Флорида, сошедшая со страниц научно-фантастических романов, проплывала за окном таксомотора: пейзажи пастельных оттенков и плавных очертаний перетекали один в другой. На месте пальмовой рощицы вдруг, без всяких видимых причин, возникали тесно сгрудившиеся богатые виллы, за ними, так же внезапно, — скромные склады и магазинчики, за ними деловой квартал, а еще дальше — какая-нибудь местная достопримечательность. Все, что возникает за счет денег, всегда возникает вспышкообразно.

Она приехала в интернет-кафе; там молодые безбожники, с ног до головы в черном, потягивали сложно приготовленный кофе, который в дни ее юности в Торонто наверняка запретили бы как угрозу обществу. Звуковой фон создавала популярная песенка, явно под названием «Бумбумбумбум». Пройдя в глубь кафе, Дженет нашла свободное место перед компьютером.

Слава Богу, я наконец-то смогу посмотреть почту. Слава Богу, я оказалась там, где хотя бы горстка людей не пугаются техники и не боятся будущего.

Дженет ждало тринадцать писем, большинство — от приятельниц на медицинской почве. Она ответила Урсуле, бывшей проститутке из Дортмунда, и завела с ней разговор о потенциальном мексиканском поставщике талидомида, который помог бы ей справиться со стоматитом. Прежний поставщик Дженет и Урсулы переместился в более прибыльную область запрещенных препаратов для похудения, и прошел слух о том, что некая английская фирма, «Бакминстер», в скором времени выпустит в продажу законно разрешенные средства.

Заверещал карманный зуммер, и Дженет отправила в рот свои капсулы вместе с «пептобисмолом» так же бездумно, как публика в кинотеатре поглощает попкорн. Картинка внешнего мира — машины, указатели и электрические провода — слишком ярко залитого светом, просматривалась с трудом, как предметы, которые в кино засасывает в сияющие НЛО.

Дженет встала, чтобы немного размяться. Вокруг сидело несколько отъявленных неудачников, типа Брайана, воровато приникших к своим мониторам и, несомненно, скачивавших порнуху. Некоторые старались загородить свои мониторы, когда она проходила мимо; других это не особо заботило. Дженет видела картинки, которые ей казались ближе к гинекологии, чем к порнографии; она могла только дивиться, как страстно притягивают всех этих мужчин идентичные, повторяющиеся мгновенные снимки, как будто однажды они рассчитывали напасть на какой-то кульминационный кадр, который навсегда заменит все остальные. Несколько лет назад, когда она впервые начала наведываться в интернет, ее поразило, как даже самые невинные слова, впечатанные в строку поиска, незамедлительно порождали целый фонтан грязи. Нет, в языке явно не существовало слов, не затронутых сексом.

Она снова уселась за свой компьютер... ааххх... компьютер позволял Дженет чувствовать себя подключенной к миру, но совсем не так, как телевизор. Телевизор вынуждал ее ощущать себя членом общества, но при этом — всего лишь еще одним муравьем в муравейнике. Разминая пальцы, она заметила, что девушка за стойкой пристально смотрит на нее. Дженет подумала, что действительно надо было бы взять еще кофе или какую-нибудь закуску; она сидела на терминале уже Бог весть сколько времени — впрочем, не то чтобы рядом выстроилась очередь. Девушка за стойкой была одета во что-то вроде синей ночной рубашки, и глаза у нее были густо накрашены. В своем понимании молодежной моды Дженет остановилась на 1976 году — эпохе «Секс Пистолз». Молодые люди могли носить хоть зеленые полиэтиловые мешки для мусора (и некоторые явно так и делали), ее это уже совершенно не трогало.

Дженет заказала «кофе по-американски», который барменша сварила с черепашьей скоростью и пододвинула чашку, расплескав половину на прилавок. Когда Дженет попросила льда, девица удостоила ее таким взглядом, как будто она была скованной общей цепью каторжницей, протягивавшей помятую жестяную кружку. Дженет ласково посмотрела на девицу, расплатилась и, словно взмывая на самую вершину американской горки, добавила: «Чтоб тебе провалиться, милочка» — с яркой, медоточивой улыбкой. Еще недавно ей на такое никогда не хватило бы духу, но теперь она была другой Дженет. Она вернулась к компьютеру. Жесткий диск издавал негромкое ровное гудение. Ощущение времени пропало. Дженет оглянулась и задумалась. Так где же я?.. Во Флориде. В Орландо. Мыс Канаверал всего в часе езды. Моя дочь в пятницу полетит в космос.

Внезапно она заметила, что уже день. Куда же подевалось утро? Заплатив по счету тощему, как щепка, юноше, она по телефону вызвала такси и вышла на улицу. Темные очки, большие и выпуклые, как у ранних авиаторов, скрывали ее глаза, ставшие чувствительными к свету из-за лекарств. Она стояла в густой, выжженной солнцем, неподвижной траве, в которой шныряли маленькие ящерки. Трава покалывала и жгла ей лодыжки. Услышав автомобильный гудок, она посмотрела, ожидая увидеть такси, но вместо такси... Брайан? Да, это был он; со своей хоккейной стрижкой, в выношенной черной кожаной куртке, он сидел, молча закипая, как выведенный из себя докучливым клиентом конторский служащий, лицо — сплошние морщины и складки, точно пережаренная отбивная.

— Мам, черт побери... что ты здесь делаешь, в этой дыре?

Дженет забралась на заднее сиденье.