Спецназовцы поднимались на ноги, удерживая меня на прицеле. Растолкав их, в комнату влетел Мишка.

— Ты жив?! — радостно воскликнул он, наклонившись ко мне и помогая стащить бездыханного мордоворота. — Не ранен, как? Кровь?!

— Да не ранен, — отвечал я, морщась. — Это не моя кровь.

— Ты уж извини, Игл, что мы неоперативно сработали. Ребята из оцепления никак не успевали подтянуться.

— Спасибо, что вообще сработали.

— А где Герострат? — Мишка осмотрелся.

Спецназовцы прохаживались по кабинету, разглядывая пулевые отверстия в обоях, переворачивали трупы, обменивались репликами. Идиллия.

Мишка быстро сосчитал имеющиеся в наличии тела.

— Он же шестым должен быть! — закричал Мартынов; спецназовцы разом на него оглянулись. — Окно!

Я посмотрел. Стекла в окне кабинета не было: только осколки на подоконнике и под ним.

— Костей не соберет, — сказал я. — Здесь третий этаж.

Мишка высунулся наружу.

— Я его не вижу! — крикнул он. — Совсем не вижу! Да что у него, крылья, что ли? — в голосе его зазвенело отчаяние. — Уйдет же — падла — уйдет!

МММ бросился к выходу, а я побежал за ним, потому что глупо было бы оставаться здесь, в компании с остывающими трупами и зачарованными видом устроенной бойни спецназовцами. К тому же любое начатое дело требуется доводить до конца.

— Дьявол, дьявол, а не человек, — бормотал на бегу Мишка.

Мы выскочили во двор. Там царила полная бестолковщина. Из двух уазиков выгружались новые спецназовцы; бегали какие-то люди в гражданском, но обвешанные оружием до зубов; суетились гаишники — а этих кто сюда позвал? Вертелись мигалки, выхватывая из темноты, как короткими бликами фотовспышек, очертания деревьев в дворовом сквере.

Естественно, столь активная деятельность компетентных органов вызывала много шума. Перебудили всех. За каждым окном при потушенном свете маячили любопытствующие граждане. Кое-кто даже не утерпел и наблюдал за происходящим, открыв свое окно и высунувшись в него по пояс.

Не найдем, подумал я, обозревая весь этот кавардак.

МММ, видимо, считал иначе. Чуть не сбив с ног замешкавшегося на пути гаишника, он устремился под арку, к выходу со двора. Я из последних сил старался не отставать.

Нам навстречу, завывая сиренами, въезжала во двор «скорая». И Мишка вдруг остановился. Так, что я едва на него не налетел. Он же замер, повернул голову, словно учуяв что-то, а рука его сама собой потянулась к молнии на куртке.

Неотложка миновала арку, водитель отключил сирену, и сразу же в освободившийся проход откуда-то из глубины двора, взвизгнув шинами, набирая с места скорость, рванулась красная волга.

— Это он, — завопил Мишка, выхватывая из-под куртки пистолет и стреляя по волге почти в упор.

Вдребезги разлетелось стекло на левой задней дверце. Две пули оставили отверстия в багажнике. На того, кто согнулся за рулем, это не произвело впечатления. Машина даже не вильнула.

Мартынов, расставив ноги, удерживая пистолет на весу двумя руками, продолжал стрелять, пока у него не кончились патроны. Не знаю, попал ли он еще хоть раз, но волга, выехав со двора, преспокойно свернула на проспект.

— Уходит, уходит, дьявол!

Мне показалось, что Мишка сейчас расплачется.

Я услышал за спиной нетерпеливый гудок. Двумя колесами в песочнице, двумя — на тротуаре, почти впритирку к «рафику» скорой помощи стоял гаишный ГАЗ. Из кабины махал нам рукой какой-то усатый мужик в сером плаще. Он высунулся в окошко и прокричал:

— Быстрее, мать вашу!

Заметил его и Мишка. И сразу же, в два прыжка преодолев разделявшее расстояние, залез в газик. Мне ничего не оставалось другого, как поспешить за ним.

— Вперед, Игорь Палыч! Он не мог далеко уйти.

Мне пришлось влезать уже на ходу.

Игорь Павлович УМЕЛ водить легковой транспорт. Мы мигом оказались на проспекте — я и глазом моргнуть не успел — а впереди уже замаячила несущаяся на полной скорости волга.

— Зря ты за нами увязался, — сказал мне Мишка.

Он заметно приободрился.

— Может быть, зря… — отвечал я.

— Как ты полагаешь, Михаил, — обратился к МММ Игорь Павлович, — вот куда он свернет от Александро-Невской?

— Думаю, на Синопскую набережную. На Невском, вы понимаете, ему делать нечего, а здесь у него есть шанс оторваться от нашей колымаги.

— Ну это мы еще посмотрим, оторвется или нет. Приготовься пока.

Игорь Павлович подкрутил совершенно чапаевский ус и стал наращивать скорость. Нас так подбросило на пересекавшей проспект узкоколейке, что я чуть не прокусил себе язык, а этот не первой молодости гвардеец даже бровью не повел. И уж конечно, не допустил мысли притормозить.

Мишка тем временем вытащил откуда-то запасную обойму, привычным движением руки вставил ее в пистолет.

— Макаров, — неодобрительно покосился Игорь Павлович. — Вот много ты из него настреляешь.

— Ничего, Игорь Павлович, — отозвался МММ азартно, — не в первый раз.

Оттянув затвор, он дослал первый патрон в ствол. Потом Мишка опустил стекло со своей стороны кабины и изготовился к стрельбе. Игорь Павлович следил за дорогой. Я придерживался роли стороннего наблюдателя.

Мы мчались по проспекту Обуховской Обороны: слева и справа тянулись стройки и цеха, цеха и стройки, а волга — этого не могло быть ни практически, ни теоретически! — становилась все ближе и ближе. Да, Игорь Павлович УМЕЛ водить легковой транспорт.

Наконец Мишка сделал первый выстрел. И пошел-пошел садить один за другим. Эта его тактика дала свои результаты: волга вильнула.

— Ага, есть попадание! — восторжествовал Мишка.

Он снова сменил обойму.

— Скоро Синопская, — предупредил Игорь Павлович. — Так что работай быстрее.

Наш газик опять тряхнуло. Теперь уже на незаметной в асфальте колдобине.

— Выдержит машинка, выдержит, — сообщил Игорь Павлович и вдруг стал насвистывать какой-то очень знакомый, но старомодный мотивчик.

Самое время для веселья, подумал я.

Наверное, со стороны мы являли собой достаточно впечатляющее зрелище: волга на пределе скорости, за ней — на пределе же — милицейский газик; высунувшийся из последнего молодец в кожаной куртке, палящий почем зря вслед первой — готовая иллюстрация к фильму «Место встречи изменить нельзя» с поправкой на современный легковой транспорт. По крайней мере глаза водителя, отвернувшего свой грузовик в сторону и резко тормознувшего, были, как мне показалось, совершенно выпученные.

— Скоро уже, скоро, — напомнил Игорь Павлович с беспокойством.

— Сам знаю, — огрызнулся МММ, швыряя опустевшую обойму на пол и заряжая новую. Третью.

— Ну теперь не так просто тебе будет, — добавил он, вновь изготовившись для стрельбы и не к нам, явно, обращаясь.

Мы нырнули под мост и выбрались наконец на Синопскую набережную. Стройки и цеха кончились. Теперь слева была гостиница «Москва», а справа — Нева, стылая, закованная в гранит. Погоня продолжалась.

С третьего раза Мишке повезло больше. Волгу резко повело вправо. Ее высоко подбросило на трех парах рельс, и даже показалось — сейчас она перевернется. Но автомобиль благополучно добрался до полосы пожухлой, покрытой кое-где ледком травы и, случаем избежав столкновения с парапетом, вылетел на маленький гранитный причал. Затем сорвавшись с этого почти невидимого в сумраке уступа, скользнул в воздухе над Невой: крутились, не задевая более асфальта, колеса; последние закатные лучи солнца кровавыми бликами отразились в двух боковых чудом уцелевших стеклах. А потом очень медленно нос машины наклонился, и она врезалась в воду.

Булькнул мгновенно вытесненный через разбитые окна воздух. Машина пошла на дно.

Игорь Павлович затормозил, да так лихо, что меня швырнуло на Мишку, а Мартынов вскрикнул от боли, ударившись плечом о раму бокового окна.

Игорь Павлович оставил нас разбираться с руками и ногами, выскочил, хлопнув дверцей и вытаскивая из-под мышки пистолет.