16.45 по московскому времени

Мы выходим на станции метро «Нарвская»: впереди — Венька, за ним — я. Сбежать он не пытался. Чувствовал, что бесполезно. На улице ярко светило солнце, лужи подсохли. Мы шли быстро и минут через пятнадцать добрались до нужного дома.

— Это здесь, — сказал Венька, останавливаясь.

— Вперед, — приказал я. — Побеседуем втроем.

— Зачем?

— Не твое дело.

Я и сам не знал зачем. Но надеялся, что «беседа» втроем поможет мне лучше оценить ситуацию. В трехмерном пространстве, так сказать.

Скоблин пожал плечами, но пошел.

Мы встретили Андрея во дворе. Он выступил из подъезда нам навстречу, но сразу не заметил, а зашагал, жмурясь с улыбкой под солнечными лучами, кивнул устроившимся на скамейке бабулям.

— Вот он.

— Вижу, — сказал я.

Нужно было его перехватить, но проделать это тихо, без скандала. И уж тем более — без драки.

Андрей заметил меня и Скоблина за двадцать шагов. Он остановился, улыбка судорогой сошла с его лица, а вместе с улыбкой — всякое осмысленное выражение. Я узнал этот взгляд, я узнал эту совершенную безмятежность, что появилась на его лице. И я понял, что сейчас произойдет.

И понял, что не успею.

Андрей выхватил пистолет. Тот самый, знакомый стечкин. На глаз недостающие три миллиметра и отсутствие маркировочных клейм, конечно же, не ухватишь, но какой еще пистолет-пулемет может оказаться в руках действительного члена Своры?

Пригнувшись, я сделал попытку в два прыжка преодолеть разделявшее нас расстояние. И мне это почти удалось. Потому что целился Андрей не в меня, а в Скоблина. Он стрелял очередью и для заурядного студента стрелял неожиданно метко. Пули в один момент разнесли Веньке голову. Я же поскользнулся в грязи и упал, каждой клеточкой тела ожидая раскаленную маленькую смерть. Ожидая новых выстрелов…

И на какое-то мгновение показалось мне, что я снова ТАМ, на перевале, в прикрытии беженцев, а рядом умирают друзья, и нельзя поднять голову, потому что мы снизу, а боевики сверху, и мы у них, как на ладони, и они садят без разбора по всему, что движется…

Выстрелов не последовало.

Я резким движением влево перекатился на бок. И увидел, что Андрей стоит, замерев надо мной, в опущенной руке — пистолет.

Потом он выронил оружие и упал на спину. Безучастно, как подрубленный под основание истукан. Головой с глухим стуком ударился об асфальт. Глаза его закрылись; он перестал дышать.

Андрей Кириченко умер.

«Просто остановилось сердце».

Вот тебе и партия в шахматы. Вот тебе и защита. Как там в теории шахмат: сицилианская защита? Е2-Е4, С7-С5? Полуоткрытый дебют? Упоминается уже у Лусены и в Геттингенской рукописи? У Палерио и Греко? «Il giuoco siciliano»? В самую точку: защита а ля сицилийская мафия. Да простится мне невольный каламбур…

Я поднялся и под взглядами оцепеневших в шоке бабулек, поднял выроненный Андреем пистолет. Шагнул к Скоблину.

Весь асфальт был залит кровью. От головы Веньки мало что осталось. Девять миллиметров — калибр. С близкого расстояния. Почти в упор. Знакомое, до тошноты знакомое зрелище. Называется «пораскинул мозгами». Неуместная ирония, но что бы мы делали в Карабахе без любимого «черного юмора»? Единственное спасение для нормальной психики. Да, Веньке уже ничем не помочь. А мне пора уходить.

Сунув пистолет за пояс, прикрыв его курткой, я побежал к выходу со двора.

Первая ниточка обрезана.

Герострат постарался. Больше некому. Должно быть, он обзвонил всех четверых, понимая, что первыми, к кому я сунусь, будут они.

СХЕМА. Или элементарная логика. Или это одно и то же.

Я остановился в небольшом зеленом скверике, закурил, стараясь успокоиться и трезво осмыслить происшедшее. По Турбинной, завывая сиренами, пролетели одна за другой две милицейские волги. Ага, кто-то уже догадался вызвать…

Скоблина я, конечно, потащил к Андрею зря. Насчет адреса он не соврал. Это было очевидно. Не мог рисковать? Для подстраховки? Рассчитал услышать что-нибудь новенькое, собрав всех вместе? Не знаю, что приказал Герострат Кириченко на случай моего появления, но на случай появления меня в компании Скоблина, он, по всей видимости, закодировал Андрея жестко: Скоблина убрать, меня не трогать… Меня не трогать…

Значит, нечто я все-таки мог узнать, собрав их вместе, нечто важное. И Герострат постарался сделать так, чтобы я ничего не узнал, но остался живой-здоровый для продолжения шахматной партии. Далась ему эта партия! И вот теперь Скоблин мертв. Мертвее некуда. И в том, что его убили, виноват отчасти ты. Какой-никакой, а был человек. И нет теперь по твоей милости человека.

Ну хватит! После будем заламывать руки и грызть подушку. Сейчас твоя задача не нюни распускать, а искать Герострата. Искать и найти, пока он не добрался до очередной твоей «фигуры»: на доске уже тесно, скоро пойдут обмены, и вот тогда точно взвоешь от бессилия хоть как-то выправить ситуацию. Поэтому думай, думай, и еще раз думай…

Любая система обязана иметь изъян. Что-то Герострат не учел… Что?..

Попробуем, как советуют делать наши преподаватели, представить комплекс взаимосвязей графически.

Я бросил окурок в урну, уселся на пустую скамейку, извлек блокнот и быстро изобразил на чистой странице такую схему. В центре — прямоугольник с надписью печатными буквами: «ГЕРОСТРАТ»; выше — окружность, куда я вписал свое прозвище: «ИГЛ». От прямоугольника к окружности провел две стрелки: прямая связь, обратная связь. Левее и ниже прямоугольника — неправильный эллипс «МВД», правее и ниже — «ВПК», по центру и ниже — «КГБ». Хотя последних, говорят, нынче переименовали, и вернее было бы написать: «ФСК» (Федеральная Служба Контрразведки). Впрочем, от того, как назвать, суть не меняется. Хоть, как говорится, горшком назови.

Итак, перед тобой три организации, в той или иной степени заинтересованные в поимке Герострата. От прямоугольника к «МВД» я уверенно провел стрелку. Взаимосвязь несомненна: Герострат стрелял в Мишку Мартынова; находится, видимо, и в курсе того, чем занимается полковник Хватов. Наличие обратной связи? Здесь не уверен. После той неудачи с хитроумно задуманным сценарием, они потеряли Герострата и, не думаю, что сумели опять на него выйти. Или все-таки сумели? Впрочем… А ладно. Я провел от «МВД» к Герострату штрихпунктирную линию. Потом поразмыслил и добавил еще одну стрелку, ведущую ко мне: как-никак именно Мишкой я был в конце концов предупрежден и направлен.

Далее. ВПК. Военно-промышленный комплекс. Лаборатория, из которой выпускают в свет мелкосерийным производством таких вот Геростратов, должна проходить по их ведомству. Если, скажем, Герострат до сих пор находится под контролем ВПК, то значит, меня снова втягивают в некую глобальную программу, а между ним и ВПК следует смело проводить две линии взаимосвязи.

Но возможен, кстати сказать, и другой вариант. Никакой программы нет (что за программа такая безумная, в рамках которой обыкновенного российского гражданина принуждают играть в шахматы, определив ставкой жизнь, здоровье его знакомых и родственников?), Герострат взбрыкнулся — очень на него похоже — и теперь скрывается, а тогда никаких связей: ни прямых, ни обратных — между ними нет. Я провел еще две штрихпунктирные линии.

Теперь госбезопасность. То бишь Федеральная Служба Контрразведки. Они забрали в свое время дело Эдика Смирнова. Это означает, что у них имеется особый интерес к Своре. Какого рода интерес, можно только догадываться, но он, без сомнения, есть. Здесь тоже нельзя с полной уверенностью сказать, есть взаимосвязь или нет. Нарисуем еще парочку штрихпунктирных линий.

Ага, про саму Свору ты, конечно, забыл. Правее прямоугольника «ГЕРОСТРАТ» я изобразил шестиугольник. Вписал туда «СВОРА», быстро соединил новую фигуру уверенными линиями со мной, с Геростратом, с МВД и штрихпунктирными — с ВПК и КГБ. Теперь схема выглядела более чем запутанной. Итак, из… раз… два… три… девятнадцати линий связи лишь восемь установленных. И это без учета… Постой-ка…