Понемногу из-под земли вылезают разные железнодорожные мелочи – костыли, огромные болты с проржавевшими гайками, прокладки для скрепления рельсов. Но самих рельсов, конечно, нет. Внизу, ближе к реке, обнаруживаем остатки мостовых опор, использованных местными жителями на фундаменты домов.

Кажется, что дух графа безмолвно следит за раскопками, но в конце концов не выдерживает и прорываемся в словах Никольского.

Мы ведь все сокрушаемся, что не отыскиваются косточки русские, которые по бокам-то все…

– Действительно, – говорит Александр Сергеевич, – в документах отмечено: собралась раз голодная толпа, потому что не завезли вовремя хлеба и мяса. Заметьте, и мяса! Но хлеб срочно доставили, а с мясом дело разрешилось само собой по причине начавшегося поста. Вот так-то!

Этот последний день завершаем волнующим обрядом. Живой картиной. Участники экспедиции встают под насыпью и представляют в лицах сцену с питерского барельефа. Конечно, Клейнмихеля подобало бы играть Никольскому, но ему все-таки отходит роль государя. Мы тоже хотим, чтобы наш начальник предстал перед историей лицом, а не со спины. По очереди выбегаем из картины и щелкаем затворами.

На следующее утро пути наши разойдутся. Никольский с Леней отправятся в Шушары (это под Питером), в железнодорожный музей. Будут колдовать над грудами старых железок, свезенных туда со всей страны. И кто знает, каких еще духов им удастся вызвать, восстанавливая старые паровозы? Мы же, остальные, на почтово-багажном поездке – а с иными в Веребье туго – едем в Москву. Тендер, ЭР-200, килограммы находок – экспедиция увенчалась успехом, и это не случайно. Граф был с нами.

Алексей Кузнецов | Фото автора и А.С. Никольского

Жители испанской деревушки Ла-Вирджен-дель-Камино давно привыкли к тому, что к ним то и дело обращаются с расспросами странного вида путники мужчины и женщины, почтенные старцы и совсем еще молодые парни и девушки: перепачканные пылью, они, несмотря на зной, добираются сюда из разных стран Европы, и не только. Местные тут же безошибочно определяют, кто эти странники и куда держат путь, по характерному талисману, что висит у каждого на шее. Это плоская раковина морского гребешка с изображением креста.

Минуя Ла-Вирджен-дель-Камино и сотни похожих на нее северных испанских деревень, паломники бредут в Сантьяго-де-Компостелу, к усыпальнице святого Иакова, покровителя Испании и едва ли не самого почитаемого великомученика римской католической церкви.

Отсюда до конечной цели еще двести долгих миль пути через равнины Леона и горы Галисии. У тех, кто идет к святым местам пешком, дорога занимает обычно недели две. Путешествующие верхом или на велосипедах поспевают к заветной цели, конечно лее, быстрее.

От испанской границы до здешних мест будет миль триста, если не все пятьсот. А весь путь из северной Франции, откуда для большинства иностранцев» собственно, начинается паломничество, составляет вдвое больше.

Город Сантьяго-де-Компостела еще не всякой карте сыщешь, но право-верным католикам в разных концах света он, тем не менее, даже очень хорошо известен. Ведь именно там стоит Знаменитый собор святого апостола Иакова. А паломнический «маршрут», к нему ведущий, – один из самых почитаемых. И старейших: пути этому уже более тысячи лет.

В истории того или иного святого места нередко случается, что правда причудливом образом переплетается с вымыслом, причем и подлинных фактов зачастую бывает раз-два и обчелся. Что же касается Сантьяго-де-Кампостелы, единственное, пожалуй, не вызывает сомнений даже у самых стойких скептиков, – поистине незыблемое величие святого Иакова.

Иаков – сын Заведея и Саломеи. Отец его был рыбаком из Галилеи, а мать приходилась сестрой деве Марии, и стадо быть – теткой Иисусу Христу. Так что Иаков и Иисус – двоюродные братья, Новообращенные Иаков и брат его Иоанн (Имеется в виду Иоанн Евангелист, доводившийся Иакову младшим братом.), настолько были ревностны в своей вере, что Иисус в благодарность нарек обоих Ораторами, Сыновьями Грома. По преданию, Иаков воочию видел, как распяли Христа. Но даже столь сильное потрясение не остановило его – он продолжал нести веру Христову людям, за что был схвачен и, в конце концов, по велению царя Ирода обезглавлен.

Эти прискорбные события происходили вдали от испанской земли. Но, как твердо убеждены многие испанцы, здесь Иаков тоже некогда проповедовал. Что до истории, связанной с местом захоронения апостола, который, согласно легенде, был погребен в Испании, тело его – причем с головой, чудесным образом приросшей к туловищу, – впоследствии было выкопано и переправлено морем в галисийский порт Падрон. И здесь-то, неподалеку от Падрона, – заново предано земле на старом римском кладбище.

На этом, однако, история святого места не заканчивается. Однажды, незадолго до смерти – а было это в начале IX века – императору франков Карлу Великому привиделся во сне усеянный звездами путь, простиравшийся к святому месту через Францию и Испанию. И Всевышний призывал императора расчистить «дорогу» от мавров, захвативших часть Иберии. Внявший голосу Господню Карл повел свой войско через Пиренеи. В бой его воины шли под хоругвью святого Иакова, которую украшал уже знакомый нам символ – раковина морского гребешка. Великий поход закончился победой франков: от владычества сарацинов были избавлены Кастилия и Леон, Галисия, Наварра и Ла-Риоха.

Ну и наконец – некоторое время спустя – галисийский отшельник Пелагий узрел как-то над равниной яркую звезду. С благословения церковных властей взялся он копать в том месте, над которым она воссияла, – и наткнулся на хорошо сохранившееся тело, по всей видимости, обработанное специальными мазями. Голова была там, где положено. А в свитке, приложенном к телу, указывалось, что усопший есть не кто иной, как святой Иаков, сын Зеведея и Саломеи, родной брат Иоанна, коему Ирод отсек голову в Иерусалиме».

По указанию папы римского останки святого были торжественно перезахоронены в местечке Кампусстелле. («Campus stellae» (лат.) – буквально – «Звездная поляна».) Чуть позже там была воздвигнута часовня, которая со временем – трудами не одного поколения архитекторов – выросла до размеров нынешнего собора Святого Иакова…

Но оптимистам тут же возражают пессимисты, и у них, разумеется, есть на то свои основания. Возьмем хотя бы само название Компостела, – говорят они, – которое никак не вяжется с романтической историей о воссиявшей-де звезде. Тем более что у латинского слова «compostus» самые что ни на есть прозаические значения – выдуманный, вымышленный, ложный. Что же до свидетельств о якобы имевшем месте перезахоронении, то тут мы имеем дело с обыкновенной опиской, которую вполне мог допустить близорукий монах-переписчик. Ведь между латинскими словами «Hierosolyma» и «Hispania», обозначающими соответственно Иерусалим и Испанию, и правда, есть некоторое сходство, хоть и весьма отдаленное. Столь же сомнительно для скептиков и значение раковины морского гребешка, которая, по преданиям, была символом христиан, сражавшихся против мавров. Помимо всего прочего, раковина была еще и символом Венеры и своего рода «членским значком» последователей особого культа, известного своими разнузданными оргиями.

Насколько достоверны и убедительны доводы той и другой стороны, пусть каждый решает для себя сам. Некоторые из числа уверовавших «голосуют» ногами.

Хождение в Сантьяго-де-Компостелу можно назвать испытанием, скорее, духа, нежели, к примеру, кошелька: бесплатный – или за чисто символическую плату – кров, грубая, но здоровая крестьянская пища… И подобную житейскую прозу не следует сбрасывать со счетов, отправляясь в путь-дорогу к собору Святого Иакова. Однако настоящим паломникам все нипочем – ими движет вера. Впрочем, среди пилигримов нередко попадаются люди, которыми больше руководит охота к перемене мест и вполне понятное любопытство – желание полюбоваться красотами испанской природы и архитектуры.