Можно ли считать версию Робина Моэма убедительной? А почему бы и нет? Ведь всякое происшествие чаще всего – результат случайного стечения обстоятельств и фактов, совершенно неподвластных законам логики. Хотя версия писателя, впрочем, как и любого другого человека, вполне может быть плодом его воображения. И классический тому пример – история «Марии Целесты», знаменитой шхуны-брига, ставшая, пожалуй, самой зловещей тайной морей и океанов, которую мы не сможем вычеркнуть из памяти, как бы ни старались. А началась эта история так.

4 декабря 1872 года впередсмотрящий американского трехмачтового барка «Деи Грация» просигналил, что видит какой-то странный корабль. Все паруса на нем, за исключением кливера, убраны; штормовой фок и марсель закреплены. Поскольку неизвестное судно не отвечало на сигналы, на его борт поднялись старший помощник капитана и двое матросов. Для начала они покричали. Но им никто не ответил. На нижней палубе и в носовом трюме плескалась вода. Крышки грузовых люков были открыты. Нактоуз компаса поврежден – вероятно, каким-то острым предметом. Камбуз забит провиантом – на полгода. Не видно ни одной шлюпки. Последняя запись в судовом журнале сделана 25 ноября. В тот день парусник находился милях в пятистах от того места, где был обнаружен.

Вот так. На первый взгляд, все очень просто. Экипаж: парусника – «Марии Целесты», порт приписки Нью-Йорк, – должно быть, спешно покинул корабль. Но почему? Наверное, потому, что взорвалась одна из бочек со спиртом в грузовом трюме, а может, оттого, что корабль дал течь, размеры которой переоценили. Выходит, никакой тайны не было? Да нет, была – хотя бы потому, что не удалось обнаружить ни одной шлюпки и ни одного уцелевшего моряка с «Марии Целесты».

Но самое поразительное в этой истории – тот резонанс, который она получила в мире, породив множество домыслов и легенд, возникших вокруг вполне реальных событий, но исказивших три основных факта: кто-то придумал версию, что «Мария Целеста» шла под всеми парусами, на ее борту остались шлюпки, а в кают-компании еще дымился поданный на стол обед. Все это свидетельствовало о том, что команда исчезла с судна якобы за час до подхода «Деи Грация», причем самым загадочным образом, потому как шлюпки находились на борту «Марии Целесты», а поблизости не было видно ни одного корабля, который мог бы подобрать моряков.

Так подлинная история «Марии Целесты» перешла в категорию непостижимых тайн – тех, что обычно обрастают самыми изощренными измышлениями. В 1884 году появился рассказ под названием «Свидетельство Хабакука Джефсона». Его герой, с таким чудным именем, был якобы одним из уцелевших моряков с «Марии Целесты». Вы спросите, кто же был автором сего откровения? Молодой человек, лет двадцати пяти, который шестью годами позже начал публиковать знаменитые «Приключения Шерлока Холмса», по имени Артур Конан Дойл. Почти в то же время один бостонский журналист, Уильям Клейн, выпустил в свет роман о дрейфующем паруснике, покинутом экипажем.

По версии британского журнала «Стрэнд мэгэзин», «Марию Целесту» доставили в Англию, а французский «Тан» утверждал – что во Францию. Гипотезы росли как грибы после дождя: одни люди во всем винили гигантского спрута, другие считали, будто несчастный парусник наскочил на вулканический остров, третьи уверяли, что на борту корабля произошло поголовное отравление людей или что всех охватило массовое безумие. Кроме того, высказывались предположения, будто на «Марии Целесте» вспыхнул мятеж, что на парусник напали пираты. А кое-кто даже пытался приплести к этой истории кровожадных пришельцев из космоса. Тайне «Марии Целесты» и по сей день посвящаются десятки книг, журнальных и газетных статей. За многие десятилетия невероятные домыслы успели настолько перемешаться с реальными фактами, что даже серьезные исследователи уже теряются в догадках, будучи не в силах определить, где правда, а где вымысел. Сторонники так называемой классической версии основывают свои предположения на материалах следственного дела и предают анафеме «еретиков», полагающихся на показания пресловутых очевидцев. Одни утверждают, что на борту покинутого экипажем парусника осталась дочка капитана; другие это решительно отрицают. Некоторые вспоминают про кошку, гармонь, вышитый платок, старинное оружие. Самые дотошные исследователи оспаривают точность, с какой были определены координаты того места, где обнаружили «Марию Целесту». А их не менее дотошные коллеги спорят по поводу правильности названия таинственной шхуны-брига, которую как только не называли – и «Мэри Челест», и «Мари Селест», что, собственно, относится и к барку «Деи Грация»: его, например, нередко называли «Деос Грацияс». Историки-маринисты часто обвиняли несчастных дилетантов, с пеной у рта доказывавших, будто «Мария Целеста» была бригом, а не шхуной-бригом. Любая несущественная деталь, трактовавшаяся как ложный факт, бросала тень на серьезную, вполне заслуживающую внимания версию. Коротко говоря, тайной «Марии Целесты» занимались все, кому не лень: фантасты и ученые, оптимисты и скептики. И даже астрологи, пытавшиеся объяснить трагедию роковым для судна расположением планет.

Отправной точкой в истории «Марии Целесты» стало реальное событие – находка шхуны-брига. Но… О состоянии покинутой экипажем «Марии Целесты» мы можем судить лишь со слов трех очевидцев – лейтенанта Дево и двух матросов с «Деи Грация». Однако даже свидетельства этих трех моряков, в сущности, недостаточно убедительны. Как показывает практика, свидетельства только десяти процентов очевидцев достоверны во всех деталях. Дево мог и ошибиться. Не исключено и то, что он попросту солгал – по наущению Морхауза, капитана «Деи Грация». Но почему тому потребовалось выдавать ложь за правду? Ну, хотя бы потому, что, как было установлено, незадолго до выхода «Марии Целесты» в море Морхауз обедал вместе с ее капитаном – Бриггсом. Возможно, капитаны затеяли какую-то хитрую игру, которая породила затем величайшую из морских тайн. Ведь такое тоже могло быть, не правда ли? Во всяком случае, именно это утверждал писатель Лоуренс Китинг, якобы разыскавший кока с «Марии Целесты», некоего Джона Пэмбертона.

По словам Китинга, Морхауз, также отплывавший в Европу, дал Бриггсу, у которого была недоукомплектована команда, трех своих матросов; капитаны договорились, что, когда будет преодолена самая трудная часть перехода, корабли встретятся в условленном месте – у Азорских островов и Бриггс переправит трех матросов обратно к Морхаузу. Но на борту «Марии Целесты» оказался пассажир, вернее, пассажирка, – жена капитана Бриггса, из-за которой, собственно, и произошла трагедия. Во-время сильной качки жену Бриггса задавило пианино, и капитан, обезумев от горя, кинулся за борт. Между пьяными матросами вспыхнула ссора, и одного из них убили в драке. Испугавшись предстоящего суда, остальные члены команды, кроме кока и трех матросов с «Деи Грация», сели в шлюпки и поплыли к ближайшей земле – Азорам. Когда Морхауз обнаружил «Марию Целесту», он снял с нее троих матросов и кока, которому обещал денег, если он будет молчать о том, что случилось, а сам потом заявил, будто на «Марии Целесте» не было ни одной живой души. Больше того: за спасение покинутой экипажем шхуны-брига Морхауз потребовал премию – пятую часть стоимости корабля, – которую ему, конечно же, выплатили.

Версия Китинга вполне логична, однако главный ее недостаток в том, что она основана на показаниях одного-единственного свидетеля – восьмидесятилетнего старика, который мог забыть многие подробности трагедии неумышленно, а может, с умыслом. Не исключено также, что старый кок был подставным лицом – потому как, когда речь заходила о том, где он его откопал, Китинг всякий раз отвечал уклончиво. Журналистам же он говорил, что Пэмбертон уже умер. Тогда Китинга попросили показать фотографию кока. Что Китинг и сделал. Значит, Пэмбертон действительно существовал? Утверждать это определенно нельзя, поскольку, как потом выяснилось, на фотографии был изображен отец самого писателя. Что ж, выходит, Китинг попросту разыграл дотошных журналистов, чтобы скрыть собственный подлог? Однако Китинг клялся и божился, что его версия – чистая правда.