Имус: И я пришел к вам по собственной воле, помните это.

Эйзенхорн: Я помню это, и это наводит на две мысли. Вы опытный еретик с патологическим желанием быть пойманным и осужденным.

Имус: Или?

Эйзенхорн: Или, мастер Имус, у вас установка кого-то завалить. Именно это я и хочу сделать, это неизбежно при моей работе.

Имус: Что это, сэр?

(Какой-то странный шум)

Инспектор поворачивается и смотрит на него.

(Демонический рев)

Его лицо больше не похоже на человеческое. Это уже резко очерченная морда, заполненная рядами мерзких зубов. Морда раззявила пасть и готова была вцепиться в лицо мастера Имуса. На Йохана Имуса пахнуло выгребными ямами Варпа и тьмой мест, куда не ступала нога человека. Он увидел, как чудовищный ужас прыгнул на него, бледные щупальца хлестнули из раздутого тела.

(Человек кричит в ужасе)

Он закричал в ужасе и обмочился.

Эйзенхорн: Мне жаль, что пришлось так поступить, мастер Имус.

Инспектор вытирает рот. С верхней площадки прибегает Титус Эндор.

Титус: Трон, Грегор, я почувствовал это.

Эйзенхорн: Прости. Ты с Эмосом останьтесь тут, всё зачистите и отведите мастера Имуса подмыться.

Титус: У меня были планы на этот вечер.

Эйзенхорн: Теперь у меня есть свои планы.

Титус Эндор дотерпел до полуночи, а затем нашел повод и исчез. Старик оставался с мастером Имусом до рассвета. Они играли в регицид и обсуждали антиквариат.

(Открывается дверь)

С первыми лучами солнца инспектор возвращается.

Эйзенхорн: Дело улажено. Благодарю за содействие.

(Гул толпы)

Когда на следующий день мастер Имус пришел на работу, то обнаружил, что «Слотчер и Дэвиоф» закрыт. «С сегодняшнего дня и до особого распоряжения» гласила надпись на опечатанной двери. Большинство сотрудников толпилось на улице в печали и недоумении.

«В мастера Слотчера стреляли», — тихо сказал один из бухгалтеров.

«Этой ночью был застрелен Инквизицией», — подтвердил другой.

Имус: О, боже мой… Боже мой…

(Звук шагов, звонок в дверь)

Три дня спустя инспектор позвонил в дверь квартиры мастера Имуса.

(Дверь закрывается)

Имус: Садитесь, пожалуйста.

Эйзенхорн: Я пришел сказать вам, что с вас официально сняли все обвинения.

Имус: Даже мой проступок?

Эйзенхорн: Даже его.

Имус: Вы меня весьма успокоили.

Эйзенхорн: Ваш хозяин занимался нехорошими делами, даже можно сказать — еретическими. Он занимался ввозом запрещенных текстов, прикрывая их обычными сделками торгового дома. Мы следили за ним почти целый год. Но у нас не было доказательств его вины.

Имус: Я понимаю…

Эйзенхорн: Конечно же, ваш хозяин знал, что мы сидим у него на хвосте. И он подставил вас, чтобы отвлечь нас. Он хотел, чтобы мы сосредоточили всё внимание на вашем деле, а не на нем. И у него это получилось бы, если бы вы не были честны настолько, что сами пришли к нам.

Имус: Это вы убили мастера Слетчера?

Эйзенхорн: Боюсь, да.

Инспектор встал.

Эйзенхорн: Ну, мне пора идти.

Имус: И что теперь?

Эйзенхорн: Вы о чем?

Имус: У меня нет работы. Торговый дом закрыт. Что теперь со мной будет?

Эйзенхорн: Простите, сэр, но это уже не мои проблемы.

Инспектор повернулся к выходу.

Имус: Я думаю, что могу задать один вопрос начистоту?

Эйзенхорн: Спрашивайте!

Имус: Зачем это было нужно?

Эйзенхорн: Нужно было что?

Имус: Зачем надо было пугать меня?

Эйзенхорн: Страх расслабляет разум, мистер Имус. Настолько сильно и полно, что быстро освобождает голову от всех преград и лжи. Я пугал для того, чтобы увидеть в вас правду, ту вашу часть, которая честна и не может ничего скрывать. Я… прошу извинить меня за это.

Имус: Значит вы — псайкер?

Эйзенхорн (изменив голос): Да.

Имус: Я понимаю… Если вы можете заглянуть в будущее, скажите мне… У меня нет работы и рекомендаций. Я слишком стар и поздно уже переобучаться на кого-то другого. У меня нет средств к существованию. Я пришел к вам по доброй воле, помог поймать еретика и доказал свою невиновность. И после всего этого остался за бортом. Что мне теперь делать?

Эйзенхорн (изменив голос): Я телепат, а не ясновидец.

Имус: Да, в любом случае, спасибо за вашу искренность.

Эйзенхорн: Прощайте, мистер Имус.

(Дверь открывается и закрывается)

Дознаватель Эйзенхорн закрыл за собой дверь.

Мастер Имус сел на кушетку. С нижнего этажа доносился детский плач. Было слышно, как домовладелец стучит в двери квартир, собирая деньги за недельную аренду. Деньги на оплату этой недели лежали у мастера Имуса в ящике буфета. На эту неделю и следующую. Имус был рад, что пошел и всё рассказал. Долг превыше всего. Он попытался раздуть немного чувства гражданской гордости в своем сердце, но хотелось нечто большего, чем то, что он мог сохранить в самом себе.