Мужчина заговорил, но не поднялся.

— Ты Кларисса, — сказал он. — Наконец-то ты приехала. Я думал, что этого уже никогда не произойдет.

Я быстро подошла к нему, он взял меня за руку. И тут я увидела, что он калека.

— Извини меня, что я не встал, — сказал он. — Дело в том, что я просто не могу. Я вынужден проводить жизнь в этом кресле. Эмма, дорогая, поздоровайся с Клариссой.

Молодая женщина поднялась. Она была ненамного старше меня, ей было, наверно, лет восемнадцать. Она была одета в очень красивое платье из темно-зеленого бархата, из-под которого виднелась серая шелковая нижняя юбка.

Она взяла меня за руку и улыбнулась, бросив на меня оценивающий взгляд. Я была уверена, что она сразу отметила мою небрежную прическу и красные от мороза руки.

— Ты устала и хочешь отдохнуть, — сказал мой дядя. — Тебе, наверно, нужно умыться и переодеться, а потом поесть чего-нибудь горячего, да? Я не знал, чего ты захочешь в первую очередь, но мне так хотелось увидеть тебя, как только ты приедешь. А теперь скажи… что ты хочешь сначала? Умыться? А тем временем на кухне тебе приготовят что-нибудь вкусное. И тогда за обедом мы сможем познакомиться поближе.

— Я так рада встрече с вами… — начала я.

— Дядя, — сказал он. — Я твой дядя Пол. Твой отец был моим старшим братом. Я знал о твоем существовании, но только недавно выяснил, где ты живешь. Мне так хотелось увидеть тебя. Теперь скажи, чего ты сейчас хочешь?

Так как я сразу отметила элегантность девушки по имени Эмма, то сказала, что сначала умоюсь и переоденусь. Я могу подождать, когда всем подадут обед. Мы поели холодного бекона с хлебом и сыром в трактире незадолго до приезда в замок.

— Тогда Эмма отведет в приготовленную для тебя комнату. Эмма, ты можешь объяснить Клариссе, кто ты. Вам обеим придется много времени проводить вместе. Когда ты будешь готова, нам с тобой предстоит длинный разговор. Но сначала то, что необходимо. Я знаю, как вы, женщины, чувствуете себя после длительного путешествия, к тому же наш северный климат менее благоприятен, чем у вас на юге.

Он был очень мил. Он немного напоминал моего отца, но меня всегда поражал в Хессенфилде его высокий рост. Видеть его брата, моего дядю Пола, в кресле стало для меня большим сюрпризом.

Эмма улыбнулась мне.

— Я так рада, что ты приехала, — сказала она. — Ты не можешь себе представить, как тебя ждали. Пойдем. Приведешь себя в порядок, а потом мы сможем поговорить.

Она вывела меня из комнаты, и мы пошли по настоящему лабиринту коридоров и лестниц, пока не оказались в комнате в одной из башенок. Я подошла к узкому окну, из которого видна была вересковая пустошь на несколько миль, а еще дальше — море.

Эмма встала рядом со мной. От нее исходил легкий запах духов, немного мускусный и соблазнительный. Я взглянула на нее. У нее были темные, почти черные волосы и красивые удлиненные миндалевидные глаза с черными ресницами. Кожа у нее была бледная, губы пунцовые. Я тогда еще не знала, что она немного подчеркивает свою красоту с помощью известных средств. Мне она показалась очаровательной, ее красота даже немного тревожила, и мне было очень интересно знать, кто она и приходится ли она мне родственницей.

— Дядя Пол выбрал эту комнату для тебя, — сказала она. — Он подумал, что тебе понравится вид из окна. — Я заметила ее легкий французский акцент, добавляющий ей экзотики. — Когда ветер дует с востока, он воет над болотами. Б-р-р-р, — вздрогнула она. — Он пробирается в замок, и тогда бывает трудно согреться. Здесь, на севере, очень холодно. Ее грассирование напомнило мне о Жанне.

— Скажи мне, — сказала я, — ты моя кузина или какая-нибудь другая родственница.

Она сделала еще один шаг ко мне и посмотрела, как бы забавляясь.

— Не кузина. Ближе… гораздо ближе… Не догадалась?

— Нет, — сказала я и вдруг подумала: «Может быть, дядя Пол женился на молодой женщине?»

Ее следующие слова так поразили меня, что мне показалось, будто я сплю.

— Мы родные сестры, — сказала она.

— Сестры! Но как… Она улыбнулась.

— Как это называется? Единокровная сестра. Именно это я и хотела сказать. Твой отец был и моим отцом.

— Хессенфилд!

— Ах да, — сказала она, с большим трудом произнося «х». — Да, Хессенфилд.

— Но каким образом?

— Очень просто. Обычным. Ты понимаешь? Я покраснела, а она продолжала:

— Вижу, понимаешь. Наш отец был очень любвеобильным человеком. Он любил мою мать… очень. Он и меня очень любил. Он вообще любил женщин.

— Ты хочешь сказать, что ты его незаконная дочь?

— Эту честь мы делим с тобой. Он не был женат ни на моей матери, ни на твоей. Твоя мать уже была замужем. Моя… — Она подняла плечи чисто галльским жестом. — Этот человек не был рожден для брака. Но мы с тобой все-таки появились… Мы — бастарды, которые имеют общего любящего отца.

— Моя сестра, — пробормотала я.

Эмма положила руки мне на плечи и, притянув меня к себе, поцеловала в обе щеки. Я почувствовала внезапное отвращение. Мою мать знали как леди Хессенфилд; она жила с моим отцом в его отеле, и все это время существовала эта девушка, которая, должно быть, на четыре-пять лет старше меня. Возможно, это все объясняет: он знал ее мать до того, как узнал мою.

Я постигала жизнь. Король привез своих германских любовниц с собой. Хессенфилд был как король. У него тоже были любовницы. Одна из них была моя мать, другая — мать Эммы.

— Ну, и каково же узнать, что у тебя есть сестра? — продолжала она.

— Конечно, это так неожиданно. Но волнующе.

— Ты думала, что ты единственная, да? — спросила она довольно лукаво.

— Мне так говорили.

— Только не с таким мужчиной, как милорд.

— Ты давно уже здесь?

— Около года… я не могла приехать, пока не заключили мира. Нам нелегко было в Париже. А потом я подумала, что мне надо поехать сюда, ибо, в конце концов, это мой дом. Здесь мой отец хотел воспитывать меня, когда посадил короля Якова на трон. Он всегда говорил это моей матери: «Когда все закончится, мы поедем домой в Хессенфилд».

— А вы знали обо мне?

— О да, мы знали о тебе.

— И вы знали, что тетя Дамарис привезла меня в Англию?

— Нет.

— Тогда как же мой дядя… наш дядя… узнал, куда послать за мной.

— У него есть свои способы. Может быть, он скажет тебе.

Я сказала:

— Это для меня большая неожиданность. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.

— Привыкнешь. А я считаю это даже забавным. Нам много предстоит делить вместе.

— Я все хочу узнать. Ты просто приехала сюда и сказала дяде, кто ты?

— Кажется, ты думаешь, что я могла сказать не правду? — вдруг рассердилась Эмма. — Я такая же его дочь, как ты.

— Нет, нет. Ты не правильно поняла меня. Я просто не знаю, как ты сюда приехала и что подумал наш дядя, когда вдруг увидел тебя.

— У меня были доказательства, — резко сказала она, но потом улыбнулась. — Я могла доказать, кто я. У меня было его кольцо с печаткой. Кольцо, которое носят все обладатели этого титула. Я привезла его нашему дяде, который теперь носит его на третьем пальце правой руки. Наш отец носил его на мизинце.

Я кивнула. Я помнила это кольцо. Оно было золотое, с камнем, называемым безоаровым. Я будто вновь услышала, как Хессенфилд говорил мне это, когда я заинтересовалась кольцом.

— Наш отец был крупным человеком. Кольцо годилось ему только на мизинец. Я привезла его часы и письмо, потому что лорд Хессенфилд отдал их моей матери на случай, если с ним что-то произойдет. Наш отец очень любил своих дочерей. Он хотел, чтобы о нас позаботились. Это его слова.

Вошла служанка с горячей водой, и Эмма сказала, что оставит меня, чтобы я умылась. Потом, если я потяну за шнур звонка, и тебя проводят к дяде, мы можем продолжить разговор до того, как подадут обед.

Я все еще пребывала в растерянности, пока смывала с себя дорожную грязь. Мои дорожные сумки были принесены, и я с удовольствием переоделась в красное платье, которое мне шло. Я хотела хорошо выглядеть, чтобы не слишком проигрывать рядом с Эммой.