Марианна Базильевна Вехова

Ваня и медведь

Когда уходит на работу папа, Ваня ещё спит. Только одно ухо у него просыпается и слышит, как папа старается идти к двери на цыпочках, чтобы никого не разбудить. Дверь открывается тихо, не скрипит, а легко вздыхает и выпускает папу из сонной комнаты в коридор. Папа идёт в ванную, и сразу начинает весело шуметь вода из душа, как далёкий быстрый дождь.

Зато когда мама собирается на работу, Ваня успевает даже позавтракать.

В детском саду карантин. Вот почему Ваня остаётся дома.

Говорят — по городу ходит Грипп; он пришёл и в Ванин детский сад. Правда, Ваня его не видел. Но он думает, что Грипп — это такой унылый человек с красным носом. У него простуженный хриплый голос, он всё время чихает и кашляет. Ходит он, наверное, с большим градусником под мышкой, а сам весь завёрнут в простыню, потому что убежал из больницы.

Когда Грипп приходит в детский сад, все дети сразу начинают тоже чихать и кашлять и говорить простуженными голосами. Тогда воспитательницы запирают все окна и двери, чтобы не выпустить Грипп в город, а детей папы и мамы быстро уводят по домам. Это и есть карантин. Сидит в запертом пустом детском саду Грипп, завёрнутый в белую простыню, и с утра до вечера пьёт таблетки и меряет себе температуру. Когда он выздоровеет, карантин кончится.

А пока Ваня сидит дома и ему не разрешают даже высовываться в форточку, не то что гулять!

— Не скучай, не высовывайся в форточку, играй и не забудь выпить молоко с булкой и вот эту таблетку, когда обе стрелки на часах будут вместе, — говорит мама и уходит на работу.

Ваня остаётся один. Он бродит по комнате, трогает скатерть на столе, трогает прохладные спинки стульев, забирается на широкий подоконник.

И никто не ходит за дверью. Только пол поскрипывает сам. Деревянные паркетины разговаривают друг с другом:

— Ох, уста-а-ла я!

— И я скр-р-ипеть ста-а-ла.

А все вещи в комнате молчат.

Кто бы это мог быть? Вот если бы кто-нибудь появился! Можно было бы с ним играть! Но никого нет.

Ваня слез с подоконника и подкрался к шкафу. Приложил ухо к блестящей стенке и перестал дышать. Да! Там кто-то есть! Кто-то шумно и сонно дышит.

«Медведь! — подумал Ваня. — Это медведь живёт в шкафу, прячется, у него там берлога. Вот почему шкаф кряхтит — медведь тяжёлый. Он большой! Спит себе в шкафу, там всегда тёмная ночь».

В шкафу шумно зевнули:

— А-а-уфф!

Потом медведь завозился и сказал глухим басом длинное непонятное слово:

— Учушкищетинкачешуйкаущучки!

— Ой, а что это такое ты сказал? — спросил Ваня.

— Это на медвежьем языке такое волшебное слово.

— А зачем — волшебное слово?

— Чтобы играть!

— А во что играть?

— В медведей, конечно.

— А как мы будем играть? Что делают медведи?

— Когда?

— Ну-у, с самого начала…

— Самое начало начинается весной. Значит, я сплю в берлоге, сплю, сплю-у… Хр-рр…

— Смотри сейчас не спи! Ты спишь?

— Нет, что ты! Значит, я сплю, сплю, и вдруг — динь-динь-дилидинь! Как твой будильник, звенит под снегом ручей. Толкает меня в бок, щекочет: вставай! Это весна его послала, чтоб он меня разбудил. Я вылезаю из берлоги; ох, ноют все мои косточки, отлежал! Долго, всю зиму спал! Давай сделаем зарядку. Становись. Раз ты медведь, тоже делай нашу зарядку.

— Встал, — сказал Ваня.

— Сначала хорошенько встряхнёмся, сон на землю сбросим! Вот так.

— Встряхнулся, — сказал Ваня.

— Потом поваляемся-покатаемся в снегу с боку на бок.

— Поваляемся-покатаемся! — закричал Ваня и стал кувыркаться на диване.

— Потом понюхаем воздух и снег. Надо нам знать, кто бродил у нашей берлоги и нет ли где чего съестного…

А в тот день Ванина мама отпросилась с работы пораньше.

«Ваня, бедный, скучает один, — думала она, доставая ключ из сумки. — Интересно, что он сейчас делает? Вот я его удивлю, неожиданно появлюсь…»

Она тихо подошла к двери и вдруг услышала, что Ваня с кем-то разговаривает. А Ваня разговаривал с медведем.

— Я тоже знаю одно медвежье волшебное слово, оно означает: «С добрым утром, как вы спали?» Оно вот какое — «Нашполканпопалвкапкан»!

— Это вовсе не «с добрым утром»! — сказал медведь. — Это плохое слово про капкан! «С добрым утром» будет так: «Жилиубабусидвавесёлыхгуся»!

Тут Ваня оглянулся и увидел маму. Он сильно вздрогнул и покраснел.

— Ты с кем это разговариваешь? — удивилась мама.

— С медведем, — виновато сказал Ваня.

— А-а где он? — спросила мама, оглядываясь.

— В шкафу…

Мама внимательно посмотрела на Ваню и вдруг приложила палец к губам и прошептала:

— Тише, тише… А то он испугается!

И Ваня с мамой вышли на цыпочках в коридор.

— Мама, когда ты открываешь шкаф, он прячется, но я даже не знаю, как он ухитряется, потому что он такой большой!

— А как ты про него узнал?

— Один раз ты открыла шкаф, я заглянул и увидел лохматую спину и лапу! Он прятался в углу, за платьями. Но тогда я не догадался, кто это. А сегодня я слышал, как он в шкафу дышит. Я сначала испугался.

Мама не успела ничего сказать, потому что вдруг пришёл папа.

Он был очень весёлый.

— Внимание, братцы, — сказал папа. — У нас большие новости. Я на два месяца еду в совхоз убирать хлеба.

— А как это — убирать хлеба? — спросил Ваня.

— Зерно буду возить на машине. В поле комбайн намолотит зерно, я подъеду, наберу полный кузов и — на элеватор. С нашей работы целая бригада едет.

Раньше Ваня знал: вот сейчас, когда горячая полоска солнца с пола перейдёт на белый подоконник, можно посмотреть в окно и обязательно увидишь — по двору к подъезду большими шагами идёт папа. Потом хлопнет внизу дверь. Потом тяжело загудит лифт. Потом громко повернётся ключ в замке…

А сейчас Ваня даже не подходит к окну вечером. Всё равно папа не придёт. Он далеко.

От папы приходят письма. Это хорошо, но всё-таки лучше было, когда папа сам приходил с работы вечером. Он входил в комнату большой, с громким голосом, руки у него были твёрдые и быстрые. Все вещи в комнате оживали, двигались и поскрипывали. Ваня любил, когда папа поднимал его к потолку. Можно было посмотреть, что лежит на шкафу. Можно потрогать люстру.

А что теперь — только письма…

Ваня берёт конверты, сложенные на столе, вынимает большие, крупно исписанные листы и идёт к шкафу.