желание Луис.

Он сердито посмотрел на неё.

― А она сказала тебе, что после того, как я несколько лет её защищал, она от меня

отказалась? То, что я искал её и пытался помочь ей? Что она и её друзья наркоманы, ворвались в

мой дом и разгромили его, похитив все ценное, что у меня было? То, что я чуть не потерял все,

когда я начинал, потому что я ей доверял?

О, уж это Луис ей рассказала. Когда Луис была трезвой, она доверилась Ханне во многом. И

всякий раз, когда она говорила о своём старшем брате, её голос был наполнен такой болью. Она

перестала искать его после той ночи взлома. Она рассказала ей об их детстве, до и после того, как

их мать умерла.

Ханна смотрела на красивые, сильные черты лица Джексона и пыталась представить себе

весёлого, энергичного мальчика, которого описывала Луис. Она пыталась увидеть подростка,

который всегда вмешивался, чтобы защитить сестру от своего отца. Тот, кто принимал побои, чтобы

избавить от этого свою младшую сестру. И она могла видеть его, она увидела мальчика, который

стал сильнее, выше и, наконец, был в состоянии осилить своего отца. Она могла видеть все это –

Джексон был сильным и верным. Если он, в своё время, счёл необходимым защищать свою сестру,

несомненно, он сделает это и для её невинного ребёнка.

Ханна поставила пустой стакан на столик.

― У твоей сестры было много сожалений. То, что стало с вашими отношениями в конечном

итоге, было её самым большим сожалением. Она была унижена. Луис сказала, что как только она

получит контроль над своей жизнью, она собирается попытаться восстановить с тобой связь. Она

была опустошена тем, как она к тебе относилась. Ты был её защитником.

Её голос затих, когда она смотрела, как на его челюсти играли желваки. Она с уверенностью

могла сказать, что он боролся со своим контролем. Джексон, наконец, нарушил молчание, его

голос резко нарушил тишину.

― Немного поздно для сожалений, не так ли?

― Ты не можешь изменить прошлое. Твоя сестра умерла, но у тебя есть племянница,

которая нуждается в тебе. Эмили не сделала ничего плохого. Она не виновата в том, что её мать

покончила с собой.

Ханна смотрела, как его губы скривились в улыбке, которая должна была казаться

насмешливой, но боль на его лице была выгравирована так отчётливо, что Ханна сама её почти

почувствовала.

― Нет, и я чертовски уверен, что и не моя. Ей будет лучше с кем-то, кто хочет ребёнка.

Ханна сжала потные ладони у себя на коленях.

― Это так не сработает. Никто волшебным образом не может попасть к лучшим родителями

в мире. Она нуждается в тебе. Ты её дядя. Ей нужен кто-то связанный с её прошлым. Ей нужен кто-

то, кому доверяла её мать. Кто может быть лучше?

Джексон запрокинул голову назад, а она изучала сильную линию его подбородка и шеи. Он

зажмурил глаза.

― Мне не нужен её ребёнок.

― Прекрати думать о себе.

Он резко мотнул головой, чтобы встретиться с ней взглядом. В его глазах она могла

прочитать удивление и гнев.

Ханна сконцентрировалась на звуках потрескивающего камина и мягкого храпа Чарли.

Напряжённость, исходящая от Джексона была заразительной. Воздух казался горячим и

раздражающим.

― Ты думаешь, что холостяк, который никогда даже не держал ребёнка в руках, является

хорошим выбором для роли отца – человек, который бросил свою семью и изменил своё имя,

чтобы забыть о них? Я отвернулся от своей сестры. Я отказался видеть её, я отказался разговаривать

с ней.

Он выпил остаток виски, резко опрокинув стакан. Ханна почувствовала боль его сожаления,

даже если он в этом не признался. Оно было воплощено в каждой напряжённой мышце его тела, в

чертах его лица. Он выразил сожаление по поводу того, что случилось с Луис, и это дало Ханне

надежду, что шанс все ещё есть. Она хотела ему рассказать все о своём прошлом, о другой

причине, по которой она стремилась, чтобы он принял Эмили. Но она не могла сказать об этом и

остаться непредвзятой в сложившейся ситуации. Она уже прыгнула выше своей головы.

― Ты её дядя.

― Прекрати это говорить.

Ханна посмотрела ему в глаза, а затем кивнула.

― Луис совершала ошибки, Джексон. Её ребёнок не должен страдать из-за них.

― Какого черта ты так сильно заботишься об этом?

Она стиснула руки, чтобы не задрожать.

― Я не хочу, чтобы она попала в систему, ― прошептала Ханна, почти давясь словами. Она

на мгновение зажмурилась, пытаясь блокировать образ, как этого ребёнка передают какой-то

приёмной семье, не зная, что случилось бы с ней потом. Она нарушила главное правило: она очень

сблизилась с Луис и Эмили. Она не сможет защищать Эмили, как только та выйдет из-под опеки

миссис Форд. У неё не будет неограниченного доступа к ней, как сейчас. Она затаила дыхание, в

ожидании, что он что-то скажет. Было очевидно, что бы она ни сказала, слышать этого, он не хотел.

― Ты будешь жалеть об этом, ― тихо сказала она, заставляя себя подойти к нему в то время,

как её ноги были словно желе. Она смотрела, как из-за её слов он стиснул челюсти. Она

почувствовала на своём лице жар от огня, пламя сжигающее груду поленьев, так же сгорала и

надежда, что Джексон на это согласится.

Но она должна была сказать ему.

― Это решение будет преследовать тебя. Оно не сотрёт твоё прошлое, и это определённо не

заберёт твою боль. Эмили уже не будет, но этот гнев, обида, что ты чувствуешь по отношению к

своей сестре, не уйдут. Они изо дня в день будут разъедать тебя, но ты уже не будешь прежним. Ты

будешь продолжать жить дальше, а затем ты будешь время от времени останавливаться и

задаваться вопросом, что же случилось с той маленькой малышкой. Тебе будет интересно,

приглядывает ли за ней кто-то так, как ты это делал для Луис. Тебе будет интересно, не подвела ли

её система так же, как и тебя.

― Хватит!

Он зарычал в огонь, что больше походило, на звук раненого зверя, а не человека. Ханна не

двигалась, не дышала. В конце концов, он повернулся, чтобы посмотреть на неё, его карие глаза

были тёмными и пустыми.

― Ты ни черта обо мне не знаешь, Ханна. Я не знаю о чем, черт возьми, ты думала, если

решила, что имеешь право найти меня и приехать сюда, и это была твоя первая ошибка. Ты ни

черта не знаешь о моей жизни, так что не применяй свои идеалы ко мне. Завтра, когда дорога

расчистится, уезжай домой.

ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА

Ханна пыталась не допустить, чтобы её улыбка померкла, пока Эмили погружалась в мир

грёз. Она решила, что последней вещью, которую видит Эмили, прежде чем уснёт, должна быть

улыбка.

Эмили глубоко вздохнула, сделала небольшое посасывающее движение своими розовыми

губками и наконец, крепко уснула. Ей нужно было позвонить Эллисон. Она знала, что её лучшая

подруга и коллега по социальной работе будет вне себя от беспокойства. Через несколько секунд

голос её подруги раздался на другом конце линии.

― Элли? Это я, ― прошептала Ханна в телефон.

― О, мой Бог! Я звонила тебе последние четыре часа!

― Я знаю, я знаю, здесь плохая связь, прости, что...

― Почему плохая связь? Ты живёшь совсем недалеко от офиса.

Ханна откашлялась, готовясь к натиску, который ей придётся вытерпеть от своей подруги.

― Ну, прямо сейчас, я не совсем в Кроссинг Хоуп.

― Боже мой, ты же не...

― Я сделала это. Я здесь.

― Ханна, я думала, что отговорила тебя от этой безумной идеи. Тебе может быть

предъявлено обвинение в похищении.

― Миссис Форд дала согласие на то, чтобы я привезла Эмили сюда.

― Хорошо, но как насчёт Джин? Она порубит тебя на кусочки и вышвырнет твою задницу из