открытой двери так быстро, как только могла, а половицы скрипели так же громко, как и грохот её

сердца. Ей нужно сразу же заняться этим списком.

― Ханна,― крикнул он, и в его голосе присутствовали нотки изумления.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, стараясь выглядеть спокойной, невозмутимой,

и собранной. Не смотри ниже его подбородка. Не смотри на пресс и мышцы, выставленные

напоказ, Ханна.

― Да?

Она поморщилась от пронзительного звука своего голоса. Её голос звучал как у трусихи,

которую она стала напоминать.

― Ты ткнула в меня книгой?

ПЯТАЯ ГЛАВА

Буря не закончилась.

Дороги не расчистились.

Сегодня, Ханна и малышка не собирались ехать домой.

Джексон наклонился вперёд, упёршись руками о мраморную столешницу на кухне. Было

настолько темно и ветрено, что это едва было похоже на утро. Даже если бы он и хотел, чтобы она

собралась домой сегодня, это было невозможно. Погода совершенно не собиралась улучшаться.

После того, как прошлой ночью Ханна покинула его комнату, он почувствовал отчётливое, и

очень неожиданное, ощущение потери. Он больше не злился. Он знал, как это, для кого-то вроде

неё, войти в его комнату, особенно учитывая, как закончился их вечер, когда он сказал ей убираться

домой. Он увидел страх и почувствовал дрожь в её теле, когда она была под ним. И ощущение её в

его руках, привело к совершенно другому набору проблем. Его влечение к ней было неоспоримым,

и оно было гораздо больше, чем просто физическое, что было совершенно новым для него. Он

восхищался, какой бесстрашной она была, какие бы проблемы у неё ни были с мужчинами. Она,

сквозь метель, ехала сюда столько часов, чтобы столкнуться лицом к лицу с незнакомцем. Черт, это

требовало мужества.

Он собирался сделать себе кофе, когда услышал мягкие шаги, приближающиеся к кухне. Он

обернулся на звук её нерешительного «привет», и его внутренности сжались. Боже, как же она

была красива. Её волосы спадали ей на плечи и он вспомнил, какими мягкими они чувствовались

прошлой ночью, касаясь его голой груди. То, как изгибы её тела тесно прижимались к нему, он не

забудет в течение ещё длительного времени.

―Доброе утро, ― сказал он. Улыбнулся и увидел, как напряжение покинуло её лицо. Кто

знал, что она думает о нем? То, что он отправил бы её домой в метель или накричал на неё?

―Я сделал свежий кофе. Хочешь чашечку?

― Пожалуйста, ― сказала она и сделала ещё несколько шагов.

― Садись, ― сказал он. И, указывая на кухонный стол, вручил ей одну из гончарных кружек,

которую выбрал его дизайнер. Она сидела напротив него, подогнув одну ногу под себя. Добавила

молоко в свою чашку, а затем посмотрела на него снизу вверх. У неё были великолепные глаза,

большие и чёткие. И тёплые. Тот вид глаз, которые заставляли подумать, что ты можешь рассказать

все что угодно этой женщине и, что она поймёт и не осудит. Он мысленно встряхнулся. Он должен

быть милым, и все.

― Я сожалею о прошлой ночи. И очевидно, что я не жду, что ты уедешь сегодня.

Она сделала глоток кофе, обхватив руками негабаритную чашку. У неё были тонкие руки. Её

ногти были не длинными, но красиво оформленными. У неё не было французского маникюра или

ужасно кричащего цвета ... секундочку, когда, черт побери, он даже смотрел на руки женщины ...

кроме того, чтобы увидеть было ли у неё на пальце обручальное кольцо? Она смотрела в свою

чашку. И ничего не сказала, и он понял, что очень хочет услышать её ответ. Будучи встревоженным

таким образом, он понял, что заботился о её чувствах. Дерьмо. Сначала ногти, теперь чувства.

― Я немного волновалась о том, как мы в такую погоду доберёмся обратно домой, ―

сказала она с искоркой в глазах, её губы сложились в очаровательно заманчивую улыбку. Ему

нужно было выпить, но для этого было ещё слишком рано.

― Слушай, давай заключим перемирие, ладно? Я думаю, что я уже ясно дал понять, что твой

план на самом деле не ... устраивает меня. Если мы снова будем говорить об этом, мы, в конечном

итоге, поссоримся. Ты должна понять, что я не имею никакого намерения когда-нибудь

соглашаться с этим.

Тепло в её глазах исчезло, и вместо него полыхнул огонь. Черт, она, вероятно, была столь же

упряма, как и он. Её полные губы были плотно сжаты, и он был уверен, что она сдерживала

длинную череду проклятий. Очень жаль. Он встал и принялся рыться в шкафах, понимая, что она, в

ярости наблюдает за ним.

― Что бы ты хотела на завтрак?

Он пытался казаться беспечным.

― Как насчёт ножа? Ты можешь воткнуть его прямо мне в сердце.

Он не знал, хотелось ли ему засмеяться или простонать от недовольства. Он собирался

проигнорировать приманку.

―Ты давно не ела. Хлопья подойдут? У меня так же есть кексы.

― Не голодна.

Он повернулся, чтобы посмотреть на неё. Одна её нога была переброшена через другую, и

она барабанила пальцами по столу. Он вздохнул.

―Нет смысла голодать, потому что ты злишься на меня.

Она вскинула брови.

― Прекрасно. Я разогрею кексы. Лимонные с клюквой, ― сказал он, пока она как партизан,

продолжала молчать.

― Ты печёшь?

Он покачал головой, безумно радуясь тому, что она снова разговаривает с ним.

― Этим занимается моя домработница. Она замораживает и приносит сюда для меня кучу

еды, когда я приезжаю сюда.

―Значит, содержать дом в порядке тебе помогают? ― Спросила она, невинно, аккуратно

сложив руки на коленях. Он уже знал её как облупленную.

―Я занятой человек. Я работаю допоздна. Очень допоздна. Не до часов семейного

мужчины, ― сказал он, подчёркивая каждое слово, чтобы дать понять, что он точно знал, к чему

она клонит. Микроволновка запищала, и он поставил кексы перед ней. Он сел и стал ждать, когда

она возьмёт кекс прежде, чем сделать это самому.

―Ах, значит, в таком случае, у тебя есть все.

Он лаконично кивнул.

―У тебя есть деньги, пентхаус, компания, коттедж, ― сказала она, кладя кусочек кекса в рот.

― Да.

―Я имею в виду, что ещё может быть в жизни, кроме денег, активов, и работы?

Она положила ещё один кусочек кекса в рот, и он потерял аппетит. Кто она такая, чтобы

судить его?

Звук крика младенца помешал ему остроумно ответить. Ханна вскочила, вытащила бутылку

из холодильника, и бросила её в небольшой горшок уже заполненный водой на плите. Малышка.

Эта малышка была его племянницей. Ответственность его сестры. Не его.

Он встал так быстро, что его стул почти опрокинулся.

― Ты не возражаешь, если я пойду, займусь кое-какой работой?

Он мог сказать, что она была удивлена его внезапной заминкой. Она покачала головой и

снова облизала губы. Да, ему срочно нужно было отсюда свалить. Он налил себе чашку кофе и

вышел из кухни.

…

Ханна рассмеялась, когда посадила Эмили в раковину в ванной комнате. Малышке

нравились её ванны, и она восторженно ахнула, когда её тельца коснулась тёплая вода. Ханна

бережно держала её голову одной рукой и потирала кожу Эмили мыльной мочалкой. Эмили

пинала её ногами и громко булькала. Она взвизгнула, когда Эмили обрызгала её водой.

― Здесь все в порядке?

Когда Джексон вошёл, Ханна повернула голову, и не могла понять выражения его лица. Он

посмотрел на Эмили, и на секунду она подумала, что он собирается улыбнуться, но вместо этого,

она увидела, как его челюсти сжались. Она старалась не показать своего разочарования. И вовсе не

ожидала, что он, глядя на ребёнка, растает, но, хотя бы, намёк на улыбку ...

―У нас все в порядке, ― сказала она, смывая мыло со скользкой кожи Эмили. ― Каждый