– Действительно, потрясающая небрежность.

– Вот это именно я ей и объявила. И еще я ей сказала, что вынуждена об этом написать в ее рекомендации – ведь это моя обязанность, полковник. Кто не ошибается! Но на ошибки, а в равной степени и на успехи следует постоянно указывать. И вот эта нахалка – подумать только – заявила, что в любом случае надеется подыскать себе место в таком доме, где не «пришивают» людей – ужасный жаргон… Этим ужасным выражением, я-то знаю, щеголяют гангстеры, убивающие друг друга из автоматов. Слава богу, у нас в Англии подобного не случается. Итак, как я сказала, я отметила в рекомендации, что Бетти Арчдейл – опытная горничная, благонравная и честная, но обладает способностью ломать вещи и не всегда с подобающим почтением относится к хозяевам. Лично я на месте миссис Рис-Телбот прочитала бы между строк и не наняла бы ее. Но в наши дни люди хватают все, что попадается под руку, и даже нанимают девчонку, которая за один только месяц сменила три места.

Миссис Дрейк замолчала, чтобы немного отдышаться, и полковник Рейс поспешно спросил, кто такая миссис Рис-Телбот. Не ее ли он знал еще по Индии?

– Не могу определенно сказать. Она живет в Кадоган Сквер.

– Значит, это моя знакомая.

Люцилла заметила, что мир тесен, не так ли? И что теперь нет таких друзей, какие бывали прежде. Дружба – удивительная вещь. Она всегда думает, какие романтические отношения были у Виолы и Пауля. Милая Виола, красавица, сколько мужчин было от нее без ума, но, бог мой, ведь полковник Рейс даже не представляет, о чем она говорит. Всегда хочется помянуть прошлое.

Полковник Рейс попросил ее продолжать и в награду за свою деликатность выслушал жизнеописание Гектора Марло, подробный рассказ о том, как он воспитывался своей сестрой, перечисление его заскоков и слабостей и в довершение всего, когда полковник уже начал терять нить повествования, историю его брака с красавицей Виолой.

– Знаете, она была сиротой, и суд установил над ней опеку…

Ему пришлось выслушать длиннейшее повествование о том, как Пауль Бенетт пережил измену Виолы и превратился из любовника в друга дома, а потом повествование о его любви к маленькой крестнице Розмари, а потом повествование о его кончине и условиях его завещания.

– Меня всегда удивляли их крайне романтические отношения – такое несметное состояние. Нет, разумеется, не в деньгах счастье. Трагическая смерть бедняжки Розмари тому подтверждение. И даже судьба милой Ирис меня не совсем радует!

Рейс вопросительно на нее посмотрел.

– Из-за богатства хлопот не оберешься. Разумеется, всем известно, что она получила огромное состояние. Я глаз не спускаю с этого юного проходимца, но что я могу поделать, полковник? Теперь девушки не любят, чтобы их опекали, как прежде. Я почти ничего не знаю о приятелях Ирис. «Приведи их в дом, дорогая», – вот что я всегда говорила, но сдается мне, многих из этих парней просто нельзя привести в порядочное общество. Бедный Джордж тоже переживал. Из-за какого-то парня по имени Браун. Лично я никогда его не видела, но, кажется, он и Ирис друг от друга оторваться не могут. Всякий скажет, она могла бы найти себе приятеля получше. Джордж не любил его – я совершенно в этом уверена. А я всегда говорила, полковник, никто не оценит мужчину лучше другого мужчины. Мне припоминается полковник Пуси, один из наших церковных старост, очаровательный человек, но мой муж всегда держался от него подальше и мне советовал поступать так же – и не напрасно, однажды в воскресенье, собирая пожертвования, он вдруг рухнул – совершенно пьяный. И, разумеется, впоследствии – подобные вещи всегда выясняются впоследствии, было бы значительно лучше, если бы о них узнавали заблаговременно, – нам стало известно, что каждую неделю он сдает дюжину пустых коньячных бутылок! Довольно печально, ведь он был глубоко верующим человеком, хотя и склонялся к евангелизму. Мой муж до хрипоты с ним спорил по поводу отдельных обрядовых подробностей службы в День Всех Святых. О, боже, а ведь сегодня второе ноября – День поминовения. Боже, боже, только подумать, вчера был День Всех Святых…

Негромкий звук заставил Рейса взглянуть через голову Люциллы в сторону открывающейся двери. Ему уже приходилось и прежде встречаться с Ирис – в Литтл Прайерз. Но, странное дело, ему показалось, что сейчас он видит ее впервые. Необычайное напряжение, прикрытое внешним спокойствием, поразило его, в огромных глазах застыло какое-то непонятное выражение.

В свою очередь Люцилла также повернула голову.

– Ирис, дорогая, я не слышала, как ты вошла. Ты знакома с полковником Рейсом? Он такой добрый.

Ирис подошла и угрюмо с ним поздоровалась; в черном платье она выглядела более худой и бледной, чем раньше.

– Я пришел узнать, не могу ли я быть вам чем-то полезен, – сказал Рейс.

– Благодарю вас, вы очень любезны.

Она говорила как заведенная, без всякого выражения. Было ясно, она перенесла тяжелый удар и до сих пор не могла прийти в себя. Неужели она настолько любила Джорджа, что его смерть так сильно на нее подействовала?

Она посмотрела на тетю, и в ее глазах Рейс заметил пристальное внимание.

– О чем вы говорили – только что, когда я пришла? – спросила она.

Люцилла сделалась пунцовой и засуетилась.

Рейс догадался: ей во что бы то ни стало хочется избежать всякого упоминания об Антони Брауне. Она воскликнула:

– Только что, дай вспомнить, – а, да, День поминовения, а вчера был День Всех Святых. Всех Святых – одно из тех совпадений, в которые невозможно поверить…

– Вы хотите сказать, – спросила Ирис, – что Розмари вернулась вчера, чтобы увести с собой Джорджа?

Люцилла вскрикнула.

– Нет, дорогая Ирис! Какая ужасная мысль – недостойная христианки.

– Почему недостойная? День умерших. В Париже в этот день люди возлагают на могилы цветы.

– Я знаю, дорогая, но они же католики, не так ли?

Едва заметная усмешка искривила губы Ирис. Она сказала напрямик:

– Я думаю, что вы, наверное, говорили про Антони, – Антони Брауна.

– Ну что ж, – пронзительно, как наседка, закудахтала Люцилла, – мы действительно о нем упомянули. Признаюсь, я, кажется, сказала, что мы ничего про него не знаем…

Ирис решительно перебила ее:

– А зачем вам вообще о нем что-нибудь знать?

– Нет, дорогая, разумеется, нет. Я лишь хотела сказать, что было бы неплохо, если бы мы знали. Разве нет?

– Вам в будущем такая возможность предоставится, – сказала Ирис, – потому что я выйду за него замуж.

– О, Ирис! – не то завопила, не то замычала Люцилла. – Второпях такие вещи не делаются – пока еще ничего не решено.

– Все уже решено, тетя.

– Нет, дорогая, не следует говорить о подобных вещах накануне похорон. Это неприлично. А это ужасное следствие и все прочее… В самом деле, Ирис, не думаю, чтобы дорогой Джордж одобрил это. Мистер Браун ему не нравился.

– Да, – сказала Ирис, – Джорджу бы это не понравилось, и он не любил Антони, но какое это имеет значение. Мне жить, а не Джорджу – тем более Джордж умер…

Миссис Дрейк снова запричитала:

– Ирис, Ирис! Что на тебя накатило? Так говорить бессердечно.

– Простите, тетя Люцилла. – Девушка держалась непреклонно. – Вы правы, может быть, это действительно так выглядит, но я не хотела сказать ничего плохого. Я лишь имела в виду, что душа Джорджа успокоилась, и я и мое будущее больше не тревожит его. Я сама должна это решать.

– Глупости, дорогая, ничего ты не можешь решать в такое время – не до того сейчас. Этой проблеме и взяться-то неоткуда.

– Но она уже взялась. Антони сделал мне предложение перед отъездом из Литтл Прайерз. Он хотел, чтобы мы поехали в Лондон и на следующий день тайно поженились. Жаль, что я так не сделала.

– Он, наверное, пошутил, – добродушно произнес полковник Рейс.

Она устремила к нему пылающий взгляд.

– Нет, не пошутил. Это избавило бы нас от множества хлопот. Почему я не должна ему доверять? Он просил меня ему довериться, а я не решилась. Во всяком случае, мы поженимся, как только он пожелает.