В «Тактический центр» входили: от «Союза возрождения России» — бывший редактор журнала «Голос минувшего» профессор С. П. Мельгунов, от «Союза общественных деятелей» — бывшие товарищи (заместители) министра внутренних дел Д. М. Щепкин и С. М. Леонтьев, от «Национального центра» — Н. Н. Щепкин, О. П. Герасимов и князь С. Е. Трубецкой.

При «Тактическом центре» была образована особая военная комиссия для связи с подпольными военными группами. Эти последние чекистам еще предстояло раскрыть, причем в кратчайшие сроки.

В вопросах внешней политики программа «Тактического центра» была проста: не допускать никаких соглашений иностранных держав с РСФСР, просить Антанту оказать материальную и вооруженную помощь белым армиям.

А в одном из писем, изъятых у Щепкина, говорилось: «Передайте Колчаку через Стокгольм: Москвин прибыл в Москву с первой партией груза (имеется в виду колчаковский агент, доставивший ННЩ первую денежную посылку. — Авт.), остальных нет. Без денег работать трудно. Оружие и патроны дороги. Политические группы, кроме части меньшевиков и почти всех эсеров, работают в полном согласии. Часть эсеров с нами. Живем в страшной тревоге, начались бои у Деникина, опасаемся его слабости и повторения истории с Колчаком… Настроение у населения в Москве вполне благоприятное… Ваши лозунги должны быть: «Долой гражданскую войну!», «Долой коммунистов!», «Свободная торговля и частная собственность». О Советах умалчивайте… В Петрограде наши гнезда разорены, связь потеряна».

Чекисты надеялись, что в ходе следствия у Щепкина удастся узнать нечто большее о замыслах и членах «Национального центра». Но у Коки сдали нервы. На одном из допросов, чувствуя, что ему придется держать суровый ответ, он с силой ударился головой об угол печки, после чего уже был не в состоянии выговорить что-либо вразумительное. Но основные связи Щепкина были все же нащупаны. Как явствовало из писем, «Национальный центр» (а именно он выполнял в тройственной упряжке роль коренника) действовал совместно с внешними контрреволюционными силами. Надо было искать и внешние связи.

…Во время обычной облавы на Мальцевском рынке в Петрограде милиционеры задержали девочку лет пятнадцати. Девчонка попыталась выбросить револьвер. Естественно, милицию заинтересовало, откуда у нее оружие и для чего? Задержанная оказалась девицей не слишком умной, но весьма экзальтированной. Жоржетта, так ее звали, выложила следователю целый ворох всяких несуразиц. Начала она с того, что револьвер нашла, а закончила тем, что позаимствовала его у папы, чтобы отомстить некоему Полю, или Павлу Павловичу, за то, что он не отвечает ей взаимностью.

Вся эта чепуха не произвела на чекистов никакого впечатления, кроме… ссылки на папу. Папой Жоржетты оказался бывший французский гражданин, преподаватель французского языка в средней школе некто Илья Романович Кюрц. Было установлено, что в прошлом Кюрц служил агентом в царской разведке. Однако еще при старом режиме его по весьма основательному подозрению в «двойной игре» от серьезных и секретных дел отстранили.

Сомнительные связи Кюрца вынудили чекистов принять решение тщательно осмотреть его квартиру. При обыске в тайнике был обнаружен архив со шпионскими донесениями и адресами явок. На допросе Кюрц сознался, что он принимал активное участие в белогвардейском заговоре, целью которого было поднять мятеж в Питере накануне вторжения в город войск генерала Юденича, к тому же Кюрц работал на офицера английской разведки Поля Дюкса (имевшего несколько кличек — Павел Павлович, Шеф). Где находится Дюкс в настоящий момент, Кюрц не знал, но назвал одну из конспиративных квартир, которой пользовался матерый английский шпион, заброшенный в Россию еще задолго до революции. (Позднее было установлено, что Дюкс после ареста Щепкина покинул Петроград — перешел Финский залив на лыжах.)

В качестве хозяйки квартиры Дюкса Кюрц назвал Надежду Владимировну Петровскую. В июне 1919 года она привлекалась чекистами по делу Штейнингера. Однако тогда доказать ее активное участие в контрреволюционном заговоре не удалось. К тому же не верилось, чтобы Петровская, в свое время оказывавшая содействие петербургскому «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса», перешла на сторону контрреволюции.

Что же касается кадрового английского разведчика Дюкса, скрывавшегося в своих донесениях под псевдонимом ST-25, то его ЧК выявила еще в июне 1919 года. Почти в течение года Дюкс орудовал в Петрограде, снабжая шпионскими сведениями английского генерального консула в Гельсингфорсе Люме. Он поддерживал связь с «Национальным центром» и главой петроградских заговорщиков, бывшим полковником царской армии, а ныне начальником штаба 7-й армии В. Люндеквистом.

Когда Юденич начал новое наступление на Петроград, Дюкс весьма надеялся на помощь контрреволюционных сил, действовавших в тылу оборонявшей город 7-й армии. Эти силы снабжали его шпионской информацией вплоть до поставки карт с дислокацией советских войск. Но, не ограничиваясь этим, контрреволюционеры готовились к активным боевым действиям. С выходом частей Юденича к Петрограду они планировали поднять восстание в городе. Сигналом к выступлению должен был послужить взрыв бомбы, сброшенной с аэроплана на Знаменскую площадь.

Безусловно, перед чекистами встала задача обезвредить опаснейший контрреволюционный заговор в красном Питере. Операцию по ликвидации контрреволюционного заговора возглавил выехавший из Москвы в Петроград Ф. Э. Дзержинский. Забегая вперед, отметим, что контрреволюционные силы здесь оказались значительными. По материалам допросов арестованных контрреволюционных руководителей Люндеквиста и Берга, занимавшего должность начальника воздушного дивизиона, а также Кюрца, на квартире которого собирались заговорщики, чекисты выявили и арестовали более трехсот человек.

Итак, из Петрограда разными путями переправлялись шпионские сведения и планы действий контрреволюции. Один из путей проходил через советско-финскую границу. Здесь в очередной перестрелке пограничный патруль убил нарушителя. В каблуке сапога убитого была найдена свинцовая ампула, в которой находились два Донесения. Одно от ST-25, сообщавшего Люме об оборонительных сооружениях красных войск на Карельском перешейке и минных заграждениях на подступах к Кронштадту, другое — за подписью Мисс. В нем говорилось: «Важное лицо жз высокопоставленного командного состава Красной Армии, с которым я знакома, предлагает помочь в нашем патриотическом предприятии». В записке также излагался план мятежа в Петрограде и делался запрос, на каком участке целесообразнее сосредоточить силы заговорщиков».

Так чекисты напали на след Мисс. Но они еще не знали, кто скрывается за этим именем. Вскоре, однако, тайное стало явным.

На допросе Жоржетта Кюрц, терзаемая муками ревности в своей несчастной любви, винила некую Марию Ивановну, которую еще называли Мисс. По ее словам, Мария Ивановна была намного старше Поля и уж тем более ее, Шоржетты. Чекисты пришли к выводу, что описание внешности Марии Ивановны, данное Жоржеттой, точно совпадает с внешним обликом Надежды Владимировны Петровской.

На первом же допросе под действием неопровержимых улик Петровская во всем созналась. Да, это она Мария Ивановна, Мисс. «Я женщина слабая и поддалась чарам Поля» — так, рыдая, объясняла Надежда Владимировна свое падение. Петровская ничего не скрывала, даже согласилась оказать чекистам любую помощь. Она вспоминала дома и квартиры в Москве, которые посещала вместе с Дюксом…

В Москве Петровскую допрашивал уже Артузов. Ее привезли на Лубянку. Она теперь не закатывала истерик, понимая, что рассчитывать на какое-то снисхождение можно лишь чистосердечным признанием, оказанием помощи следствию.

— Поль возил меня к Сергею Михайловичу, а потом на Чистые пруды, на переговоры с членами какой-то организации, — заявила она Артузову.

— Адрес Сергея Михайловича?

— Убейте, не помню. Это было вечером, кругом темно. Дом, в который мы зашли, не запомнила. Второй дом тоже не помню…