— Баллон с газом?

— Когда я открыл вентилятор, газ пошел. К баллону приделан резиновый шланг, которого, по словам хозяйки, раньше не было. Видно, жилец все-таки пользовался или собирался воспользоваться газом. Ни плитки, ни горелки среди вещей нет.

— Что еще необычного?

— Бамбуковое удилище в углу. Сломанное.

— Что же здесь особенного?

— Удилище новое. Недавно куплено. И сломано как-то странно: выломана середина. А «вершок» и «корешок» остались.

— Постойте, постойте, — майор выдвинул ящик стола и, вынув увеличенный снимок, посмотрел в лупу. — А ведь, пожалуй, у него в руках палка-то бамбуковая!

Майор передал снимок лейтенанту, потом спросил:

— Кроме хозяйки, в доме еще кто-нибудь живет?

— Младший сын. Совсем еще мальчишка. Лет девяти.

— Он что рассказывает?

— Да ничего особенного. Жилец, его зовут Расщепихин, играл с мальчишкой как раз накануне исчезновения. Тот пускал мыльные пузыри, ну, жилец и заинтересовался, стали вместе выдувать. Расщепихину так это занятие понравилось, что он взял даже одну соломинку и унес к себе.

— Вы этого мальчугана не упускайте, — заметил майор. — Мальчишки очень наблюдательны и иногда замечают такое, что взрослому и в голову не придет.

Лес был прочесан весьма основательно. Ни малейшего следа исчезнувшего человека на земле не нашли даже тренированные собаки.

Расщепихина обнаружили неожиданно. Лесник, обходя участок леса, где накануне он видел несколько сохнущих деревьев, и, разглядывая вершины сосен, заметил в густой шапке одной из них что-то темное, похожее на большое гнездо. Это оказалось туловище человека, скрюченное и защепленное между стволом и большой ветвью.

На трупе была полосатая пижамная куртка, разор ванная при падении, шелковая рубашка с галстуком и черные брюки. Ничего, кроме клетчатого носового платка в кармане брюк, при нем не оказалось. Не нашли и бамбуковой палки, как старательно ни обшаривал майор Скоробогатов с помощником прилегающую к дереву территорию. Медицинская экспертиза установила, что Расщепихин умер от перелома позвоночника в результате сильного удара о дерево.

Немного узнал и Петров, вернувшийся из поездки в город. Расщепихин работал около полугода агентом по сбыту в артели, изготовляющей лабораторные принадлежности. Прибыл сюда из другого города, за семьсот километров, где, судя по анкете, тоже работал в промысловой кооперации.

Никаких организаций, занимающихся полетами, в городе нет. Из научных учреждений имеется только институт химии. Один из его сотрудников, Виноградов, заведующий хозяйством, давно знает Расщепихина. Встречались изредка и здесь в городе, главным образом в связи с заказами института на лабораторное оборудование. Встречи друзей почти всегда заканчивались выпивкой. Угощал Расщепихин. Ничего, кроме этого, Виноградов не сообщил.

— А между прочим, — задумчиво промолвил Скоробогатов, — Лукьянова утверждает, что Расщепихин не пьет. Что же получается? Непьющий человек зовет другого, видимо пьющего, пить.

— Это значит, что он заинтересован в нем.

— Вот именно. Знаете что? Поезжайте-ка снова в Черемушки. Осмотрите еще раз все. Непременно должен найтись хоть какой-нибудь кончик в этом клубке!

Выполняя приказ майора, Петров еще раз тщательнейшим образом осмотрел комнату, в которой жил Расщепихин. Ничего нового он там не обнаружил. Чемодан с самыми обычными вещами. На столе — кусок проволоки. Петров взял его в руки: один конец обожжен.

Эта вещь напомнила ему о хозяйском мальчугане.

— Гриша! — позвал он, выходя на балкон.

Никто не отзывался.

— Гриша! — крикнул еще раз лейтенант, спускаясь по лестнице.

— Убежал куда-то, сказала Лукьянова, прибиравшая в доме.

Сына хозяйки Петров нашел на берегу ручья, протекавшего в стороне от дома.

Мальчик занимался своим любимым делом. Сидя на камне, он выдувал через соломинку пузырь. Видно, мальчуган был большим искусником: с соломинки свешивался прозрачный шар размером с футбольный мяч.

Лейтенант остановился и стал наблюдать. Гриша продолжал дуть. Скоро пузырь стал величиной с астраханский арбуз и сверкал на солнце, как фантастический плод. Мальчик стал на ноги и все дул в свой инструмент.

Лейтенант не выдержал и выступил вперед.

— Что это у тебя? спросил он. вынул соломинку изо рта и, держа ее вместе с пузырем в вытянутой руке, пояснил:

— Нашел я эту соломинку. Можно дуть сколько хочешь, пузырь никогда не лопнет!

— Где нашел соломинку?

— Да на траве возле нашего дома…

— Дай поглядеть поближе.

Гриша подумал и отдал свою игрушку. Пузырь, пока происходил этот разговор, Заметно убавился в объеме.

— Подуйте, — сказал Гриша. — Сами увидите.

Петров поднес соломинку к губам и принялся дуть. Он взялся за это дело так старательно, что через десять минут тонкий шар достиг уже метров полутора в диаметре. Лейтенанту пришлось наклониться через перила мостков, перекинутых над ручьем. Огромный шар висел, почти касаясь воды. Дальше дуть было уже невозможно.

Петров вдруг спросил:

— Послушай, а это не та самая соломинка, что у тебя брал дядя Федор, жилец ваш?

Мальчик почесал затылок:

— А может и она. Что же это у него за мыло такое?

Петров не отвечал. Он выпускал воздух из пузыря, следя за тем, как шар, прозрачный, словно сотканный из воздуха, медленно сокращался.

Пришлось ждать добрых четверть часа, пока пузырь исчез. Теперь на кончике соломинки, расщепленном в виде звездочки, висела упругая капля бледно-опалового цвета.

— Не оторвется, не бойтесь, — сказал Гриша, видя, как лейтенант осторожно поворачивает соломинку, чтобы разглядеть каплю. — Она густеет.

Грише определенно не везло на компаньонов по выдуванию пузырей. Расщепихин забрал самую лучшую его соломинку. Так же поступил и Петров.

Мальчик не подозревал, что держал в руках тот самый кончик следственной нити, который искал Скоробогатов.

К директору института химии академику Смирнову майор приехал на другой же день.

— Чем могу служить? — спросил директор, удивленно глядя на посетителя.

Вместо ответа тот вынул из кармана короткую соломинку и стал дуть в нее. На расщепленном конце детской игрушки появился пузырь.

Академик с интересом следил за странным занятием гостя.

Когда шар вырос до размеров абажура настольной лампы, директор нахмурился и покачал головой.

— Довольно, — произнес он, когда пузырь, выдуваемый Скоробогатовым, достиг такой величины, что cовсем заслонил бы от глаз директора его собеседника, если бы не просвечивал насквозь. — Это пластмасса «Б-34». Нет на свете другого вещества, столь же пластичного. Притом это лабораторный полуфабрикат. Но как попала она к вам?

— Вот это я и хочу выяснить.

Вызвали Виноградова. На вопрос, когда и зачем он взял из лаборатории пластмассу, он ответил, что ничего о ней не знает.

— А Расщепихин, ваш старый знакомый, держится иной точки зрения на этот счет, — спокойно заметил майор. — Вы знаете такого?

С минуту глаза завхоза перебегали с майора на директора. Он мялся.

— Да, я взял… — сказал он наконец.

Выпивая однажды с Расщепихиным, рассказал Виноградов, он сам не помнит, как проболтался о новой пластмассе. Расщепихин стал приставать дать «посмотреть» эту пластмассу, полученную в одной из лабораторий института. Виноградов отказывался, но Расщепихин проявил настойчивость, и заведующий хозяйством сдался.

— Чем же он на вас подействовал? Виноградов промолчал.

— Когда вы передали пластмассу?

Завхоз назвал день — это было накануне полета Расщепихина.

— По образцу пластмассы можно раскрыть способ ее изготовления? — спросил Скоробогатов после ухода Виноградова.

— Нет, — ответил директор института, — можно узнать только химический состав, но он не представляет секрета. Вся суть заключается в технологическом процессе. Особенность новой пластмассы, — добавил он, — в том, что она способна образовывать пленки совершенно необыкновенной прочности. А толщина этих пленок может быть доведена до слоя в одну молекулу.