Между тем Сергей Васильевич, проиграв партию, печально возвращался домой.

И как раз в тот момент, когда Женька увидел Сергея Васильевича и рванулся к нему через дорогу, Боря швырнул лассо. Женька с грохотом рухнул на землю, а мальчишки с победными криками пронеслись мимо него и скрылись в подъезде вместе с собакой.

Лёжа на земле, Женька увидел уходящие от него разноцветные ноги Сергея Васильевича: одна в белой туфле, другая — в чёрной галоше.

Пока он выпутывался из банок и верёвок, старик снова исчез в подъезде. Не везёт так не везёт!..

Итак, Сергей Васильевич вернулся домой.

— Понимаешь, Тася, — начал он. — Он пошёл пешкой от короля. И если бы я…

Тут он увидел, что жена сурово смотрит на его ноги. Он тоже посмотрел на свои ноги, но не заметил ничего особенного и продолжал:

— …пошёл конём…

— Где вторая галоша?

Сергей Васильевич смущённо рассматривал свои разноцветные ноги.

— Ну, что ж, — сказала Таисия Петровна. — Одна крышка и одна галоша в день в конце концов не так много.

И пока Сергей Васильевич снимал плащ и свою единственную галошу, Таисия Петровна уже забыла о другой. Она стала рассказывать мужу, какая прелесть это существо из бидона.

Они пошли в комнату.

На столике стояла большая старинная супница, расписанная розами. Обычно она красовалась в стеклянной горке и вынималась только в дни рождения, когда к старикам съезжались внуки. На дне супницы в воде плавали какие-то растения, а посредине скалой стояло пресс-папье из горного хрусталя, всегда украшавшее письменный стол Сергея Васильевича. На пресс-папье, растопырив гребень, сидело существо, таинственно явившееся из молока, и пристально глядело на Сергея Васильевича.

— Просто не знаю, чем его кормить, — сетовала Таисия Петровна. — Я ему предлагала гречневую крупу, куриную котлетку, рижский хлеб. А оно нос отворачивает. И главное — неизвестно, что оно такое.

Сергей Васильевич задумчиво смотрел на пришельца.

— Видишь ли, Тася, оно похоже, с одной стороны, на ящерицу, с другой стороны, на лягушку. Значит, надо посмотреть в энциклопедии на «Я» и на «Л».

Он достал два тома Большой Советской Энциклопедии и углубился в чтение.

— Тася! — радостно крикнул он. — Я был прав. Обе они едят одно и то же. Нет ли у нас какого-нибудь жука?

— В моём доме нет жуков, — строго сказала Таисия Петровна.

— Или мухи, — продолжал Сергей Васильевич.

В квартире оказалось всего две мухи, а поймали они одну. И то при этом Таисия Петровна свалилась со стула, а Сергей Васильевич сбил стенные часы. Но всё было забыто в то мгновение, когда тритон проглотил муху. Запыхавшиеся старики уселись на диван.

— Значит, будем кормить мухами, — довольно сказал Сергей Васильевич.

— А кто этих мух будет ловить и где? — ехидно спросила Таисия Петровна.

— Ну, Тася… в конце концов можно и бабочек.

— Только этого мне не хватало — скакать за бабочками!

— Но, Тася… Если его совсем не кормить, то к чему это приведёт?

— Я вижу только один выход. Ты отвезёшь этого страдальца к Александру Владимировичу. Такой прекрасный человек, конечно, не откажется ловить мух.

Таисия Петровна достала банку от маринованных огурцов, налила немножко воды и бережно пересадила тритона поварешкой.

— Надеюсь, ты ещё не забыл адрес? — осведомилась она.

— Ну, Тася! Я попаду к Александру Владимировичу с закрытыми глазами! — обиделся Сергей Васильевич и пошёл одеваться.

— Не забудь шляпу! — крикнула вслед Таисия Петровна.

— Хорошо. А где она, шляпа?

— Там, куда ты её положил.

Через несколько минут раздался звон, грохот и жалобный зов Сергея Васильевича:

— Тася!

— Так я и знала! — сказала Таисия Петровна. — Этот человек полез за шляпой на посудную полку!

На самом берегу реки стоял маленький деревянный домик. В тени домика сидел тот самый рыболов, который приносил в зоомагазин рыбок для сиамских котов. Неподалёку на мостках женщина полоскала в реке детское бельё.

А в домике три маленькие девочки и одна кошка сидели у телевизора и смотрели передачу: «Строительство коксохимического завода». Две девочки и кошка смотрели не шевелясь.

И только самая маленькая клевала носом и время от времени сваливалась со скамейки. Сёстры поднимали её и усаживали на место.

Когда на экране появились гружёные самосвалы, старшая девочка Валя поднялась. За ней встала Галя, потом маленькая Люся. Они гуськом потянулись к двери. У телевизора осталась только кошка. Наверное, она надеялась увидеть мышь или птичку.

А девочки вышли из домика, спустились к мосткам на реке, где мать полоскала бельё, и молча открыли рты. Мать вытерла руки передником и сунула каждой в рот по печенью. Девочки повернулись и отправились обратно в том же порядке. Только теперь за ними шла мать с тазом белья.

Дома девочки опять уселись на свои места перед телевизором, рядом с кошкой. На экране уже не было самосвалов. Там какой-то пожилой гость из Финляндии говорил на финском языке.

К реке тем временем спустился собственной персоной Миша Коробкин с ведром в одной руке и с удочкой в другой. Его план был прост и разумен: наловить рыбок, продать в зоомагазине, разделаться с тритоном, с Шершилиной и вылезти из этой дурацкой истории.

Он уже несколько раз забрасывал удочку в разных местах, но рыба почему-то не ловилась. На счастье, Миша вспомнил разговор продавца с рыболовом в зоомагазине: «Ловил у мостков?» — и пришёл сюда. И надо же! — тот самый рыболов был тут как тут! У него были три удочки, и он едва успевал снимать рыбок с крючка и бросать в ведёрко.

Миша подошёл к рыболову и любезно сказал:

— Здравствуйте!

Рыболов не глядя что-то пробурчал. Рыбаки терпеть не могут, когда им мешают. Но Миша был вежливым мальчиком и, поставив своё ведро рядом с рыбаком, пожелал ему хорошего улова. Тот просто зашипел от ярости: нет хуже, как сказать что-нибудь такое, когда человек удит рыбу!

Миша удил первый раз в жизни. Поэтому всё время искоса посматривал на рыбака и всё делал так, как он. Немножко размотав леску, с отвращением нацепил червяка на крючок и забросил в реку.

Не клевало.

У рыболова тоже перестало клевать. И он начал сердито бурчать про некоторых, которым на реке мало места, кто и сам в рыбалке не смыслит и другим мешает.

Миша подумал: «Не твоё дело, где хочу, там сижу!» — но вслух ничего не сказал. У него-то удочка вдвое длиннее, чем у этого грубияна, и он может закинуть крючок чуть ли не на самую середину реки.

Миша встал и, взявшись за удочку обеими руками, ка-ак размахнулся!

Что такое? Миша оглянулся и увидел, что крючок зацепился за антенну на домике.

А в домике три девочки и кошка всё ещё сидели перед телевизором. Теперь они смотрели передачу «Для семьи». Родители на экране объясняли своим непослушным детям, как плохо вести себя плохо и как хорошо вести себя хорошо.

Миша Коробкин отчаянно дёргал леску. Антенна качалась, но не отпускала крючок. Рыбак злорадно наблюдал эту сцену.

А в телевизоре с родителями вдруг произошло нечто невообразимое. Верхние половины родителей отделились от нижних, а непослушных детей стало вдвое больше. По экрану побежали весёлые полосы. У сестричек загорелись глаза. Они запрыгали, завизжали, захлопали в ладоши и хохотали. Кошка мяукала, а маленькая Люська от смеха опять свалилась со скамейки, но её не подняли.

Коробкину пришлось лезть на крышу, чтобы отцепить крючок.

Рыбак на берегу радовался: у него опять начало клевать.