— Это врата. Лемарианцы умеют открывать их там, где захотят.
— Ладно, но куда они ведут?
Он пожал плечами.
— В преисподнюю. — Посмотрев в ее глаза, Фион сжал уже оба запястья девушки. — Насколько мы можем судить, вихрь излучает очень специфическую радиоактивность, которая скремблирует21 человеческий мозг. Это убивает мгновенно. Клетки просто взрываются.
— Звучит как-то… странно. — Внутренности Эйслин словно покрылись коркой льда.
— Так и есть. Как думаешь, почему он переливается всеми цветами радуги? Вихрь не дает людям пройти через завесу. Заставляет забыть, что их духи должны делать, когда тела больше не способны жить. — В его глазах сверкнула боль.
— Думаешь, уже слишком поздно? — Гнев Эйслин сменился страхом.
— Надеюсь, что нет. — Фион решительно стиснул зубы. — Серебристая туманность в облаке — это все те люди, которые несли в себе магию. Если бы не парад планет и все эти синхронизированные всплески, то этого бы никогда не произошло.
— Я не уверена, что все правильно поняла.
— Парад планет и последовавшие за ним всплески исказили энергию, связывающую этот мир с другими, параллельными. Эта же энергия подарила возможность пользоваться магией здесь, на Земле, не только богам, но и всем остальным людям.
— Значит, каждый, кто расстался с жизнью в вихре, имел магические способности? — в ужасе спросила Эйслин.
— Не все, но многие. Но та незначительная часть магии не соответствовала требованиям лемарианцев. Они что-то замышляют. И будь я проклят, если не узнаю, что именно.
— Мама, — прошептала девушка. — Если кто и обладал магией, то это моя мать. — Эйслин вспомнила спутанные волосы и мертвый взгляд Тары Линеа, когда женщину охватило безумие. Глубокая скорбь пронзила душу девушки, а слезы настолько близко подобрались к ее глазам, что Эйслин пришлось задействовать всю свою силу воли, чтобы не рухнуть в беспомощных рыданиях.
Магия Фиона, порождающая свет, затрепетала. Мужчина всматривался в лицо Эйслин.
— Ты, mo croi22, мое сердце, нашла бы магию даже без этих всплесков. — Эйслин открыла рот, чтобы выплеснуть всю накопившуюся боль от потери матери на Фиона, но он покачал головой. — Не сегодня. Нам нужно поспать. Как только на горизонте покажется рассвет, то мы сразу уйдем.