– Леди Лилиан, как я понимаю, честь станцевать этот танец принадлежит мне?

Она кивнула и сказала:

– Д-да, м-милорд.

При этих словах его глаза засверкали. Он вывел ее вперед, на середину зала, туда, куда лорд Долтри уже привел Изабель. Ни одна другая пара не присоединилась к ним до тех пор, пока леди Маргарет не пригласила других начинать.

– Вы очень красивы сегодня, леди Лилиан, – прошептал Грейдон, поворачивая ее лицом к себе. – Я чувствую себя самым счастливым человеком во всем Лондоне, потому что мне принадлежит этот танец.

Прогуливаясь по саду графа Кардемора под руку с Лили, Грейдон испытывал редкое чувство нереальности происходящего. Казалось невозможным, что этот красивый, ухоженный, залитый светом фонарей сказочный сад окружал тот самый дом, в который он приходил в ту давнюю ночь, когда Кардемор шантажировал его.

Впрочем, Уилборн-Плэйс вообще не был таким мрачным и унылым, как ему поначалу показалось. Скорее, это был стиль, который предпочитал Кардемор. Сегодня дом выглядел величественно и элегантно – все комнаты открыты настежь, сверкают светом и красотой и заполнены до отказа цветом лондонского общества. Вряд ли тринадцатый граф Кардемор смог бы лучше удовлетворить безудержный интерес к своей персоне и к своему окруженному зловещим ореолом дому, чем выставив этот самый дом и себя самого на всеобщее обозрение.

– Вам нравится вечер, Лили? – с улыбкой спросил Грейдон, поглаживая ее руку, лежащую на его руке. – Вряд ли кто-нибудь сможет похвастать в этом сезоне таким множеством гостей на своем балу, как вы и Изабель. Это удача.

Она довольно рассмеялась своим грудным хрипловатым смехом, который не переставал вызывать порочные мысли в его трудно контролируемом в последнее время сознании. Потом она приложила свободную руку к своему лбу, словно смахивая с него что-то. При этом на ее лице появилось выражение облегчения.

Он засмеялся.

– Вы рады, что все скоро закончится? Могу понять. Должно быть, это довольно тяжкое испытание и для вас, и для Изабель. Но вы с честью его выдержали.

Несколько других пар прогуливались по бесчисленным дорожкам сада, чтобы немного передохнуть от танцев и насладиться прохладным освежающим воздухом. Неподалеку, на скамейке среди зарослей роз, он увидел Фрэнсис и Чарльза Кассина, всецело поглощенных разговором. Они сидели, близко наклонившись друг к другу, и беседовали с таким серьезным видом, словно вели речь о мировых катастрофах. Грейдон задумался на мгновение, о чем они могли говорить, но ревности не было и в помине. Грейдон чувствовал лишь облегчение и благодарность за то, что Фрэнсис была окружена вниманием. Посмотрев на свою спутницу, он тут же обо всем забыл.

Лили была особенно хороша сегодня. Платье, скромное на первый взгляд, как и полагалось для дебютантки, было белым, но благодаря невесомому серебристому мерцающему тюлю казалось воздушным. Белокурые волосы красиво зачесаны кверху и украшены прелестным венком из серебристых и белых цветов. На одном запястье у нее висел, как всегда, маленький футлярчик. На этот раз серебряный. Изысканная жемчужная нить украшала шею. Никаких других украшений на ней не было, да она в них и не нуждалась.

Грейдон старался держаться как можно дальше от Лилиан Уолфорд со времени пикника в Гринвиче, а в тех редких случаях, когда они встречались, бывал умеренно вежлив и приветлив. Ему хотелось положить конец слухам, не показывая того, что его чувства к ней изменились в нежелательную сторону. Дорожка, по которой они сейчас шли, как и большинство других, была хорошо освещена, но когда им встретилась более темная, Лили тронула его за рукав и потянула туда. Грейдон знал, что ему следовало устоять перед искушением: их уединение в укромном месте могло бы возродить слухи, а этого допускать нельзя.

Но когда Лили взяла его под руку и потащила, посмотрев при этом с негодованием, он улыбнулся и подчинился ей. Вскоре он понял, почему она выбрала именно эту дорожку. Она вела к чудесному фонтану, журчащему под глицинией. Тут же стояла скамейка. К ней-то Лили и привела его. Она выпустила его руку и села, громко вздохнув.

– Вы устали, Лили? – Он сел рядом.

Она откинула голову, закрыла глаза и кивнула.

– Т-так м-много д-дел. Я т-так рад-да, чт-то в-все почт-ти з-зак-кончилось. – Открыв глаза, она посмотрела на него. – Сп0пасиб0бо, что п-пришли с-сегодня.

– Как же я мог не прийти? – сказал он. – Я хотел, чтобы этот вечер стал одним из самых памятных в вашей жизни. Самым прекрасным. – Он взял ее руку, затянутую в перчатку, и поцеловал.

Печальное выражение появилось на ее прелестном личике, и он прошептал:

– Что вас так огорчает, Лили? Мое глупое поведение в тот день после Гринвича? Я глубоко сожалею об этом. Мне не удалось извиниться в тот день из-за неожиданного приезда мистера Кассина…

Она покачала головой.

– О н-нет. Н-не эт-то. Я д-думаю н-не об эт-том. Я д-думаю о д-друг-гом… – Она высвободила руку, которую он легко сжимал, и махнула в ту сторону, откуда доносился шум бала. – М-марга-рет и Эр-роне. – Она приложила руку к голове, словно ощущая боль. – Я н-не п-поним-маю…

– Довольно, – прервал ее Грейдон, зная, что ей больно говорить так долго. – Давайте потолкуем обо всем по порядку. И вам лучше писать, потому что вы так меньше устаете. Мне кажется, здесь достаточно света для письма и чтения. Сначала расскажите мне о бале.

Она явно обрадовалась тому, что ее попросили писать. Подавшись вперед, она раскрыла серебряный футляр, висевший на ее запястье.

«Почему сегодня собралось так много людей? Не может быть, чтобы это было только ради Изабель и меня. Я верю, что вы скажете правду».

– Вы слишком скромны, если думаете, что многие из тех, кто пришел сюда, сделали это не ради вас и леди Изабель, – сказал он, складывая ее листок и пряча его во внутренний карман. – Но есть и такие, которых сюда повлекло тщеславие или любопытство. Вы знаете, конечно, что ваша семья старейшая из занесенных в книгу пэров, а тринадцатый граф Кардемор вызывает огромное любопытство, потому что живет отшельником в величественном доме, закрытом для обозрения в последние годы. Снобы, попавшие сюда сегодня, считают себя счастливчиками, потому что в ближайшую неделю смогут бахвалиться, что принимали участие в вашем бале. Пожалуй, только приглашение во дворец могло бы считаться более почетным.

Его ответ явно обрадовал Лили. Об этом сказали ему ее улыбка и смущенный смех. Он хотел бы открыть ей всю правду. О том, что влиятельность ее брата послужила причиной прихода некоторых гостей. Среди нескольких присутствующих герцогов и маркизов он заметил двух королевских особ, братьев самого принца-регента. Они с удовольствием пробовали спиртные напитки, предлагаемые гостям. Один из них даже потанцевал с Лили, хотя при этом ни разу не взглянул на нее и не произнес ни слова.

– Ну, – сказал Грейдон, машинально кладя руку на спинку скамейки и придвигаясь ближе к Лили, – чем же вас беспокоят леди Маргарет и граф? Может быть, ему не нравится то, что половина свободных мужчин в Лондоне не прочь претендовать на ее руку? Лорд Кимболл очень четко дал это понять. Разве нет?

«Да, этот отвратительный тип дал это понять, – написала Лили. – Но проблема не в этом. Проблема в них. – Она дважды подчеркнула: в них. – Что-то между ними произошло».

– Что-то? – Он понимал, что она имела в виду. Вряд ли было простым совпадением, что любовница Кардемора была как две капли воды похожа на его невестку. – Вы имеете в виду что-то личного характера?

Волнуясь еще больше, она написала: «Я не знаю! Они почти не разговаривают и старательно избегают друг друга. Что это может быть? Я спросила, но они говорят, что все в порядке».

– Может быть, так и есть, моя дорогая, – нежно сказал он, стараясь ее успокоить. – Возможно, они просто устали. Разве это так уж удивительно в середине трудного сезона? Вашей тете Маргарет приходится сопровождать и выводить в свет даже не одну, а двух девушек. А ваш брат очень занятой человек. Парламент, коммерческие дела и королевский двор. Есть от чего устать. – (Лили печально покачала головой.) – Если дело в чем-то другом, то вам и в этом случае придется оставить их в покое и уповать на время. Любое вмешательство только осложнит ситуацию.