— …будучи незаметно введенным в тело, это вещество… приводит к длительному и неизлечимому страданию, неизбежно заканчивающемуся смертью… — перевел Николай.

Он еще раз пробежал глазами по строчкам. Ди Тасси ждал.

— Ну и?.. — спросил наконец советник юстиции. — Каково ваше мнение? О чем пишет здесь граф?

— О каком-то веществе, скорее всего о яде, — ответил Николай.

— Но о каком именно?

Николай пожал плечами. Еаrеlatenter in corpus inducta. Что это вообще могло значить?

— Очевидно, это средство отличалось каким-то особым способом введения… но письмо на этом месте обрывается. У вас нет его продолжения?

Ди Тасси взял у Николая лист и аккуратно положил его в папку.

— Идите сюда, я хочу вам что-то показать.

С этими словами он обошел вокруг стола и приблизился к камину. Николай встал и последовал за советником. Взгляд Николая упал на украшенный богатой лепниной потолок, который из-за бесконечных стеллажей казался еще выше. В тонких лучах зимнего солнца, светившего в окно, плавали пылинки. Прошло несколько мгновений, прежде чем он привел в порядок свои воспоминания, но потом узнал форму и цвет росписи. Роспись потолка имела то же содержание, что и роспись спальни Альдорфа, — религиозные образы христианских преданий. Рисунки были выполнены в форме виньеток и отличались невероятной четкостью, так же как рамки и латинские сентенции, комментировавшие аллегорическое содержание сцен на плафонах. Однако сейчас не было никакой возможности вникать в детали росписи. Ди Тасси открыл расположенную рядом с камином дверь, которую при первом посещении не заметил Николай.

Только позже Николай сообразил, что библиотека может иметь несколько сообщающихся залов, которые вкупе, возможно, занимают весь этаж. Войдя сейчас в соседнее помещение, Николай первым делом рассмотрел большое отверстие в противоположной от входа стене. Видимо, через него библиотека сообщалась с кухней в подвале. Зеллинг говорил об этом подъемном механизме. Здесь же граф приказывал сервировать для него стол, когда он целыми днями просиживал в библиотеке за своими занятиями.

Ди Тасси дал Николаю несколько мгновений на то, чтобы осмотреться. В помещении не было окон. Размеры комнаты были небольшими — приблизительно восемь на восемь шагов, но потолки были такими же высокими, как в библиотеке, поэтому у посетителя создавалось впечатление, что он находится на дне глубокого колодца. Стены были голыми, ничем не украшенными. Вокруг стояли одинаковые деревянные ящики, которые теперь использовали для упаковки книг и раритетов Альдорфа.

Николай поднял голову и обнаружил отверстие в левом верхнем углу потолка. Так как он стоял непосредственно под ним, то увидел, что к отверстию пристроен своеобразный камин, сквозь дымоход которого виднелся кусочек неба. Хотя на улице стоял ясный день, небо в отверстии казалось черным пятном, на фоне которого можно было различить несколько сверкающих звезд.

Ди Тасси что-то делал с аппаратом, установленным на столе рядом с подъемником. Когда Николай услышал, что советник зажег спичку, он обернулся и принялся с любопытством смотреть, как ди Тасси зажигает свечи.

— Подойдите сюда, — велел советник. — Я хочу, чтобы вы это прочли.

Говоря это, он продолжал зажигать свечи, в огромном количестве стоявшие на одной подставке. Врач подошел к невиданному аппарату. Он представлял собой деревянный ящик, прикрытый сверху прозрачной стеклянной пластиной. Под пластиной блестел какой-то металлический предмет, но Николай не понял, что это такое. Он недоверчиво посмотрел на ди Тасси.

— Что это? — спросил он наконец.

— Макроскоп, — ответил советник.

— Что?

— Оптическая машина, которая с помощью световых проекций может увеличивать изображения предметов. Сейчас вы увидите, как этот прибор действует.

Что они здесь ищут, в который раз спросил себя Николай. За два дня ди Тасси и его помощники обшарили в библиотеке все углы. Но зачем? Ди Тасси, видимо, был не совсем обычным советником юстиции. Аппарат, с которым он сейчас столь непринужденно обращался, был ненамного проще, чем другие машины, выставленные в витринах графской библиотеки.

— Этот аппарат принадлежал графу? — спросил он.

— Нет, — коротко ответил ди Тасси.

Тон ответа говорил о том, что советник не расположен пускаться в подробные объяснения. Тем временем он зажег почти все свечи, стоявшие рядами по пять штук в каждом. Всего было пятьдесят свечей, и они ярким светлым пятном выделялись на фоне полутемного помещения. То, что произошло в следующую минуту, показалось Николаю чем-то фантастическим. Ди Тасси начал производить малопонятные манипуляции с машиной. Сначала он снял часть деревянной рамки с механизма. Потом придвинул штатив со свечами ближе к аппарату. Эффект оказался поразительным. Стеклянная крышка аппарата вспыхнула ярким светом. Только теперь Николай понял, что предмет, который он принял за металлическую деталь, в действительности оказался вогнутым зеркалом, которое собирало лучи света от свечей и сквозь крышку отбрасывало их наверх. На потолке возникло большое яркое пятно света. Внимательно глядя на это пятно, ди Тасси начал легонько передвигать штатив со свечами до тех пор, пока не добился наибольшей яркости.

Николай потерял дар речи. Словно зачарованный он наблюдал за действиями этого человека, казавшегося злым волшебником в ярком пламени множества свечей. Ди Тасси положил на крышку аппарата еще одну пластину. Сначала эта пластина показалась Николаю просто черным четырехугольником. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, что это такое, но ди Тасси схватил его за рукав.

— Нет, подождите. Так вы ничего не увидите.

— Но что это? — нетерпеливо спросил Николай.

— Пепел, — ответил ди Тасси.

— Пепел? — беспомощно переспросил Николай. — Вы смеетесь надо мной.

— Это сожженный документ, — продолжал говорить советник. — То, что вы здесь видите, есть не что иное, как остаток листа пергамента, который мы нашли в камине. Моим людям удалось прикрепить к стеклу часть листа. Этот аппарат позволяет просветить любую часть пергамента так, чтобы можно было расшифровать нанесенные на него знаки.

Смотрите сами.

Николай не верил своим глазам. На обугленной бумаге, зажатой между двумя стеклянными пластинами, действительно можно было отчетливо разглядеть какие-то знаки.

— Но… как это возможно? — вырвалось у него.

— С помощью света возможно все, — ответил ди Тасси; — — Надо только уметь направить его туда, куда он сам обычно не направляется.

Ди Тасси указал Николаю одно место из текста. Sapientiaestsororlucis — четко виднелось на потолке. Мудрость — сестра света. Дальше следовало совершенно неразборчивое место, так как тончайший слой пепла расползся по стеклу при закреплении. На этом темном фоне, там, где не было пепла, виднелись ослепительно яркие пятна. Николай дивился тому мастерству, с которым людям ди Тасси удалось сопоставить части, казалось бы, безвозвратно уничтоженного документа. Что это за люди? Высший имперский суд содержит тайную полицию, которая занимается делами такого рода? Но в это время его внимание привлек обрывок другой фразы — …horrorluciferorum… — далее следовал ряд римских цифр.

— Прочтите вот это, — сказал ди Тасси и указал на нижнюю часть документа. — Non modo animum gravat, sed etiam fontem vitae extinguit, — прочел он вслух.

— Вещество, которое не отягощает дух, но иссушает источник жизни, — перевел Николай.

— Вы можете что-либо предположить по этой фразе? — спросил ди Тасси.

Прочтенные фразы отдавались эхом в душе Николая. Sororlucis!Horrorluciferorum!1 Что это вообще может означать? Что общего имеет свет с дьяволом?

— Что это за текст? — спросил он.

— Одно из многочисленных писем Максимилиана отцу, — ответил ди Тасси.

— Почему Альдорф их уничтожил?