— Положи этому конец, Эддисон, — Коко засунула руки в карманы узких джинсов и застучала шпильками по цементу. Иногда она бывала холодной и твёрдой, как застывший бетон.

Я хотела сказать ей, что всё не так просто. Что это не может произойти в одночасье. И чуть не призналась, что у меня нет достаточной уверенности в своих силах, чтобы отказаться от лучшего, что когда-либо со мной случалось. Вместо этого я выдала ей свою лучшую фразу: «Я работаю над этим», а потом попрощалась и направилась прямо в квартиру Уайлдера.

* * *

Моими первыми словами, когда я его увидела, были: «Это должно прекратиться».

Однако моё тело абсолютно не желало с этим соглашаться.

Мне хотелось броситься к нему, обхватить ногами его тело и упасть в комфорт его мягких простыней. Хотелось почувствовать его глубоко внутри себя, почувствовать его вкус, запах, раствориться в нем.

Но я ничего из этого не сделала.

Я представила себе где-то там альтернативную вселенную, где мы оба смеялись и играли, как два беззаботных любовника. Где-то там Эддисон и Уайлдер жили в их сказке о любви долго и счастливо, только не здесь и не сейчас.

— Тащи сюда свою горячую маленькую задницу, сейчас же, — прорычал он низким, сексуальным голосом, от которого мои трусики мгновенно увлажнились.

Он твой сводный брат!

Как только двери лифта за мной закрылись, Уайлдер втолкнул меня в прихожую и прижал к стене. Он наклонился и прикусил мою нижнюю губу. Уайлдер никогда не был таким агрессивным, и я предположила, что на него повлияла мысль о том, что он потерял меня навсегда. Может быть, это сделало его в отношении меня более голодным?

Я колебалась между тем, чтобы отдаться ему в последний раз и чтобы остаться на месте.

— Я серьёзно. Мы не можем этого сделать.

— Не говори так, — закипел он. Его дыхание участилось, вырываясь из ноздрей, как у разъярённого быка. — Я люблю тебя, Эддисон. Я, блядь, люблю тебя. И никуда не отпущу. Ты моя.

Его руки взлетели к моим щекам и удерживали их, пока он целовал меня в губы.

— Я не считаю тебя своей сводной сестрой. Нет. Ты моя девушка. Ты единственный человек во всём этом грёбаном мире, который меня понимает.

Я не узнавала мужчину, стоявшего передо мной, мужчину, который так отчаянно цеплялся за меня, как потерпевший кораблекрушение моряк цепляется за тонущую спасательную шлюпку. Уайлдер попятился, провёл рукой по волосам и потянул за их кончики. Его покрасневшие глаза говорили о том, что он, возможно, не спал прошлой ночью, хотя, не мне его винить. Я тоже не смогла заснуть.

Но мне лучше удавалось скрывать такие вещи. Снаружи я превратилась в отполированный камень, способный скрывать глубоко внутри несовершенство, чтобы никто не мог увидеть, что я сломлена. И когда всё, что я хотела сделать, это развалиться на кусочки, остальной мир видел девушку, которая, казалось, держала своё дерьмо при себе. Я была обманщицей.

— Посмотри на меня и скажи, что ничего не чувствуешь, — потребовал он.

Моя нижняя губа задрожала. Сначала я произнесла эти слова мысленно, как будто мне нужно было отрепетировать. Это была ложь, и я это знала.

— Я ничего не чувствую.

Его глаза цвета морской волны остекленели.

— Я тебе не верю. Два дня назад ты была моей. А теперь ты ничего не чувствуешь. Хренова лгунья.

Моё сердце болело за него. За меня. За нас.

— У меня нет выбора, Уайлдер. Если я останусь с тобой, это приведёт к определённым последствиям. Не только для меня, но и для всех. Для моей мамы. Для твоего отца. Для моей сестры.

— О, так ты теперь грёбаная мученица, Эддисон? Что, думаешь, тебе нужно пожертвовать своим счастьем, своей жизнью, чтобы все остальные были счастливы?

— Я не эгоистка, Уайлдер.

Он подлетел ко мне, его тело, словно силовое поле, снова прижало меня к стене, даже не коснувшись. Его губы были всего в нескольких сантиметрах от моих, и я не была уверена, то ли он хочет меня поцеловать, то ли укусить, то ли и то, и другое вместе.

— Ты вся такая святая, Эддисон, и это твоя хренова проблема. Что хочешь ты? А? Чего хочет Эддисон Эндрюс?

Я приоткрыла рот, молча умоляя его успокоить мои мысли своими губами. Это работало раньше, это сработает снова. Я это знала. Если он поцелует меня, ничто другое не будет иметь значения, пусть даже временно. Под своей безупречной внешностью я была слабой женщиной. Мне не под силу оставаться, как моя сестра, неподдающимся разрушению бриллиантом.

— Я хочу тебя.

Я стала разглядывать узоры на бетонно-мозаичных полах и опустила голову, словно заявляя, что моё истинное чувство высосало из меня жизнь. Рука Уайлдера обхватила подбородок, приподнимая мой рот к своему и с каждым поцелуем вдыхая обратно жизнь в мою измученную душу. На меня дождём пролилась его несмирившаяся любовь, и жар его тела заставил окружающий мир исчезнуть. Он подхватил меня за талию, отнёс в свою комнату и осторожно положил на кровать.

Мой разум умолял его остановиться, и только после того, как мы оба оказались обнажёнными, я поняла, что моё тело выиграло эту битву. Его руки прослеживали каждый изгиб моей обнажённой плоти, а язык пробовал на вкус моё возбуждение. Я снова принадлежала ему. Борьба была проиграна едва начавшись.

Нужно было признать поражение.

Но я не могла этого сделать.

Ещё нет.