На Одесском, на базаре шум-переполох,

Полицмейстер Геловани проглотил свисток,

Потому что утром рано у его жены

Кто-то из моих жиганов позабыл штаны!

Та-а-к, пока никакого отклика. Ладно, продолжим:

Бедный обер-полицмейстер бегает, кричит,

А мадам его без чуйства* бледная лежит,

Не могла она СЭмЭну ночью отказать,

Если мужа дома нету, если не с кем спать!

Я прислушался… Ага… В коридоре наметилось некое шевеление, значит, появились восторженные слушатели. Ну, держитесь, щас я всех наповал убью своим исполнением этого хита известного лысого барда:

Мой братан для марафету бобочку** надел,

На резном ходу штиблеты – лорд их не имел!

Клифт*** парижский от Диора, вязаный картуз…

Ой, кому-то будет цорес,**** ой, бубновый туз!

Ага, шевеление в коридоре стало явственнее. Воодушевлённый, я загнусил изо всех сил:

Ровно в полночь на диване Сёма, сняв костюм,

Кушал с бабой Геловани вяленый изюм,

Словно луч от паровоза, взгляд его скользил

По буфету, где наверно, золото лежит.

Губы жаркие целуют девичье лицо,

А пальцы цепкие снимают с камушком кольцо,

Но темперамент её южный он не рассчитал,

И в момент не самый нужный урка закричал!*****

Дверь распахнулась, и на пороге показался сам наследничек с перекошенным от злости лицом. За ним маячили какие-то ещё бледные мальчики с хорошенькими личиками, накрашенные по самое «не могу» и в полупрозрачных одеждах. Меня что, тоже в такое хотят нарядить? Ну уж нет, так что продолжаем кошачий концерт. И я с чувством закончил:

Тут ворвался Геловани в вязаном белье

И увидел уркагана в женином колье,

И пока свою он челюсть двигал взад-вперёд…

Князь и гордость Молдаванки двинул в огород!

Да-а, народ явно в шоке, наследничек потерял дар речи, раскраснелся, как помидор, и пыхтит так, что невольно хочется открыть предохранительный клапан – не дай все Боги разом – взорвётся! Довольный произведённым эффектом, я замолчал, дабы перевести дух и продолжить, но тут наследничек рявкнул в лучших традициях неадекватных монархов: «В-о-он!» Жаль, что не мне, а вот бледные мальчики исчезли просто со сверхзвуковой скоростью.

Разъярённый Нинивиль сделал шаг в комнату, захлопнул с треском дверь и подошёл ко мне, явно готовясь меня покарать, но я этот настрой быстренько сбил, ласково предложив:

- Водички выпей, а то кондрашка хватит…

- Что? – растерялся наследничек, но быстро опомнился и рявкнул ещё громче:

- Ты как со мной разговариваешь, мразь!

- Очень приятно, а меня Сайм зовут, – проворковал я.

- Ах ты! – замахнулся на меня наследничек, но решил пока не бить, а последовать моему совету и, схватив кувшин, сделал несколько жадных глотков… судя по запаху, довольно хорошего вина. Это помогло ему успокоиться, и он насмешливо сказал:

- Храбришься, щенок? Весь гарем на уши поставил и доволен?

- Так я в гареме??? – экзальтированно взвизгнул я на ультразвуке, так что наследничка отнесло от меня на пару шагов. – Родненький мой, так я ж ждал этого момента всю жизнь! Иди ко мне, я такой страстный! Гарем… да это ж просто мечта! Ты будешь трахать меня сутками? Я так люблю все эти извращения, не скрывай своей страсти, дорогой, предайся ей!

Нинивиль с опаской покосился на меня:

- Ты больной?

- С чего это вдруг? – обиделся я и надул губы. – Я так хочу тебя, мой герой, не будь букой и бякой! А для поднятия… духа я сейчас ещё спою!

И, прежде чем Нинивиль успел меня остановить, я заголосил ещё громче:

- Как-то вечером патриции

Собрались у Капитолия,

Новостями поделиться и

Выпить малость алкоголия…

Не вести ж бесед тверёзыми?

Марк-патриций не мытарился…

Пил нектар большими дозами

И ужасно нанектарился… ******

Упс. А вот и кляп. Ладно, где наша не пропадала, прожуём и выплюнем. И я стал злобно вгрызаться в вышеупомянутый девайс. Девайс поддавался плохо, но всё-таки поддавался, и я не терял надежды. Неожиданно Нинивиль присел на постель рядом со мной и тихо сказал:

- Извини. Но иначе тебя не заткнуть. А я хочу, чтобы ты меня выслушал.

Мои глаза тут же стали размером с блюдца: «Извини?». А где же тот малоадекватный хам? Ой, что делается-то на белом свете… Но вторая фраза Нинивиля резко заставила меня закашляться:

- Не пытайся притворяться обычным Тэмми, я ведь знаю, что ты не из этого мира…

Пиздец, товарищи, приплыли. Сейчас бы в обморок хлопнуться, да что-то не тянет. И я уставился на Нинивиля ещё вопросительнее, а он поправил кляп и начал изливать мне душу. По окончании излияний мои глаза плавно съехали к носу, ибо то, что предложил мне Нинивиль, могло разорвать любые шаблоны. Этот раззолоченный паразит заявил, что я просто обязан выносить его ребёнка. Точнее, не совсем выносить, но мне от этого не легче.

Вкратце история, рассказанная Нинивилем, звучала так.

Род Правителей Казашшана был проклят. Проклят самим Богом Лотаром, и проклят вполне заслуженно. Ибо в последней Битве, в той самой, в которой Верные сражались до последнего, Правитель Казашшана, до той поры выступавший на стороне Лотара, внезапно перешёл на сторону Аллира и ударил в спину бывшим союзникам. Лотар был пленён, верные ему войска разбиты, но Бог успел произнести проклятие. Звучало оно так: отныне и до двенадцатого поколения ни у кого из Правителей Казашшана не будет сыновей, лишь только дочери, и свой трон он будет оставлять племяннику, сыну брата, а тот – своему племяннику, и так далее. Но это ещё не самое неприятное. Родная кровь, всё-таки. Двенадцатый Правитель Казашшана из подвергнувшейся проклятию династии вообще не сможет оставить детей, как бы ни старался. И у его брата так же не будет детей. Династия прервётся, а, поскольку многие знатные роды несут в себе кровь Правителей, благодаря дочерям, то после смерти двенадцатого Правителя разразится длительная и кровавая гражданская война, в которой исчезнет Казашшан, став мёртвым государством. Уцелевшие подданные подчинятся Хорибу, и вскоре сама память о Казашшане исчезнет. Такова плата за предательство и трусость.

Но, словно в насмешку, Лотар изрёк, что можно всё поправить, если двенадцатый Правитель возьмёт себе в супруги мужчину, не ему предназначенного и рождённого не под этим небом, не под этим солнцем. Именно этот мужчина и сможет дать Правителю Наследника, и тогда проклятие будет снято. А Нинивиль и есть этот самый ожидаемый двенадцатый Правитель.

Выслушав весь этот бред, я охренел окончательно, выплюнул изгрызенный в лоскуты кляп, и заявил:

- Ты что, не в курсе, что мужчина не может родить? Лотар просто посмеялся над предавшим его!

Оказалось, что Нинивиль очень даже в курсе. Но его отец и дядя решали проблему по-разному. Правитель Айайоль традиционно трахал всё, что движется, надеясь, что проклятие пленённого бога за столетия выдохлось и ему удастся получить Наследника, так сказать, естественным путём, а вот его брат Лилиналь, заимев двоих сыновей, вплотную занялся магией и наукой, как бы странно это ни звучало. Его называли сумасшедшим, но в результате своих опытов Лилиналю удалось создать некое магическое зелье, в результате которого внутри мужчины могла зародиться новая жизнь. Однако, поскольку мужской организм не приспособлен к вынашиванию, то делящиеся клетки зародыша не оставались в животе, а каким-то магическим способом перемещались внутрь прибора, который тоже изобрёл Лилиналь и назвал Купель Жизни. Спустя девять месяцев в Купели формировался вполне полноценный младенец, которого оставалось только оттуда извлечь. Увы, даже с помощью этого устройства ни Лилиналю, ни его сыновьям не удалось оплодотворить никого из наложников, хотя в отношении других мужчин всё работало вполне исправно. И тогда Лилиналь сконструировал ещё одно устройство, в котором было больше от науки, чем от магии. Это устройство позволяло определить человека, в этом мире не рождённого. Тогда и начались поездки Нинивиля и его брата по всему Казашшану. Они вполне успешно путешествовали инкогнито в компании молодых лхашшей, успешно изображая беззаботных прожигателей жизни. А спустя несколько нескончаемых лет поисков их занесло в Забежский Пукальник...