- Ну, мне кажется, так действительно лучше, – с некоторым облегчением сказал я. – А браки только между мужчинами у вас бывают?

- Бывают, но не так часто, как на всей остальной Нирее. Бывает, что двое мужчин вступают в брачный союз, а потом находится девушка, которая соглашается взять в мужья их обоих. По-всякому бывает. Нас не так много, поэтому мы стараемся договариваться, понимаешь? Если мы ещё и друг с другом ссориться начнём – нас тогда точно всех могут уничтожить, ибо Жрецы Аллира периодически начинают говорить о великом походе в Юплу и уничтожении неверных, то есть, нас. Но до этого ни разу не дошло, думаю, потому что Аллир дал слово Лотару, что наш народ будет жить.

- Сложно всё как… – потёр я ладонями виски.

- А жизнь вообще – штука непростая! – философски отозвался Анъях и тут же заулыбался. – Но это не значит, что мы должны забывать о веселье и радости! Смотри, Сайм, скоро рассвет, нам нужно поискать себе на день подходящее убежище. Чует моё сердце, что Жрецы скоро начнут вставать на утреннюю молитву, и у них будет много поводов пустить за мной погоню!

Анъях как в воду глядел – это раннее утро в Храме выдалось на редкость весёлым и запоминающимся. Настолько запоминающимся, что слухи и сплетни о нём разошлись по всему Казашшану и обсуждались в его самых дальних уголках ещё не один месяц.

Утро в Храме начиналось с того, что младший помощник брата-светильника входил в Главный зал, где стояли статуи Аллира и Тальяны, подливал в светильники ароматное масло и вновь зажигал погасшие за ночь лампады, дабы поднимался кверху благовонный дым, радуя Богов. Так произошло и на это утро. Однако помощник не знал о том, что Анъях самовольно улучшил состав лучших хоривских благовоний, напустив в кувшин с ними жуков-вонючек. Жуки благополучно потонули в ароматном масле, но, погибая, они не сдавались просто так, а выделяли одну субстанцию, которая совершенно не изменяла вид и запах масла внешне, но в состоянии горения… В состоянии горения спустя некоторое время в помещении начинала распространяться невыносимая вонь, от которой непривычного человека просто наизнанку выворачивало.

Так вот, помощник аккуратно заправил светильники, поджёг их один за другим и уже собирался уйти, но в этот момент нос его уловил поистине выдающееся во всех смыслах зловоние. Молодой Жрец сначала не понял, в чём дело, а когда понял, то было уже поздно – вонь достигла такой концентрации, что находиться в зале стало попросту невозможно. Парень горестно взвыл и помчался будить своего непосредственного начальника. Тот, поняв причину, помчался к Главному Жрецу… и от всей души растянулся на металлических шариках, пропахав остаток пути носом и влетев в келью Мирзобиля головой вперёд на животе. Оторванный от увлекательного утреннего занятия с одним из Храмовых Цветов Любви, Мирзобиль недовольно рыкнул, пинком сбросил парнишку с ложа, натянул на себя роскошное жреческое одеяние и сделал величественный шаг из кельи, призывая небесные кары на головы своих подчинённых. Первый величественный шаг оказался единственным, далее Главный Жрец передвигался в основном на четвереньках, поскольку, невеличественно грохнувшись на металлических шариках, так и не смог подняться. Кое-как добравшись до безопасного участка коридора, Мирзобиль громовым голосом потребовал брата эконома, брата казначея и брата экзекутора. Те явились, но в каком виде! Все трое не могли сдержать своего желания, в том плане, что они непрерывно почёсывались – то руками, то об стены, то просили друг друга помочь, поскольку зуд становился всё невыносимее. До офигевшего Главного Жреца стало доходить, что всё происходящее не просто случайность, а полномасштабная пакость. Он позвал Стражу… и перед казармами началась весёленькая куча мала, поскольку шарики были рассыпаны и там. Матерящиеся Стражники неуклюже пытались встать, цеплялись друг за друга, поднимались, снова падали… В общем, не скучал никто. Полчаса спустя удалось восстановить относительный порядок. В главный зал была отправлена команда Жрецов со строгим указом – убрать запах с помощью магии, погасить все светильники и проверить все благовония. Стражники и Храмовая прислуга кое-как собрали большую часть шариков, и передвигаться по коридорам можно было в относительной безопасности. Измученные обитатели Храма отправились в трапезную за припозднившимся завтраком, а поскольку все изрядно помучились и хотели пить, напиток, заряженный афродизиаком, пользовался особым спросом. После подозрительно быстро закончившегося завтрака обитатели Храма начали разбиваться на парочки-троечки и исчезать в различных укромных уголках огромного здания. Но поймать кайф им была не судьба, поскольку к тому времени успело пригреть солнышко, и из канализации вовсю попёрло её буро-коричневое «ароматное» содержимое…

“Закроем же завесу жалости над концом этой сцены”.*

*Так заканчивается одна из глав “Приключений Тома Сойера” в переводе Норы Галь.

====== Глава 6. А на кладбище всё спокойненько... ======

- Смотри, Сайм, скоро рассвет, нам нужно поискать себе на день подходящее убежище. Чует моё сердце, что Жрецы скоро начнут вставать на утреннюю молитву и у них будет много поводов пустить за мной погоню! – сказал Анъях, и я с изумлением заметил, что небо на востоке и вправду начало светлеть. А ведь когда мы покидали Храм, стояла глубокая ночь! Неужели мы шли так долго?

Увидев моё удивлённое лицо, Анъях рассмеялся:

- Беседа делает дорогу короче. Мы с тобой действительно прошли уже три четверти дневного перехода. Ноги не болят?

Я прислушался к своим ощущениям и помотал головой. Пусть мне и не приходилось ходить так подолгу, но регулярные пробежки, кроссы и занятия плаванием и баскетболом кого хочешь превратят из кисейной барышни в тренированного спортсмена. Тем более, что я никогда кисейной барышней и не был.

- Вот и хорошо, – хихикнул Анъях. – Сейчас мы пройдём ещё немного, а потом спрячемся где-нибудь и хорошенько отдохнём.

- Где здесь можно спрятаться? – вздохнул я. – Леса нет, сплошь сады и поля.

Это и в самом деле было так. Казашшан был явно густо заселён, правда, деревушки, которые мы уже благополучно миновали, стояли не на самой дороге, а как бы поодаль от неё, отделённые довольно широкой полосой тех же полей и садов, в которых на ветках болтались плоды самого диковинного вида и расцветочки. Пару раз Анъях срывал с веток, свисавших из-за невысоких заборов, плоды и прятал в мешок, или делил со мной. Несмотря на креативную расцветку и вид, эти странные фрукты вкусом были выше всяких похвал.

- А хозяева не рассердятся? – спросил я, когда мохнатик сделал это в первый раз. Вот только конфликта с разъярёнными местными селянами нам и не хватало.

Анъях рассмеялся и покачал головой:

- Путникам дозволяется для утоления жажды и голода срывать плоды с деревьев, если ветки их нависают над оградой. Крестьяне считают, что пусть лучше сорвут плоды с крайних веток и насытятся, чем попытаются залезть в сад и что-нибудь там сломают или разворотят. А вот забираться в сады строго запрещено, за это крестьянин, поймав воришку, может заставить его работать на себя, пока не посчитает, что тот возместил ущерб. Или заставит платить его родню. А эти фрукты дёшевы только в Казашшане, ибо это единственное место, где они растут. Ни в Хухландии, ни в Хорибе, а уж, тем более, на Юпле ты не встретишь ничего подобного. Поэтому купцы, которые скупают у крестьян урожай, делают неплохой навар. Такие сады выращивает не одно поколение, поэтому ими дорожат и каждое дерево, да что там, каждую веточку берегут пуще глаза.

- Спасибо, что рассказал, – хмыкнул я. – Но неужели все казашшанские путники так честны, что довольствуются плодами с нависающих над дорогой ветвей?

- Конечно, – ответил Анъях, – смотри, у каждого сада есть сторож.

И точно, за каждым невысоким заборчиком маячили огромные оранжевые глаза. Приглядевшись, я разглядел силуэты, удивительно похожие на тех зверюг, что сторожили Храм, только эти были несколько помельче. Правда, на количестве и остроте клыков это не отражалось никак. Так что вряд ли было слишком много желающих попробовать плоды совершенно райского вкуса.