Все оглянулись на Куклева, который, вытащив записную книжку, погрузился в какие-то вычисления.

Услышав свое имя, он поднял круглую голову и рассеянно спросил:

— А?.. Что сказали?..

Ребята рассмеялись. Даже Николай улыбнулся.

— Нет, это же удивительно! — насмешливо сказал Коля Маленький. — С одной стороны, вроде «мозговой трест» наш, великий техник, а с другой — боксер. Как это у тебя из головы все мысли не выколотят? Удивляюсь!

Илья усмехнулся.

— Наоборот. Крепче вколачивают.

Перебрасываясь шутками, ребята двинулись по улице.

Школа была недалеко. И уже через несколько минут показалось ее светлое четырехэтажное здание с громадными окнами.

Занятия второй смены уже начались, и широкие коридоры были пусты. На площадках лестницы, по которой поднимались ребята, стояли большие аквариумы, висели стенгазеты, таблицы спортивных состязаний, расписания дежурств и уроков.

В учительской находились несколько преподавателей. Двое из них — худощавый, невысокий старик с седенькой бородкой, в очках и пожилая женщина в скромном коричневом костюме, с сухим, жестким лицом и гладко зачесанными назад волосами — сидели у стола и проверяли тетради. На диване сидели две учительницы. Одна, совсем молоденькая, что-то весело рассказывала полной женщине в пестром платье. Еще один человек, как видно, преподаватель физкультуры, в легком тренировочном костюме, с мячом в руках, изучал висевшее на стене расписание.

Ребята вежливо поздоровались, и Николай сказал:

— Мы из народной дружины. Хотелось бы поговорить с классным руководителем шестого класса «Г».

— Это я, — ответила сидевшая у стола учительница. — В чем дело?

— Нас интересуют ваши ученики Виктор Блохин и Гоша Савченко.

— Ах, эта шайка, — вздохнула учительница. — Настоящая бандитская шайка. И главарь у них этот Блохин.

Коля Маленький не выдержал и спросил:

— Что, двое — уже шайка называется?

Учительница неприязненно взглянула на него и ледяным тоном ответила:

— Их четверо. Они уже второй день уроки прогуливают. Мы устали обсуждать их на собраниях.

— Этот Блохин, между прочим, необычайно любознательный паренек, — заметил сидевший у стола учитель с бородкой. — И фантазер! Такие, знаете, истории выдумывает, которые с ним будто бы произошли, — заслушаешься! Но шайка — это ужасно! Я просто не знаю… — разволновавшись, он то снимал, то надевал очки. — Это может превратиться… страшно даже подумать…

— Вечно вы, Игорь Афанасьевич, паникуете, — усмехнулся преподаватель физкультуры. — Ничего страшного. Живые, подвижные ребята, а вот Кузнецов, так тот даже перспективный для спорта. И я слышал, он еще радио увлекается, приемник собрал.

— Значит, в их компании еще двое? — спросил Николай и вынул блокнот. — Кто же? Я заодно адреса запишу.

— Одного вам назвали, это Кузнецов, — ответила классная руководительница, — второй — Вербицкий Олег. Семья вполне приличная. Отец — директор магазина, мать — портниха. А вот у Кузнецова — одна мать, отец погиб, в семье трое детей. Ей, конечно, очень трудно. А старший, вот этот, — отпетый хулиган. И понятно! Никакого контроля. Вот их адреса, — она открыла классный журнал.

Николай записал.

— Так. Семьи Блохина и Савченко мы знаем.

— Ну, а что же все-таки случилось? — с интересом спросила молодая учительница.

— Блохин и Савченко не ночевали дома. Матери прибежали к нам в штаб. Будем искать.

— Это ужасно! — воскликнул старик, которого назвали Игорь Афанасьевич. — Ну, разве их теперь найдешь? Что не случается в большом городе? Все! Абсолютно все!

— Ах, Игорь Афанасьевич, вас всегда страшно слушать, сказала сидевшая на диване полная учительница. — Нельзя же так всего — свете бояться!

— Ну, хорошо, хорошо! Я ничего не говорю, — нервно вертя в руках очки, ответил Игорь Афанасьевич. — Я буду счастлив, если их найдут. Дай бог, как говорится, дай бог! Но я просто-напросто знаю жизнь. Если бы это случилось, скажем, у нас в Кременчуге лет сорок назад… О! Тогда бы…

— Ну, мы их все-таки найдем, — улыбнулся Николай. — А учатся они, значит, плохо?

— Отвратительно, — ответила классная руководительница.

— Нет, почему же! — снова вмешался Игорь Афанасьевич. Вот Блохин, например, у меня по литературе учится совсем неплохо. К сожалению, он увлекается шпионскими книгами. Но вот недавно я им прочел «На смерть поэта». Вы бы видели, как он слушал! У него пылали щеки, а в глазах стояли слезы. Нет, у этого мальчика есть душа! Я знаю, что говорю!

— Это не мешает ему быть вожаком шайки, — ледяным тоном возразила классная руководительница, и лицо ее стало еще жестче. — А я исчерпала все меры педагогического воздействия на него.

Игорь Афанасьевич со скептической улыбкой осведомился у Николая:

— И вы в самом деле рассчитываете их найти?

— Конечно, найдем.

— Ну, знаете! — И, пожимая плечами, он развел руки, выражая крайнее сомнение. — Однако допустим. Но потом они могут опять убежать, если им захочется.

— Сделаем так, чтобы им не захотелось.

Игорь Афанасьевич недоверчиво покачал головой, потом поднял палец и снова спросил:

— Вы пойдете к ним домой?

Николая все больше забавлял этот старик. Как видно, он понравился и другим ребятам, потому что Коля Маленький неожиданно спросил:

— Не хотите с нами пойти?

— Кто, я? — удивился Игорь Афанасьевич. — Но… как же так?.. Вот ведь классный руководитель… Ольга Ивановна…

— Пойдите, пойдите, — охотно откликнулась та. — Я уже сто раз там была. Увидите, кстати, какая душа у этих бандитов. Дома им Лермонтова не читают.

— Ну, хорошо… я пойду, — продолжая, однако, сомневаться, ответил Игорь Афанасьевич. — Хотя, право… Но все-таки любопытно… Вот и молодые люди тоже. Знаете, их самоуверенность мне даже импонирует…

Учителя с улыбкой переглянулись. Только Ольга Ивановна осталась невозмутимой…

Ребята и Игорь Афанасьевич вышли на улицу.

И тут вдруг Николай с удивлением обнаружил, как незаметно для него самого почему-то начала исчезать скованность, медленномедленно начал таять холодок в его отношениях с товарищами. Николай не стал разбираться в этом радостном ощущении, сейчас было не до того. А главное, ему казалось, что попробуй только он начать разбираться, и это новое, еще совсем зыбкое, почти как мираж, ощущение мгновенно исчезнет. Но необыкновенное чувство облегчения овладело им, и давно, казалось, потерянная уверенность вдруг появилась вновь во всех его мыслях и поступках. Николай сказал:

— Надо разделиться, чтобы к вечеру всех обойти. А потом решим, что дальше делать. Мы, к примеру, с Тараном и вот с вами, — он обратился к Игорю Афанасьевичу, — пойдем к Блохину и хотя бы вот к этому, Вербицкому. А вы к двум остальным. Старшим будет Борис. Задача такая…

Слушая Николая, Игорь Афанасьевич снова пожал плечами и развел руками, но теперь это означало уже удивление.

— Ну, знаете… Вы, я вижу, прекрасный организатор. У вас ясная голова, молодой человек.

— У нас другого бригадира быть не может, — пояснил Коля Маленький. — Мы очень трудные.

— То есть в каком смысле?..

— Ну, по-разному, — в глазах у Коли Маленького мелькнули лукавые искорки. — Этот товарищ, например, просто больной, — он указал на Бориса Нискина, потом повертел пальцем у лба. — Немножко того… на шахматах. Знаете, бывает. А вот этого зовут Таран Василий, он насчет девушек — того!

— Ты лучше о себе скажи, — сердито заметил Таран.

— И скажу. Вот только сначала о нем, — Коля Маленький указал на Илью Куклева. — Страшный человек! Кажется, тихий, скромный, да? Но обожает бокс. И вы видите комплекцию? Если стукнет — все, мокрое место! Представляете, как с ним опасно?

Игорь Афанасьевич засмеялся, из-под очков разбежались к седым вискам веселые морщинки.

— Да, знаете… а о себе уже можете не говорить, тоже представляю…

— Я-то что… У нас еще один есть. Так его мы недавно из дружины исключили. Вот трагедия!

— Если не ошибаюсь… за трусость, да? — в полном смятении неожиданно спросил Игорь Афанасьевич.