— Это не твоя история.

Он говорит это таким образом, что мне так и хочется спросить, как же это он может знать лучше меня.

Снова... высокомерность.

— Да, тогда какая же моя история? Ты знаешь, ты же так хорошо меня знаешь.

С небольшим смешком, он обдумывает мгновение, затем продолжает, я и подумать не могла, что он считал это с меня настолько хорошо.

— Ты отталкиваешь людей, но на самом деле ты хочешь кого-то в своей жизни, кто поддерживал бы тебя. Ты чувствуешь себя неловко перед людьми, которых не подпускаешь к себе. У тебя есть тайна, или даже несколько, и ты боишься даже лучшей подруге довериться в них. Ты была слишком долго встревожена и одинока, и ты жаждешь избавиться от этого, но боишься.

Даже то, что все, что он говорит, попадает прямо в точку, он невероятно бесит меня. Может быть, потому что я не хочу, чтобы кто-то знал меня так же как он. Я не хочу, чтобы люди знали мои тайны или пытались понять их. Они мои, и мне неловко и обидно, и ... Так невероятно неправильно. Я ненавижу себя даже за то, что скрываю все это. Что я ненавижу даже больше чем это, так это то, что кто-то как Джерон может с легкостью выяснить все о моей жизни.

Не раздумывая ни секунды, я выскользнула из-за стола и направилась к двери. Я слышала, что Джерон что-то мне кричал, но я не слушала. Выйдя на улицу, я взглянула на поле через дорогу. Когда мои ноги коснулись травы, я вскакиваю, не давая шанса какому-то дерьму, как клещам или змеям.

Горячий воздух ударил меня по щекам, когда я начала бежать, слезы текли из моих глаз. Джерон достиг той отметки, на которой никто прежде не был со мной, и он даже ничего не делал для этого.

Лесная полоса исчезает из моего поля зрения, я чувствую, что меня тянут за руку. Мое тело разворачивается, меня окутывают объятья, в которых и утешительно и страшно. Я не могу позволить этому случиться. Я была такой сильной, а он ломает меня, меньше чем за двадцать четыре часа после знакомства.

Я не могу позволить этому случиться.

Сжимая мои плечи руками, он отводит меня от себя на расстояние, в результате чего, я смотрю ему прямо в глаза. Его взгляд пристален.

— Не отталкивай меня, Равин.

Серьезность в его голосе заставляет меня вздохнуть несколько раз. Вдох, выдох, напоминаю я себе. Вытирая слезы, я киваю ему, как будто тем самым собираюсь сказать ему, что не буду убегать. По крайней мере, не сейчас.

— Извини, если я расстроил тебя.

— Ты не расстроил, — быстро отвечаю ему.

— Чушь.

Мы оба уставились друг на друга. Как я оказалась в этой ситуации с ним? Почему он так зациклился на мне? Почему?

— Ты не сделал этого, — повторяю я после нескольких минут тишины. На этот раз, мой голос не так суров, как раньше. Я уже отказалась от этого, ведь я слаба.

Джерон опускает свои руки и смотрит мимо меня.

— Куда бы ты отправилась? В плаванье?

— Нет.

— Тогда ты бы не убежала далеко.

— Я не планировала побег, я планировала...

Я не могла ответить на это, так как у меня не было никакого плана. Я не знала, куда я бегу. У меня нет ни накопленных денег, ни автомобиля, чтобы сбежать. У меня не было с собой ни еды, ни одежды. Вообще, я убегала только от обеда, чтобы почувствовать себя свободной, только на один момент.

— Я должен был думать о том, что делаю. Извини.

Извинение Джерона удивляет меня. Я могу сказать, что он искренен в своих словах, не так как Кайлер, когда извиняется за набитый мне синяк под глазом. Он говорит, что он сожалеет, да и я не злюсь на него, но я не могу найти слов, чтобы сказать что-то. Я не знаю, что говорить.

Когда я и дальше молчу, он продолжает.

— У меня тоже есть хреновое прошлое. Черт, я не хочу делиться этим с миром. Так что, давай мы оставим свои секреты при себе и продолжим быть друзьями?

— Друзьями? Мы не друзья.

Мои слова полны негодования, но, кажется, они не производят впечатления на Джерона.

Запуская свою руку в волосы, он поворачивается в сторону ресторанчика. Он едва виден оттуда, где мы стоим.

— Мы можем быть.

— Я... я не буду друзьями с тобой.

Пройдя мимо Джерона, я снова направляюсь в ресторан. Этот обед будет неловким, но я знаю, что мне не избежать его. Не больше чем в нескольких шагах от меня, он говорит:

— Это будет нашим маленьким секретом.

Впервые это секрет, который я и не думаю хранить. Я молюсь только о том, чтобы последствия были не слишком серьезными.

Глава 4

— Еда была невероятной, спасибо, — говорю я Джерону, когда он оплачивает счет. Я чувствую себя виноватой из-за того, что он платит и за мою еду тоже, но ведь это он все заказывал. Я сомневаюсь, правильно ли это. Я чувствую себя еще более виноватой из-за того, что он практически не прикасался к своей порции.

— Мой дедушка возил меня сюда, когда я был ребенком. Я не ел здесь уже лет шестнадцать.

— Ты же жил здесь?

Он улыбается так, как будто скрывает один из своих секретов, и я понимаю, что хочу знать всю его историю и даже больше.

— Я же говорил тебе, что жил везде понемногу. И мне же нужно было иногда навещать отца.

Он протянул мне шлем, когда мы вернулись обратно к мотоциклу. Я смотрела на него несколько минут, прежде чем надеть его на голову. Конечно, есть нечто большее, чем он говорит, но это не мое дело. Я должна напоминать себе об этом снова и снова. Обычно я не любопытна, но Джерон заинтересовал меня.

Когда уже становится виден Кристенсен Парк, меня охватывает волнение. Я не хочу домой. Я не хочу торчать там до пяти часов. Я ничего не хочу. Чем ближе мы подъезжаем, тем больше мне хочется исчезнуть.

Джерон останавливает свой мотоцикл на обочине. Я встаю и возвращаю ему его шлем.

— Еще раз спасибо, — говорю я ему, в этот раз с небольшой улыбкой.

Мне понравилось вот так вот пропасть ненадолго, хоть я и знаю, что меня будет ждать наказание.

— Я завтра свободен.

В его глазах горит огонек надежды, что и завтра я проведу с ним, но рисковать не стоит.

Даже если я работаю только утром, я говорю ему:

— Я работаю весь день.

Вместо того чтобы показать разочарование, он мягко улыбается.

— Хорошо, Равин, если ты так говоришь.

— Что это значит? — спрашиваю я.

Он ничего не отвечает, надевает свой шлем и уезжает, оставив меня в облаке пыли. Я смотрю на него, пока он не сворачивает с дороги и не исчезает из поля зрения. Сразу начинаю чувствовать себя одинокой, закрываюсь, как обычно и делаю.

Когда я возвращаюсь, Брюс на кухне. Он смотрит на меня своими налитыми кровью глазами, когда я прохожу мимо.

— Голодна?

— Только поела, спасибо.

— Рад, что ты можешь себе позволить где-то питаться, — говорит он мне жестким тоном. Он ненавидит всех, кто что-то делает для себя, в основном, потому что он наркоман, который живет за счет государственных льгот, пока моя мать работает пять дней в неделю, чтобы содержать нас. Точнее его.

Я всегда ненавидела свою маму за то, что она согласна сгубить свою жизнь ради такого как Брюс – ради того, кто только напоминает человека. Кто контролирует, навязывается и пользуется ею. Он манипулирует ее эмоциями, соблазняет наркотиками, я бы никогда не смогла представить в детстве, что моя мама будет такой.

Если мой папа мог видеть все, что произошло после его кончины, он бы был в ярости. Я бы так хотела, чтобы он вернулся хотя бы на один день, чтобы вернуть мою маму. Чтобы показать ей, как она опустилась, и как все это повлияло на нас.

Это определенно никогда не произойдет, не важно как сильно я надеюсь и молюсь, точно как и ситуация с Кайлером, я просто позволю этому случиться. Я знаю, что в один прекрасный день это все разрушится, по крайней мере, для меня. Этот день близок, но все еще так далек.

— Почему бы тебе не заняться уборкой? В этом доме чертовский беспорядок, — говорит мне Брюс, в то время как я сижу на коричневом диване из восьмидесятых. В доме всегда беспорядок, никто не следит за собой, кроме меня.