– Слишком широкое, это тоже. Ага! Вот это в самый раз.

Он приложил блестящее лезвие к открытому концу медной трубки.

– Не так!

Уперев острое лезвие в кончик пальца отвесно к ногтю, Брайер схватил деревянный молоток. Векки рванулась к нему:

– Не надо, Боб! Остановись!

Джейми оттащил ее назад.

Четыре сосредоточенных удара – и Боб вогнал зубило в палец. Свежая яркая кровь хлынула через край блестящей трубки и закапала по руке. Коротко выдохнув, Боб вывинтил металлический стержень, вытащил палец-обрубок и повалился на колени.

После того как Боба уложили в постель, Векки вернулась к Джейми.

– Возьми-ка мою машину, сынок, – сказала она.

– Взять твою машину?

– Тебе нужно поехать в город, правда? Чтобы. Чтобы постричься. Да. Тебе нужно постричься. На Ривер есть одно местечко, там поздно закрывается.

– Хорошо, ма. И правда, я забыл. – Джейми пригладил волосы.

Выезжая по длинной улице в город, Джейми услышал, как на заднем сиденье что-то зашевелилось. Он обернулся. «Так и есть, – подумал он, – та маленькая девочка».

Она сидела посередине сиденья, подобрав под себя ноги. В накрахмаленном чистеньком платьице. Девочка вскинула голову. На пухлых розовых губах играла нежная улыбка. Пухлое личико, обрамленное рыжеватыми локонами. Большие и круглые карие глаза.

– Веди осторожно, Джейми, – сказала она голосом Харвест. Движения губ не совпадали с произносимыми словами.

Верхняя часть Ривер-стрит видела много перемен. Сто лет назад она была сердцем Ридж-Ривер. Тогда река была главной магистралью города и его окрестностей. Городские склады поднимались на пять этажей над шумными доками. Над городом плыл тошнотворно-сладкий запах тюкованного табака. Развешенные гирлянды лука шелестели змеиной кожей. Коренастые мужчины с крепкими, как тросы, руками спрыгивали с палуб своих барок, посвистывая в предвкушении посещения улицы с красными фонарями в двух кварталах отсюда.

Потом проложили хорошее шоссе, железную дорогу. Центр сместился к югу. Из-за введения «сухого закона» вышла отсрочка: река превратилась в безмолвный путь. Пустые на вид отсеки склада тонко благоухали ромом. Создавалась видимость деятельности, и то только после наступления темноты.

Склады были построены на совесть. Кладка из местного кирпича и привезенного на баржах камня стояла крепко даже тогда, когда сгнили полы и деревянные перекрытия.

В шестидесятых этот район стал «псевдопсиходелическим». Небольшие участки складов, выходивших фасадами на Ривер, разделили перегородками. Там обосновались магазинчики для наркоманов. Жены врачей открывали лавки, в них продавали сотканные на ручных прядильных станках ткани – из ниток, что хранились в задних комнатах в огромных тюках. Жены юристов приобщались к гончарному делу.

Прошла эпоха. Новехонькое обратилось в добропорядочный хлам. Женщины освоили бридж и маджонг, позабыли марихуану ради кокаина. Фасады магазинов покрылись толстым слоем граффити.

Заведения, которые могли выжить лишь при самой низкой арендной плате, выделялись из ряда домов, увешанных объявлениями «Свободно» и «Сдается в наем» – вроде последних уцелевших зубов во рту у сморщенной старухи.

«Мэйсон Трент. Мужская парикмахерская» было одним из них. Потом новый взлет. Ловкий агент по продаже недвижимости «со связями» купил один из складов. Район стал «обитаемым». Процветали рестораны для людей, не слишком интересующихся едой, зато изголодавшихся по общению с персонами противоположного пола.

Предприниматель занялся теневым бизнесом. Заведение Мэйсона Трента было исключением из правила. За свою скромную плату Джордж Трент вкалывал по четырнадцати часов в день. У него была долгосрочная надежная аренда.

Джейми припарковал машину на новой городской стоянке. В багажнике лежала еще с Рождества веревка и сосновые иголки. Он сунул веревку в карман и тронулся в сторону единственного в квартале дома с пыльными окнами. Джейми не оглядывался, он знал: девочка идет за ним.

Колокольчик у входа звякнул, Джордж Трент оторвался от «Монитор». Увидев юношу и маленькую девочку, он аккуратно положил газету на стопку истрепанных «Плейбоев» на лавке. Пригладил прямые черные волосы и заученно улыбнулся. Всего лишь бэби. Впрочем, бэби лучше, чем ничего. Оставит он здесь десять баксов – будет пиво, кусочек пиццы и еще останется на аренду.

– Добрый вечер, сэр. Присаживайтесь. Вам повезло. Очереди нет. Ждать не придется. Постричь? Побрить? – заговорщически улыбался он. – Мытье? Укладка?

Джейми уселся на предложенное место и изобразил покорность.

– Ну и команда эти Роуд Раннерс. Вот это да! По щекотали нервы! Три игры без поражений!

Он приподнял лицо Джейми и обернул его салфеткой. На голову полилась теплая вода. Трент отмерил порцию шампуня. Девочка стояла, опустив руки, лицо ее ничего не выражало. Клацнули ножницы, бритва блеснула и чуть царапнула. Сновала расческа. Трент старался вовсю. Джейми молчал, промолчал даже тогда, когда фен обжег ему затылок. Маленькая метелка с раздражающей кожу щетиной обмахнула голую шею юноши. Трент помедлил секунду, передавая ручное зеркало, чтобы клиент посмотрел на себя сзади. Он насупился. Джейми напрягся под несвежим покрывалом, защищавшим его от состриженных волос. Физиономия Трента прояснилась. Он откинул покрывало жестом дешевого фокусника, предъявляющего публике букет искусственных цветов.

Джейми кашлянул, потер шею сзади и встал. С ловкостью профессионального защитника Джейми сгреб Трента и приземлил его в кресло, из которого сам только что поднялся. Трент сел, вытаращив глаза. Девчушка расплылась в улыбке, посасывая большой палец.

Веревка гладко скользила, Джейми привязывал руки и ноги Трента к креслу. Юноша перевернул висящую на двери табличку обратной стороной: «Закрыто». Раз – и Джейми справился с механизмом, уложив Трента горизонтально.

Джейми взял блестящие ножницы. Девчушка покачала головой. Схватил бритву. Она опять тряхнула головой. «Что же еще?» Рука коснулась фена. Девочка широко улыбнулась, показав малиновые зубы, и кивнула.

Струя воздуха полоснула по глазам Трента, он негодующе раскрыл рот. Джейми воткнул плоское сопло ему между зубами. Щеки парикмахера вздулись, теплый воздух потек в легкие. Выдохнуть он уже не мог. Только мотал головой. Джейми уменьшил поток и повернул регулятор температуры на «горячо». На висках Трента вздулись пульсирующие багровые вены. Рот в удушье широко открылся. Джейми протолкнул сопло фена в глотку Трента. Давясь и задыхаясь, тот бился в путах. Девчушка, согнув колени, опустилась на корточки, сжала маленькие кулачки и уперла их в пах.

На языке и задней стенке горла Трента образовались пузыри. Пластиковый край фена уперся в небо. Грудь парикмахера прыгала, как брошенный в воду мешок с кошками. Пузыри прорвались, и по сожженному пищеводу слизь потекла вниз, вливаясь в легкие. Глаза Трента закатились, лицо потемнело, будто под кожей лопнули мельчайшие сосудики. Кровь пузырями выходила из ноздрей Трента. Девочка неистовствовала. Она каталась взад и вперед по твердому полу, дико мяукая.

Легкий щелчок термостата, и фен отключился. Джейми вытащил сопло из глотки парикмахера. Тот кашлянул и умер с розовой пеной на губах.

Девочка сидела на корточках и благодарно улыбалась Джейми. Юношу захлестывали волны такого обожания, ему пришлось ухватиться за край раковины, чтобы не упасть.

Маленькие пальчики взяли мертвую руку Джорджа Трента и поднесли к ангельским губкам. Обкусывая пальцы, крошка подняла миловидную мордашку над окровавленной культей и выразительно посмотрела на Джейми. Из смятой пачки около кассы Джейми вытащил последнюю сигарету, зажег и бросил на колено Трента. Пока юноша поливал труп одеколоном, сигарета погасла. Джейми положил сверху «Монитор» и подпалил его угол.

В соседнем с парикмахерской здании находился магазин «Только для взрослых». Джейми задержался у витрины, но Ему не терпелось попасть домой.

Все сидели наверху в комнате Боба. Ждали. Боб опирался на гору подушек. Перебинтованная рука безжизненно лежала на атласной диванной подушечке, ее принесли снизу. Бледное лицо его светилось теплом, будто луч света прошел через толщу темного льда.