Правда, это было не совсем так. У него была еще и Гонория. Но при одной мысли о Гонории Констанцию затрясло. Будущая невестка ее ужасно раздражала своей невозмутимостью. «Интересно, а болеет ли когда-нибудь Гонория?» — вдруг пришло ей в голову. Констанция в этом сомневалась. Ей казалось, что ни одна болезнь не посмеет приблизиться к этой зануде из страха за свое собственное благополучие.

Констанция хихикнула про себя. Бедная Гонория! Бедный Хьюго!

Ход ее мыслей внезапно прервала вспышка гнева Джудит.

— Но почему нет? — услышала она возглас сестры. — Нам не позволяют в этом доме никаких развлечений! Ты что же, решил, что это только твой дом, а родные могут убираться к черту? Мы для тебя все равно что не существуем! Ты — жадина, эгоист, тебе ни до кого нет дела!

Констанция снова посмотрела на брата. Он покраснел, глаза его расширились от изумления.

— Ни до кого нет дела? — переспросил он, вставая. — Ты думаешь, мне по душе такая жизнь? Разве я стараюсь для себя? Да будь моя воля, я бы давным-давно все здесь продал и купил бы участок земли где-нибудь… в Виргинии!

— Правда? — воскликнула удивленная Джудит. — В Виргинии? — Она несколько раз растерянно мигнула, огонь в ее глазах погас, на лбу выступила морщинка. — Не может быть, — пробормотала она несколько сконфуженно.

Констанция никогда не думала, что ее брат может быть несчастлив. Но в эту минуту она убедилась, что он несчастлив настолько, что не в состоянии в этом признаться даже самому себе.

Хьюго сел. Краска сошла с его лица.

— Прошу вас, забудьте то, что я сказал. Это глупость, уверяю вас, я никогда всерьез об этом не думал. — Помолчав немного, он вернулся к теме разговора:

— А что до бала, то попробуйте только взглянуть на ситуацию с моей точки зрения, а также с точки зрения нашей уважаемой миссис Певистон. Через три недели моя свадьба. Как может миссис Певистон одновременно подготовить дом и для новой хозяйки, и для рождественского бала?

— А уж Гонория, конечно, ожидает, что все двадцать спален будут готовы к ее приезду, — с горечью заметила Джудит.

— Джудит! — возмутился пораженный Хьюго. — Как ты смеешь говорить в таком тоне о женщине, которой предстоит стать не только моей женой, но и твоей сестрой? Я не могу ушам своим поверить! С каких пор ты так ожесточилась? Всем известно, что Гонория — воплощенная доброта, щедрость и великодушие! Я не могу позволить…

— Великодушие? — повторила Констанция. Обычно она не решалась возражать брату, но сейчас чаша ее терпения переполнилась.

— Я не хочу сделать тебе больно, Хьюго, и Джудит, быть может, была слишком резка, но я должна сказать, что не нахожу твою невесту такой щедрой и великодушной, какой ты хочешь, чтобы мы ее считали. Я однажды несла корзину с едой одним беднякам в Фрогвелле и встретила Гонорию. Так она мне несколько минут внушала, что своей помощью я только усугубляю их трудности, что, полагаясь на мои благодеяния, они не захотят трудиться, как подобает людям в их положении. Я до сих пор не могу понять, что она под этим подразумевала.

— Что же тут непонятного? — нахмурился Хьюго.

— Но я же объяснила ей, что мистер Рагли сломал ногу две недели назад и не может работать на фабрике, а бедная миссис Рагли ожидает восьмого ребенка. Я знаю, девушкам неприлично говорить о таком, Гонория побагровела от смущения, когда я об этом упомянула. Но она не изменила своего мнения, и я все-таки не понимаю, Хью, как можно отказать в помощи, когда человек не в состоянии работать, жена его должна родить, а из-за новых законов цены на хлеб так выросли. Что остается делать семье? Он слишком горд, чтобы просить, а я только что узнала об их несчастьях от миссис Певистон, которая знала миссис Рагли еще ребенком. Гонория мне ничего не могла ответить, кроме одного: ее дядя считает, что все бедняки просто лентяи и страну необходимо защищать от них. Но я всегда терпеть не могла сэра Руперта!

Констанция увидела, как брат, опершись локтями о стол, опустил голову на руки. Тяжело вздохнув, он сказал:

— Я не могу судить об этой ситуации, поскольку не присутствовал при вашем разговоре. Могу только сказать в оправдание моей невесты, что она всегда с участием отзывалась о бедняках. А что касается бала, я вынужден отказать вам в вашей просьбе по уже указанным причинам. Нельзя возлагать лишние обязанности на миссис Певистон, когда она готовится к встрече новой хозяйки. А теперь, с вашего разрешения, меня ждут дела.

— И это все, что ты можешь сказать? — Джудит поджала губы и расправила плечи.

— Все, — Хьюго снова взялся за перо.

Джудит резко повернулась и, схватив за руку Констанцию, потащила ее из комнаты. Оказавшись за дверью, она сделала гримасу в сторону брата.

— У нас все равно будет бал! Обойдемся как-нибудь без помощи миссис Певистон. Надо только подумать хорошенько. Должен же найтись какой-то способ! И мне неважно, нравится Гонории эта затея или нет!

— Но, Джудит, — прошептала Констанция, не желая, чтобы ее услышал брат, — Хьюго не позволит нам! Ты же слышала. Он против бала и вообще не признает никаких развлечений вот уже три года.

— Что ж, значит, ему пора измениться.

— Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю, — Джудит уперлась руками в бока с еще более решительным выражением, чем раньше. — Но я что-нибудь придумаю! Вот увидишь!

В этот момент появился дворецкий Сиддонс с серебряным подносом, на котором лежало письмо. Констанция почувствовала, как мурашки забегали у нее по спине. Неожиданное письмо в раннее декабрьское утро возвещало начало какого-то приключения — ведь ни она, ни Джудит никаких писем не ожидали.

Джудит взяла письмо, но не успела она его распечатать, как Сиддонс сказал:

— Приближается экипаж леди Хаклоу. С ней мисс Юлгрив. Я полагал, что вы захотите узнать об этом заранее.

— Благодарю вас, Сиддонс, — кивнула Джудит.

Когда дворецкий направился к двери кабинета, она добавила:

— Не беспокойте его милость, я сама сообщу ему радостное известие.

Констанция с трудом удержалась от смеха: Хью не любил, когда его невеста и ее тетка нарушали по утрам его уединение. Об этом знала и вся прислуга, поэтому Сиддонс отвечал с нескрываемым облегчением:

— Слушаюсь, мисс Лейтон.

Когда Сиддонс вышел, Джудит распечатала письмо, и Констанция заглянула ей через плечо. Увидев, от кого оно, и сообразив, что Мэри Фэрфилд в Дербишире, обе вскрикнули от восторга и, обнявшись, закружились по комнате.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Хьюго, глядя на них с удивлением.

— Что тут происходит?

Девушки остановились; Констанция выступила вперед, заслонив Джудит, чтобы брат не увидел письмо.

— Прости, Хьюго… Я… рассказывала Джудит одну историю, которую слышала от мистера Белпера. — Тут бес проказливости овладел ею, и она улыбнулась. — Кстати, у нас для тебя есть приятное известие. Сиддонс только что доложил, что к нам едет мисс Юлгрив. С леди Хаклоу, разумеется.

Отразившееся у него на лице раздражение доставило ей огромное удовольствие. Схватив Джудит за руку, она потянула ее за собой.

Уже в холле, где Хьюго не мог их услышать, Джудит остановила сестру.

— Ты меня опередила! Я так хотела сама сообщить Хьюго, что его возлюбленная снова поступила вопреки его желаниям. Интересно, что за важное событие привело сегодня этих дам в Хэверседж?

— Возможно, Гонория не может сделать выбор между муслиновым и атласным свадебным платьем, хочет знать мнение Хьюго, прежде чем будут пущены в ход ножницы.

— И как это наш братец выбрал себе в жену такую тупицу?

— Зато она хорошенькая.

— Да, но Мэри Фэрфилд тоже хорошенькая. — Джудит лукаво улыбнулась, помахав письмом перед носом сестры.

— Мэри в Эбботс-Энд! — взвизгнула Констанция. — Мы спасены, Джудит!

— О да, спасены, наконец!

С этими словами обе девушки поспешили наверх, не имея никакого желания встречаться ни с леди Хаклоу, ни с Гонорией.

Хьюго вернулся за свой письменный стол в некотором раздражении. Он уже несколько раз просил свою невесту ограничить их с тетушкой визиты второй половиной дня. Должна же Гонория наконец понять, что первые шесть утренних часов он обязан посвящать делам! В конце концов, она тоже заинтересована в том, чтобы он смог успешно завершить приведение в порядок своих владений. То, что она просто проигнорировала его желание, огорчило Хьюго, поскольку это значило, что нового объяснения не миновать.